У залогодержателя-владельца в силу закона, договора или принципа доброй совести имеется целый набор обязанностей по поводу обращения с вещью должника; те же обязанности имеются и у ретентора. Можно предположить, что без согласия должника перевести на цессионария и такие обязанности исходный кредитор не может, поскольку это противоречит правилам ст. 391 ГК РФ о необходимости согласия кредитора на перевод долга. Теоретически мыслима конструкция, при которой кредитор вправе передать вещь, но остается ответственным за выполнение данных обязанностей цессионарием, либо с передачей вещи цессионарию последний обременяется такими обязанностями, но цедент становится поручителем по таким обязанностям (последнее решение реализовано в ГГУ применительно к закладу).
Также можно обсуждать и более жесткое решение, запрещающее в принципе без согласия собственника передавать владение произвольно выбранному третьему лицу (данное решение, в частности, реализовано в ГК Италии применительно к закладу). Но будет ли это означать, что обеспечение прекратится? Это кажется нелепым. Получится, что требование, которое обеспечено, казалось бы, более сильным посессорным вещным обеспечением, предполагающим наличие у кредитора владения, при отчуждении права требования (в том числе при продаже с публичных или банкротных торгов) потеряет свой обеспеченный характер.
Можно обсуждать в данной ситуации при отсутствии согласия должника на передачу владения трансформацию природы обеспечения из заклада или удержания в непосессорный залог (с тем последствием, что вещь возвращается должнику). Кроме того, можно помыслить такую конструкцию, при которой вещь как предмет обеспечения останется во владении исходного кредитора, но он будет держать вещь и исполнять связанные с этим обязанности в интересах должника и нового кредитора как бы в своего рода секвестре (ст. 926 ГК РФ) или в качестве эскроу-агента. Но какой-либо ясности по данному вопросу в российском праве нет.1.2.4. Обеспечительный платеж
Право зачесть обеспечительный платеж в счет долга вряд ли может перейти к новому кредитору, к которому перешло обеспечиваемое требование, так как это секундарное право неотделимо от долга кредитора по возврату обеспечительного платежа, а при этом переход лишь обеспеченного требования (а не переход всей договорной позиции) сам по себе не может привести к переводу на нового кредитора и долга по возврату обеспечительного платежа. Обратное возможно в контексте случая передачи или перехода в силу закона всей договорной позиции, когда к правопреемнику переходит весь комплекс прав и обязанностей изначальной стороны договора (например, при срабатывании правила о следовании договорной позиции арендодателя за правом собственности на сданную в аренду вещь по ст. 617 ГК РФ). Здесь к новому собственнику переходят и обеспечиваемые требования (как минимум несозревшие, например по уплате арендной платы за будущие периоды аренды или неустойки на случай будущего нарушения договора), и долг по возврату обеспечительного платежа (Определение СКЭС ВС РФ от 24 декабря 2020 г. № 305-ЭС20-14025), а это позволяет обеспечительному механизму сработать.1.2.5. Титульное обеспечение
Российскому праву известен ряд вариантов структурирования титульного обеспечения. Последнее представлено в российском праве, во-первых, такими конструкциями, как возвратный лизинг, упомянутый в абзаце четвертом п. 1 ст. 4 Федерального закона от 29 октября 1998 г. № 164-ФЗ «О финансовой аренде (лизинге)», а также обеспечительный факторинг (п. 2 ст. 829, п. 2 ст. 831 ГК РФ); это примеры обеспечительного перевода должником, привлекающим долговое финансирование, на кредитора права собственности на свое имущество в целях обеспечения (фидуция в целях обеспечения).
Во-вторых, российский закон знает и такие конструкции, как обеспечительное удержание права собственности в рамках договора купли-продажи вещи (ст. 491 ГК РФ) или выкупной лизинг, (ст. 665 ГК РФ); в рамках этих конструкций речь идет о том, что право собственности на переданную во владение и пользование приобретателя вещь задерживается за отчуждающей стороной до полного погашения долга.
В той степени, в которой российское право признает такие «титульные» конкуренты залогу, встает вопрос об их судьбе при переходе обеспеченного требования к третьему лицу. Применимо ли здесь положение комментируемой нормы о следовании дополнительных прав?
В ряде стран титульное обеспечение неакцессорно: новый кредитор при переходе права требования по умолчанию не приобретает право собственности на вещь, выступающую в качестве предмета титульного обеспечения, если не договорится с первоначальным кредитором об одновременном переносе на него титула собственника на предмет обеспечения по консенсуальной модели. В российских реалиях никакой ясности по данному вопросу нет. Норма п. 1 ст. 384 ГК РФ сформулирована абстрактно: к новому кредитору по умолчанию переходят все обеспечительные права. Почему бы не применять эту норму и в тех случаях, когда речь идет о титульном обеспечении?
Сначала рассмотрим ситуацию с удержанием права собственности.
Представим, что продавец, продавший оборудование с условием об удержании титула, уступает третьему лицу свое требование по оплате. Переходит ли в такой ситуации к этому третьему лицу по умолчанию право собственности на используемое покупателем оборудование?
Если мы ответим на данный вопрос утвердительно и встанем на позицию акцессорности, новый кредитор, приобретая требование, автоматически приобретет право собственности на проданную вещь, обремененное правом ожидания должника на приобретение права собственности в момент погашения своего долга и вынужден будет смириться с прекращением своего права собственности, если должник погасит свой долг.
Если стоять на позиции неакцессорности, при переходе к третьему лицу обеспеченного денежного требования к новому кредитору автоматический переход права собственности на эту вещь на основании п. 1 ст. 384 ГК РФ не происходит, но новый кредитор вполне может договориться с исходным кредитором о переходе к первому права собственности на соответствующую вещь по консенсуальной модели.
В рамках любой из двух моделей новый кредитор, к которому перешло право собственности, будет связан условиями такого титульного обеспечения и должен будет претерпевать утрату права собственности при погашении должником своего долга. Покупателю передается не просто законное владение вещью, а особое право ожидания вступления в право собственности (которое логично считать и в ряде стран считается ограниченным вещным правом). Соответственно, это право ожидания следует за правом собственности на саму вещь, как минимум если приобретатель имел основания знать о том, что вещь обременена таким правом ожидания (что практически всегда будет установлено в силу того, что владение вещью не у собственника). Отличие неакцессорной модели от акцессорной состоит лишь в том, что в рамках первой, если исходный и новый кредиторы об отчуждении права собственности прямо не договорились, обеспечительная собственность на вещь к цессионарию не перейдет. В рамках такой модели при отсутствии прямо выраженной договоренности о переносе титула на цессионария исходный кредитор (продавец вещи) остается фидуциарным собственником вещи, удерживая право собственности на нее, и в случае погашения покупателем долга по уступленному требованию покупатель приобретет право собственности на вещь от продавца, а не от цессионария. Та же проблема возникает и в случае с возвратным лизингом.
Вопрос о (не)акцессорности следования права собственности при продаже с оговоркой об удержании титула или выкупном лизинге в российской судебной практике до конца не прояснен. В одном из дел, рассмотренных ВС РФ, Суд не увидел оснований для перехода к третьему лицу, погасившему денежный долг лизингополучателя и получившему требование от лизингодателя в результате суброгации по правилам п. 2, 5 ст. 313 ГК РФ, права собственности на предмет лизинга (Определение СКГД ВС РФ от 19 июня 2018 г. № 18-КГ18-90), но сложно назвать это определение окончательным высказыванием Суда по данному фундаментальному вопросу.
В целом вариант с акцессорностью кажется более разумным решением, минимизирующим число сложных ситуаций. Абсолютно непонятно, зачем подразумевать сохранение обеспечительного права собственности за исходным кредитором, потерявшим всяческий обеспечительный интерес. Логичнее придерживаться презумпции того, что стороны договора, на основании которого происходит уступка, имели в виду консенсуальный переход права собственности на соответствующую вещь. То же и с суброгацией, наследованием и реорганизацией: переход обеспеченного требования к правопреемнику должен по умолчанию влечь и переход обеспечительной собственности к тому же лицу.
Такой же спорной является идея об акцессорности титульного обеспечения в плане следования данного права за обеспечиваемым правом требования в ситуации, когда речь шла об обеспечительной передаче права собственности (т.е. когда должник произвел отчуждение в пользу кредитора право собственности на свое имущество в обеспечение своего долга). В той степени, в которой подобная конструкция признается в российском праве (а такое универсальное признание вызывает споры в науке), наличие у права собственности кредитора признака акцессорности следования по смыслу п. 1 ст. 384 ГК РФ иногда ставится под сомнение. Но данный вопрос в полной мере в российском праве не прояснен. Так же как и в случае с обеспечительным удержанием, могут быть выдвинуты аргументы в пользу акцессорности следования на основании п. 1 ст. 384 ГК РФ и в отношении указанной ситуации.
О судьбе титульного обеспечения при частичном переходе обеспеченного требования см. комментарий к п. 2 настоящей статьи.1.3. Регулятивные и мораторные проценты или пени
Согласно п. 1 ст. 384 ГК РФ вместе с основным требованием к новому кредитору по умолчанию переходят требования, направленные на уплату регулятивных или мораторных процентов за пользование деньгами (начисляемых в соответствии со ст. 317.1, 395, 809, 823 ГК РФ и др.), уплату неустойки (как в случае, когда передается уже нарушенное право, так и при переходе ненарушенного права), а также уплату суммы судебной неустойки (астрент), присужденной ранее судом в связи с неисполнением решения суда о присуждении к исполнению обязательства в натуре.