Нет никаких сомнений в том, что проценты, связанные с обслуживанием долга, причитающиеся за период после перехода основного требования, или штрафные санкции в связи с просрочкой в погашении долга, которая начнется или продолжится после перехода, или штрафы за иные нарушения обязательства, которые произойдут после перехода основного требования, должны по умолчанию в силу п. 1 ст. 384 ГК РФ причитаться тому, к кому перешло основное требование. То же касается и начисления астрента за период после замены кредитора в обязательстве, в связи с неисполнением которого астрент и был установлен. Действительно, модель, при которой требование о возврате, скажем, займа перейдет новому кредитору, а проценты за пользование за период после смены кредитора будут причитаться прежнему кредитору, кажется хотя и теоретически возможной, но нелепой и явно не подразумевающейся сторонами.
Но возникает вопрос в отношении перехода по умолчанию к новому кредитору прав на такие начисления за период, предшествующий переходу права. Какова судьба регулятивных или мораторных процентов, неустоек или астрента, начисленных за период до перехода права?
В случае с универсальным преемством при реорганизации или наследовании нет никаких сомнений в том, что и в отношении таких созревших требований работает комментируемое правило о единстве судьбы основного и дополнительных требований, поскольку прежнего кредитора просто не остается.
В контексте суброгации комментируемое правило в отношении ранее начисленных процентов, неустоек или астрента точно не работает. Например, если поручитель погасил за заемщика долг по возврату займа и ранее начисленным процентам по займу, к поручителю перейдет требование о возврате займа и погашении ранее начисленных процентов, а также право на выплату процентов и пеней или охранительных процентов за период с момента внесения платежа в счет основного долга (так как теперь кредитором должника в части основного долга стал поручитель), но право требования о выплате ранее начисленной неустойки за просрочку (или мораторных процентов) к поручителю не перейдет, поскольку он это требование не удовлетворил, а суброгация работает только в части фактически уплаченного за должника. Соответственно, требование о выплате таких начисленных ранее пеней или охранительных процентов останется принадлежащим прежнему кредитору, если только поручитель не погасит и эти долги. То же и с астрентом.
В сценарии с цессией вопрос куда менее очевиден. Подразумевается ли большинством сторон договоров, на основании которых происходит цессия требования, скажем, о возврате займа, что к цессионарию прейдут и требования о выплате ранее начисленных за период до перехода основного требования регулятивных или мораторных процентов или пеней? Этот вопрос может вызывать споры. В российском праве встречается воззрение о том, что такие дополнительные созревшие к моменту перехода основного права требования тоже по умолчанию переходят к цессионарию. Так, в практике ВС РФ встречается позиция, согласно которой при переходе требования по просроченному обязательству по умолчанию, если иное не оговорено сторонами соглашения договора об уступке, к новому кредитору переходит как право на требование об уплате неустойки за период после перехода права, так и право на взыскание уже начисленной до момента перехода права неустойки (Определение СКЭС ВС РФ от 30 октября 2018 г. № 49-КГ18-58).
Но данный вопрос в целом представляется спорным. После того как соответствующие регулятивные или мораторные проценты или пени начислены, они превращаются в самостоятельные обязательственные притязания. В этом плане подразумеваемый по умолчанию переход такого сформировавшегося и автономного имущественного права при отчуждении основного притязания – не вполне очевидное решение. В конечном итоге все зависит от содержания договора, на основании которого происходит уступка, но встает вопрос о том, какое решение должно подразумеваться по умолчанию. Как представляется, вопреки распространенному в российской судебной практике суждению переход таких созревших дополнительных требований об уплате начисленных процентов или неустойки подразумеваться в спорных ситуациях не должен. Данное решение характерно для многих европейских стран (например, признается в доктрине и судебной практике в Германии, а также прямо отражено в п. 2 ст. 6:142 ГК Нидерландов). Во избежание сомнений сторонам лучше урегулировать этот вопрос прямо в договоре, на основании которого осуществляется уступка.
Определенность в вопросе о следовании дополнительных прав в отношении ранее начисленных регулятивных или мораторных процентов, неустоек и астрента крайне важна в плане защиты интересов должника. О содержании договоренности сторон должнику может быть неизвестно. Поэтому в уведомлении о переходе права должнику желательно указать на судьбу таких созревших дополнительных требований. Но что, если в уведомлении указано о переходе основного требования, а вопрос о судьбе начисленных неустоек или процентов не прояснен? Кому должник должен выплачивать сумму начисленных до перехода основного требования неустойки или процентов?
Как представляется, логично исходить из того, что для должника в такой ситуации по этим созревшим дополнительным требованиям сохраняется возможность платежа в адрес исходного кредитора. Какая бы презумпция в отношении судьбы таких созревших дополнительных требований ни была выведена в российской судебной практике, этот вопрос зависит от содержания соглашения между цедентом и цессионарием, а значит, в направляемом должнику уведомлении необходимо четко и ясно фиксировать те созревшие требования, которые переходят к цессионарию. Если такие созревшие дополнительные требования в уведомлении не указаны, должник вправе исходить из того, что в части данных требований преемство не произошло и может погашать эти притязания путем платежа в адрес исходного кредитора.
Впрочем, рассматриваемый вопрос может вызывать споры. Могут быть выдвинуты аргументы в пользу того, что в подобной ситуации должник должен ориентироваться на действующую презумпцию (какова бы она ни была). Соответственно, в рамках данной модели, если в российской судебной практике окончательно укоренится идея о подразумеваемом переходе ранее начисленных неустоек и процентов, должник, получив уведомление о переходе основного требования, должен считаться уведомленным и о переходе таких начисленных неустоек или процентов. Это решение не представляется оптимальным, но исключить его поддержку на уровне судебной практики нельзя.1.4. Убытки за нарушение обязательства
Также возникает вопрос о подразумеваемом переходе к новому кредитору требования о возмещении убытков, вызванных нарушением обязательства, вслед за переходом основного требования.
Естественно, если должник будет продолжать находиться в просрочке либо попадет в просрочку или допустит иное нарушение обязательства после перехода требования, новый кредитор вправе взыскать с должника свои собственные убытки, возникающие в связи с таким нарушением. При этом речь в данном случае пойдет не о переходе права на взыскание убытков исходного кредитора (ибо они не возникают в силу отсутствия у исходного кредитора самого требования), а о первоначальном возникновении у нового кредитора права на взыскание своих собственных убытков. При этом условия возникновения ответственности, ее объем и основания освобождения от ответственности предопределяются программой регулятивного обязательственного правоотношения, в отношении которого произошло преемство. Например, если договор содержал условие об ограничении ответственности, и далее требование об осуществлении договорного предоставления было уступлено, а затем должник впал в просрочку или осуществил ненадлежащее исполнение, цессионарий при взыскании своих убытков будет вынужден считаться с условиями договора об ограничении объема ответственности.
Но что насчет убытков, возникших у исходного кредитора в связи с нарушением должником своего обязательства до момента перехода основного требования? Переходит ли по умолчанию дополнительное требование о взыскании таких уже возникших у исходного кредитора убытков к новому кредитору при преемстве в основном обязательственном правоотношении в силу п. 1 ст. 384 ГК РФ?
В сценарии с универсальным преемством такое требование точно переходит. В случае с суброгацией оно перейдет, только если третье лицо погасит это дополнительное требование, погашения и суброгации основного притязания будет недостаточно.
Сюжет с цессией, как и в предыдущем случае с начисленными за период до перехода права процентами и пенями, не столь очевиден. Может быть выдвинута точка зрения, согласно которой по умолчанию такое созревшее требование о возникших у цедента убытков переходить не должно, и для его перехода необходимо отдельное распорядительное волеизъявление цедента. Такое решение признано в ряде зарубежных правопорядков и в целом представляется разумным. Если застройщик задержал передачу покупателю квартиры, ввергнув его в убытки в виде необходимости платить за съемное жилье, и далее покупатель, отчаявшись дождаться квартиру, уступает требование о передаче квартиры цессионарию, в рамках данного подхода мы не предполагаем подразумеваемую волю сторон на то, что к цессионарию переходит и требование о погашении убытков, возникших в имущественной массе цедента. Безусловно, стороны могут об этом договориться, но если соглашение упоминает уступку только требования о передаче квартиры по договору участия в долевом строительстве, то предлагается не лишать цедента права на взыскание возникших у него в связи с просрочкой, имевшей место до перехода требования, убытков. При этом у нового кредитора в такой ситуации в случае продолжения просрочки возникнет собственное требование о возмещении убытков, если продолжение просрочки причинит убытки уже ему самому. Иначе говоря, должник будет обязан возместить исходному кредитору убытки, возникшие у него в связи с имевшей место до перехода права просрочкой, и одновременно новому кредитору – в связи с просрочкой, продол