Устойчивой правоприменительной практики по данным вопросам в российском праве не сформировалось. Спорными они являются и в зарубежном праве.
Например, может ли продавец, который продал вещь в рассрочку и уступил часть требования об оплате, оспаривать действительность договора и требовать реституции, ссылаясь на те или иные правовые пороки заключенного договора (например, обнаружив обман со стороны покупателя при заключении договора), в ситуации, когда цессионарий против оспаривания?
Другой пример: если договор предоставляет продавцу право на отказ от договора в ответ на просрочку в оплате недвижимости, а часть требования об оплате перешла к третьему лицу в силу суброгации по п. 5 ст. 313 ГК РФ, может ли новый кредитор реализовать право продавца на отказ от договора, прекращая тем самым долг покупателя по оплате и трансформируя этот долг в обязательство вернуть недвижимость, не согласовав данный вопрос с продавцом? Кажется, что это невозможно. Но сомнительно и право исходного продавца, не согласовав указанный вопрос с новым кредитором, отказаться от договора, прекратив тем самым перешедшее к новому кредитору в части требование по оплате (особенно если речь не шла об интервенции третьего лица по п. 2, 5 ст. 313 ГК РФ и продавец добровольно уступил цессионарию часть требования).
Может ли один из наследников, к которым в порядке наследственного преемства перешли договорные права, оспаривать вопреки воле других наследников заключенный наследодателем договор, ставя под угрозу права, перешедшие к другим наследникам? Если за оспаривание выступают все наследники или наследник в принципе один, решение вопроса достаточно очевидно (п. 73 Постановления Пленума ВС РФ от 29 мая 2012 г. № 9). Но что делать, если реализация секундарного права затронет права всех наследников, а согласия между ними по данному вопросу нет?
Таких вопросов достаточно много. Решать эти проблемы на уровне простого общего правила, видимо, затруднительно, и требуется анализировать каждый конкретный случай по отдельности. В целом, видимо, можно предложить не столько правило, сколько принцип, согласно которому при частичном переходе обязательственного права изолированная реализация одним из кредиторов секундарного права возможна, если это не затрагивает прав и законных интересов другого кредитора, а также не возлагает те или иные серьезные затруднения на должника (в сравнении с ситуацией, когда право требования принадлежит лишь одному лицу и соответствующие секундарные права реализуются одним кредитором в отношении всего требования). В противном случае реализация секундарных прав может быть только совместной и затрагивать весь объем предоставления, к которому исходно был обязан должник, если иное не вытекает из существа обязательства, закона, иных правовых актов, обычая и условий договора, заключенного между исходным и новым кредиторами (а если речь идет об ущемлении интересов должника – из условий договора, в котором участвует должник).3. Частичный переход прав кредитора в неденежном обязательстве
Частичный переход неденежного требования допускается при соблюдении ряда условий, перечисленных в п. 3 комментируемой статьи (делимость предмета обязательства и отсутствие значительных дополнительных обременений для должника). Эти ограничения распространяются в равной степени как на переход прав в силу уступки, так и на переход права в силу закона.3.1. Делимость предмета
Что касается такого условия частичного перехода права, как делимость обязательства, то для его применения мы должны оценить, делим ли предмет исполнения.
При оценке делимости предмета обязательства мы должны оценивать, влияет ли частичный переход права на программу задолженного поведения должника, и можно ли помыслить автономное развитие обязательственных правоотношений должника с разными кредиторами по поводу данного предмета предоставления. Когда частичный переход концептуально меняет предмет того предоставления, который должен был обеспечить должник, а автономное развитие обязательственных отношений разных кредиторов с должником невозможно, частичный переход блокируется, и наоборот.
Если, например, речь идет об уступке денежного требования, в программе поведения должника, как правило, ничего не меняется, кроме того, что часть долга необходимо перевести на счет другого кредитора, и при этом отношения должника с каждым из кредиторов могут развиваться автономно. Каждый из кредиторов может сепаратно взыскивать долг, прощать его, погашать зачетом и т.п. Если речь идет об обязательстве продавца по передаче квартиры в собственность, частичный привативный переход права требования такой передачи в отношении тех или иных долей в праве собственности вряд ли можно помыслить, поскольку помыслить автономное развитие отношений должника с каждым из кредиторов невозможно. Вместо этого в такой ситуации, видимо, возможна кумулятивная уступка, в результате которой образуется активная совместная множественность лиц на стороне кредитора (о природе совместной множественности лиц см. комментарий к ст. 321 ГК РФ). Например, товарищ может внести в простое товарищество право требования передачи помещения по итогам долевого строительства, и тогда в силу ст. 1043 ГК РФ в этом требовании образуется активная совместная множественность лиц, все товарищи становятся совместными сокредиторами и вправе рассчитывать на оформление помещения по итогам строительства в их общую долевую собственность.
Если речь идет о продаже мебельного гарнитура, ценность которого в его комплектации, требование о его передаче вполне может быть раздроблено путем частичной уступки или наследственного преемства. Продавцу абсолютно все равно, отдавать ли гарнитур целиком одному лицу или по частям нескольким; для покупателя же это может быть важно, но если он своей волей уступил требование о передаче 6 из 12 стульев гарнитура знакомому охотнику за антикварной мебелью, несмотря на то что ценность каждого из стульев в составе гарнитура в целом намного выше, чем в составе части гарнитура, он и цессионарий действуют своей волей, и нет оснований такую уступку блокировать.
То же и при переходе права требования отчуждения акций. Если у наследодателя не было никакого другого имущества, кроме требования о передаче оплаченного, но еще не полученного контрольного пакета акций, данное требование перейдет к нескольким наследникам в соответствующих долях (по закону и тем более при наличии такого завещательного распоряжения), и произойдет частичный переход права нескольким правопреемникам, несмотря на то что цена одной акции в составе контрольного пакета с учетом так называемой премии за контроль может быть существенно выше ценности акций в составе миноритарного пакета. Естественно, ничто не мешает наследникам заключить соглашение о разделе наследства.3.2. Недопустимость существенного обременения должника
Комментируемая норма допускает частичный переход неденежного требования с делимым предметом, при условии что «частичная уступка не делает для должника исполнение его обязательства значительно более обременительным».
О каких обременениях в принципе может идти речь? Например, если договор предусматривал поставку партии товара по указанному покупателем адресу, а покупатель уступает часть своего требования цессионарию, необходимость исполнения обязательства по поставке в адрес исходного покупателя одной части товара, а в адрес цессионария оставшегося может потребовать от поставщика несения двойных затрат на транспортировку. Это может значительно ухудшить положение должника.
При наличии таких существенных обременений, возникающих при частичном переходе права, ключевое значение имеет согласие должника. Это прямо не сказано в комментируемой норме, но ее следует толковать в системном единстве с абзацем первым п. 4 ст. 388 ГК РФ, согласно которому право на получение неденежного исполнения может быть уступлено без согласия должника, если уступка не делает исполнение его обязательства значительно более обременительным для него. Это положение применимо и к частичной уступке. Соответственно, в силу закона согласие должника (выраженное как предварительно в договоре с цедентом, так и ad hoc) требуется как на полную, так и на частичную уступку неденежного требования, в результате которой исполнение должника становится значительно более обременительным. Наличие такого согласия исключает возможные претензии к уступке. То же решение содержится и в Модельных правилах европейского частного права (п. 2 ст. III.–5:107). Но делать из этого текстуального различия далеко идущие выводы вряд ли стоит.
Что, если такое требуемое в силу закона согласие должника отсутствует, но цедент совершает частичную уступку неденежного требования, существенно обременяющую должника? Было бы логично говорить в данной ситуации о ничтожности уступки. Но буква российского закона склоняет, скорее, к иному выводу: при условии субъективной недобросовестности цессионария (а она будет налицо в большинстве случаев) у должника возникает право на оспаривание уступки на основании правил ст. 173.1 ГК РФ. На самом деле оспоримость – не лучшее решение описываемого казуса, так как в контексте российских правил об оспаривании возлагает на должника бремя возбуждения судебного процесса. В п. 15 Постановления от 21 декабря 2017 г. № 54 Пленум ВС РФ не пытается отвергнуть применение общего правила об оспоримости, но предлагает защитить должника иным путем. Здесь указано следующее: «В случае, когда осуществленная без согласия должника уступка требования неденежного исполнения, в том числе частичная в делимом обязательстве, делает для должника исполнение его обязательства значительно более обременительным, должник вправе исполнить обязательство цеденту (пункт 3 статьи 384, пункт 4 статьи 388 ГК РФ)». Эта формулировка означает, что, по мнению Суда, должник вместо оспаривания соглашения о существенно обременяющей должника частичной уступке неденежного требования может просто исполнить обязательство целиком исходному кредитору, игнорируя состоявшийся частичный переход права. По сути, у должника в данном случае имеется альтернатива (подробнее об этой опции см. комментарии к п. 4 ст. 388 ГК РФ). Данное решение несколько снимает остроту проблемы, но было бы логичнее в судебной практике все-таки закрепить идею ничтожности.