До получения уведомления, несмотря на то что право уже перешло, должник сохраняет возможность исполнения в адрес исходного кредитора. Если должник успел произвести исполнение до получения уведомления, его исполнение является надлежащим, несмотря на то что осуществлено лицу, переставшему быть кредитором, а новый кредитор вправе требовать от первоначального кредитора, получившего предоставление от не уведомленного о состоявшемся переходе права должника, передачи всего полученного от должника в счет перешедшего требования и в ряде случаев возмещения убытков в соответствии с условиями заключенного между ними договора (п. 22 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54). Требовать повторного исполнения от должника новый кредитор по общему правилу не сможет (исключением могут быть случаи заведомой недобросовестности должника, который заплатил исходному кредитору до получения уведомления, из иных источников точно зная, что право к этому времени перешло) (подробнее см. комментарий к п. 3 ст. 382 ГК РФ).
При этом, если должник не получил уведомление о переходе права и не осуществил предоставление ни цеденту, ни цессионарию, но впоследствии к нему заявил иск об исполнении обязательства цессионарий, в случае установления реальности перехода права суд, естественно, должен присудить должника к исполнению в пользу цессионария (Определение СКЭС ВС РФ от 26 ноября 2019 г. № 305-ЭС19-15370).1.1.2. Утрата возможности требовать от исходного кредитора принятия исполнения
Пока должник не уведомлен о переходе права, он может требовать от исходного кредитора принятия исполнения и вправе рассчитывать на возмещение убытков в связи с просрочкой кредитора, если тот уклоняется от принятия, независимо от того, сохранил ли исходный кредитор право требования на момент осуществления попытки исполнения.
Согласно п. 19 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54, если требуемое уведомление должнику не доставлено и отсутствуют обстоятельства считать его таковым, цедент не вправе отказаться от принятия исполнения со ссылкой на состоявшийся переход права. Более того, здесь указано, что «[п]ри уклонении цедента от принятия надлежащего исполнения должник не считается просрочившим (пункт 3 статьи 405 ГК РФ) и вправе требовать возмещения убытков, причиненных просрочкой (пункт 2 статьи 406 ГК РФ)».
Первое разъяснение требует уточнений. Если в момент принятия исполнения прежний кредитор информирует должника в письменной форме, что право перешло другому лицу, сообщая все необходимые данные о личности нового кредитора, и признает, что больше не управомочен принимать исполнение, не будет ли это тем самым уведомлением о переходе требования, и не значит ли это, что должник уже теряет право настаивать на принятии исполнения прежним кредитором? Кажется, что это действительно может быть признано уведомлением о переходе требования. А если так, то правовых оснований для того, чтобы настаивать на принятии исполнения исходным кредитором, у должника больше нет. Добросовестный должник, получив такое сообщение в надлежащей форме, не будет настаивать на принятии исполнения и впоследствии предложит принять исполнение новому кредитору.
Что касается второго разъяснения о возможности взыскания убытков, следует заметить, что если заемщик потратился на инкассацию денег и только в самый последний момент узнал, что кредитор у него сменился и исполнять надо новому кредитору, то было бы логично, чтобы его напрасные затраты были возмещены. При этом, видимо, логично, чтобы данное возмещение ему были обязаны выплатить как первоначальный, так и новый кредитор солидарно (см. комментарий к п. 4 ст. 382 ГК РФ).1.1.3.Блокирование иных аспектов защиты видимости права
До получения уведомления должник вправе исходить из того, что право продолжает принадлежать исходному кредитору, и это ожидание должно защищаться не только в вышеуказанном аспекте признания учиненного в адрес исходного кредитора исполнения в качестве надлежащего, но и в целом ряде иных аспектов. Например, если исходный кредитор заключит с должником соглашение об изменении условий исполнения обязательства, уже уступив к этому времени право, защита видимости права в глазах добросовестного должника предполагает право последнего противопоставить новому кредитору данное соглашение об изменении программы обязательства (см. комментарий к п. 3 ст. 382 ГК РФ). В этом плане уведомление должника о переходе права лишает должника на будущее оснований воспринимать волю исходного кредитора в качестве влияющей на обязательство.1.1.4. Ограничение возможностей по выдвижению возражений и зачета
Кроме того, должник не сможет выдвинуть против нового кредитора возражения, основанные на его отношениях с первоначальным кредитором, если правовые основания для таких возражений возникли после получения уведомления о состоявшемся переходе права (см. комментарий к ст. 386 ГК РФ).
Также должник не сможет зачесть против требования, перешедшего к новому кредитору, свое однородное требование в отношении первоначального кредитора, возникшее по правовому основанию, которого не существовало до уведомления (см. абзац второй п. 24 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54, а также комментарий к ст. 412 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса48).1.2. Правовая природа уведомления
Уведомление должника – целенаправленное действие, которое влечет достижение специфического набора правовых эффектов, о которых было сказано выше. Поскольку уведомление – это действие, порождающее определенные гражданско-правовые последствия, некоторые ученые относят его к категории односторонних сделок. Но есть аргументы и в пользу иной классификации. В немецком праве принято считать, что уведомление о переходе права не сделка, а так называемое сделкоподобное действие, и в российской науке такая точка зрения тоже представлена.
Вопрос может быть спорным в силу непроясненности вопроса о выделении в российском праве в систематике юридических фактов на границе между обычными сделками как волеизъявлениями, направленными на порождение, изменение или прекращение гражданских прав или обязанностей (или фактического состава, включающего в себя такое волеизъявление), с одной стороны, и реальными актами, представляющими собой чисто фактические действия, которые порождают гражданско-правовые последствия независимо от направленности воли соответствующего лица на это и даже вопреки такой воле (создание или потребление вещи, находка, написание литературного произведения и т.п.), с другой стороны, такой промежуточной категории, как сделкоподобные действия. Последние представляют собой акты коммуникации, порождающие правовые последствия, оговоренные в законе, иных источниках права или условиях договора, независимо от направленности воли на порождение таких правовых последствий. Именно к данной категории в Германии и ряде других стран принято относить в том числе юридически значимые сообщения о фактах (уведомление о страховом случае, выявлении дефектов в товаре и т.п.), включая интересующее нас уведомление о переходе права (подробнее о таком разграничении см. комментарий к ст. 153 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса49).
Какова же позиция российской судебной практики по данному вопросу? Пленум ВС РФ в п. 66 Постановления от 23 июня 2015 г. № 25 недвусмысленно противопоставляет уведомление о переходе права и сделку: давая характеристику юридически значимого сообщения, он пишет, что в таком сообщении «может содержаться информация о сделке (например, односторонний отказ от исполнения обязательства) и иная информация, имеющая правовое значение (например, уведомление должника о переходе права)». Иначе говоря, Суд отказывается признавать за уведомлением о переходе права значение сделки. Как представляется, в данном решении есть логика.
Независимо от того, признаем ли мы такое уведомление односторонней сделкой или сделкоподобным действием («имеющей правовое значение информацией» в терминологии ВС РФ), могут быть обнаружены основания для применения к уведомлению должника многих общих норм о сделках. Просто в случае квалификации уведомления в качестве сделкоподобного действия этот вывод будет опираться на аналогию закона. В целом общепринятым в тех странах, в которых выделяется категория сделкоподобных действий, считается подход, согласно которому к таким явлениям по аналогии применяются общие правила о сделках, если иное не вытекает из специфики конкретного вида сделкоподобных действий.
Как в случае квалификации уведомления в качестве односторонней сделки, так и при восприятии уведомления как сделкоподобного действия, к такому уведомлению применяются правила ст. 165.1 ГК РФ о моменте доставки сообщения как момента, с которым по общему правилу связано возникновение правовых последствий уведомления (это прямо подтверждено в п. 19 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54).
Кроме того, опять же независимо от правовой квалификации уведомления, для того чтобы такое уведомление породило правовые последствия, оно должно исходить от дееспособного лица (при отсутствии дееспособности – от законного представителя такого лица) и быть доставлено дееспособному должнику (при отсутствии дееспособности должника – его законному представителю), иначе данное уведомление не породит правовые последствия. К случаям направления извещения о переходе права неким лицом от имени исходного кредитора применяются правила о представительстве на совершение сделки.
Интересен вопрос о применимости правил о недействительности сделок к уведомлению о переходе права. Теоретически это, видимо, в каких-то ситуациях возможно. Но, как представляется, если должник уже заплатил цессионарию, положившись на такое уведомление, и не доказана его явная недобросовестность, оспаривание уведомления не может лишить основания совершенный платеж ретроактивно. При этом в подобных ситуациях недобросовестность должника может обнаруживаться только в самых очевидных ситуациях, когда поведение должника, положившегося на уведомление, явно злонамеренно, и налицо циничный сговор. Впрочем, данный вопрос спорен, и о какой-либо практике ВАС РФ или ВС РФ на данный счет нам неизвестно.