1.3. Форма уведомления
Согласно п. 3 ст. 382 ГК РФ уведомление о переходе права должно быть сделано в письменной форме.
Каковы последствия нарушения данного требования к форме?
В силу п. 1 ст. 162 ГК РФ несоблюдение требуемой законом простой письменной формы сделки не влечет ее недействительность, но не позволяет доказывать ее совершение свидетельскими показаниями при возникновении споров о совершении сделки и ее содержании. Применение этого правила приведет нас к выводу, что если должник был уведомлен о переходе прав кредитора устно, но либо признает факт уведомления, либо имеются достаточные и допустимые доказательства, кроме свидетельских показаний, того, что уведомление состоялось (например, должник подтверждал факт получения ранее устного уведомления в последующей переписке с новым или прежним кредитором либо с третьим лицом или имеется видеозапись разговора), то должник считается уведомленным со всеми вытекающими отсюда последствиями. При этом датой уведомления будет момент, когда, согласно неколлидирующим объяснениям сторон или в случае спора представленным допустимым доказательствам, состоялся акт устной коммуникации, который довел до должника соответствующую информацию о переходе права.
Но данный вывод следует из применения в данном отношении общих правил о форме сделки. Эти правила о запрете на использование свидетельских показаний вполне работоспособны в контексте договоров. Стороны, добровольно вступая в устный договор, осознанно берут на себя обоюдный риск возникновения сложностей в доказывании факта заключения и содержания договора и связанной с этим неопределенности. Но насколько уместно применение таких правил к односторонним сделочным волеизъявлениям, вторгающимся в сферу правовой автономии воли адресата, может быть вопросом полемики. Здесь изъявитель воли, решив выразить свою сделочную волю устно, навязывает адресату ту самую правовую неопределенность. То же касается и извещения о переходе права, как бы мы ни квалифицировали данный феномен.
Допустим, кредитор позвонил должнику, устно уведомил об уступке и повесил трубку. Что в такой ситуации делать должнику? Если он поверит и уплатит указанному третьему лицу, его исходный кредитор впоследствии может недобросовестно взять свои слова назад, и должнику будет крайне сложно доказать, что разговор действительно имел место. Он даже свидетелей в этих целях (при их наличии) привлечь не сможет. В итоге должник рискует быть вынужден осуществлять платеж второй раз и искать получателя первого платежа с мнимыми надеждами добиться возврата неосновательного обогащения. Если же он не будет полагаться на устное извещение, он рискует быть привлеченным к ответственности за просрочку в пользу цессионария, если право действительно переходило. Ведь, будучи добросовестным, должник не будет отрицать в суде сам факт разговора. Получается, что добросовестный должник оказывается в крайне затруднительном положении. Эта ситуация нарушает базовый принцип регулирования правопреемства, согласно которому свободный оборот прав требования допускается только в той степени, в которой это не создает серьезных проблем для должника и не ввергает должника в правовую неопределенность, а также вступает в конфликт с общим запретом на навязывание правовой неопределенности адресату односторонней сделки. Устный характер сообщения делает положение должника крайне уязвимым и ненадежным, и это заставляет задуматься.
Логично предположить, что должник, получив устное сообщение о переходе права при личной встрече или по телефону, вправе немедленно запросить письменное подтверждение от исходного кредитора и до его получения может игнорировать такое устное уведомление. В принципе, то же, возможно, с необходимыми адаптациями применимо и к односторонним сделкам, структурирующим вторжение в сферу правовой автономии адресата (зачет, отказ от договора и т.п.). В этом плане не исключено, что указание закона на письменную форму извещения о переходе права следует воспринимать без оглядки на общее правило п. 1 ст. 162 ГК РФ о последствиях несоблюдения обязательной в силу закона письменной формы сделки. Возможно, указанная в законе письменная форма в контексте уведомления о переходе права должна толковаться как имеющая конституирующее значение.
Впрочем, данный вопрос спорен и требует дополнительного анализа.1.4. Кто должен направлять уведомление?
В п. 1 комментируемой статьи указано, что уведомление должника может быть осуществлено либо первоначальным, либо новым кредитором. Аналогичное решение закреплено в ст. 9.1.12 Принципов УНИДРУА и в ст. III.–5:120 Модельных правил европейского частного права.
Но, как мы увидим, это правило работает совсем не так, как может показаться при буквальном прочтении.1.4.1. Уведомление при цессии
В контексте цессии самым нормальным вариантом уведомления должника является направление уведомления цедентом. Если должника уведомляет цедент, представления каких-либо доказательств перехода права не требуется (п. 14 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. № 120). Если должник осуществил исполнение лицу, указанному в таком уведомлении, он по общему правилу защищен, даже если на самом деле переход права не состоялся (подробнее см. п. 1.11 комментария к настоящей статье). То же и в случае направления должнику цедентом и цессионарием совместного уведомления.
Ситуация сложнее в случае направления уведомления только цессионарием. Нельзя не отметить, что степень достоверности уведомлений, направляемых прежним и новым кредиторами, и доверие, которое такие уведомления могут вызвать у разумного должника, будут серьезно различаться. Одно дело, когда должника уведомляет первоначальный кредитор, персона которого должнику должна быть знакома и распоряжениям и сообщениям которого должник вправе и в ряде случаев обязан доверять. Совсем иное дело, когда уведомление получено от лица, с которым, весьма вероятно, должник ранее никогда не сталкивался и который в глазах должника является лицом абсолютно посторонним и неуправомоченным. Учитывая это, при уведомлении должника неким лицом, которое заявляет о себе как о правопреемнике, закон устанавливает определенную защиту интересов должника: поскольку должник несет риск исполнения обязательства ненадлежащему лицу (п. 1 ст. 312 ГК РФ), закон позволяет ему при получении уведомления от нового кредитора не исполнять обязательство новому кредитору до тех пор, пока тот не представит должнику достаточные доказательства перехода права требования.
Что может являться такими доказательствами?
Очевидно, что представления копии сделки цессии абсолютно недостаточно для того, чтобы развеять все сомнения должника по поводу перехода права.
Защищая интересы должника в рассматриваемой ситуации, Пленум ВС РФ признал право должника, получившего уведомление только от нового кредитора, задержать исполнение до получения подтверждения о переходе права непосредственно первоначальным кредитором, и при этом указал, что при непредставлении такого подтверждения в течение разумного срока должник вправе исполнить обязательство первоначальному кредитору (абзац второй п. 20 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54). Это достаточно жесткое решение. Из него следует, что новый кредитор не может рассчитывать на то, что должник будет обязан признать факт перехода права, представив в качестве подтверждения копию или даже оригинал сделки цессии. Требуется прямое подтверждение от исходного кредитора.
По большому счету в результате такого разъяснения правило о возможности направления уведомления должнику новым кредитором во многом дезавуировано. Уведомление от нового кредитора не связывает должника, пока переход права не подтверждает прежний кредитор. Даже если лицо, претендующее на статус нового кредитора, приложит к уведомлению оригинал соглашения о переходе права, должник имеет возможность не поверить в переход права. Но если прежний кредитор подтвердит переход права, это равнозначно тому самому уведомлению от самого исходного кредитора.
Конечно же, в конкретной ситуации должник может поверить новому кредитору и осуществить предоставление ему, не дожидаясь подтверждения прежнего кредитора, но он будет нести риск осуществления исполнения ненадлежащему лицу, если впоследствии выяснится, что переход права не состоялся (ст. 312 ГК РФ). Вряд ли разумный должник рискнет поверить в такое уведомление, не воспользовавшись предоставленной ему в указанных разъяснениях ВС РФ опцией дожидаться подтверждения напрямую от исходного кредитора.
Спорной может быть ситуация, когда к присланному предполагаемым цессионарием уведомлению прилагается некое адресованное должнику сообщение, которое подписано исходным кредитором и подтверждает переход права (например, гарантийное письмо, в котором исходный кредитор подтверждает должнику факт перехода права). Здесь подтверждение перехода права исходный кредитор не направляет напрямую должнику, а предоставляет соответствующий документ цессионарию для представления должнику, а цессионарий выступает в качестве посыльного (нунция), доставляющего такое подтверждение. Как представляется, в данной ситуации можно говорить о том, что должник уведомлен о переходе права как цессионарием, так и исходным кредитором. В конечном счете какая разница, какой нунций донесет до должника уведомление о переходе права от цедента? Таким нунцием может быть и новый кредитор. Впрочем, в подобной ситуации может обсуждаться применение по аналогии нормы п. 2 ст. 312 ГК РФ и признание должника уведомленным исходным кредитором с лишением должника возможности исполнения в адрес последнего только при нотариальном удостоверении такого подписанного исходным кредитором документа или подписи на нем данного кредитора.
Вместе с тем, если должник получил уведомление о переходе права от цессионария, но переход права не был подтвержден исходным кредитором, в связи с чем он не осуществил предоставление ни цеденту, ни цессионарию, и при этом к должнику впоследствии предъявит иск об исполнении обязательства цессионарий, в случае установления реальности перехода права суд, естественно, должен присудить должника к исполнению в пользу цессионария (Определение СКЭС ВС РФ от 26 ноября 2019 г.