общества на то, что оно не получало подтверждения о переходе права от исходного кредитора, может быть оценена на предмет добросовестности.1.6. Уведомление при наследственном преемстве
Если требование перешло к наследникам, уведомление направляет должнику соответствующий наследник (наследники), к которому перешло требование по наследству. Извещения о переходе права от исходного кредитора по понятным причинам в такой ситуации ждать не приходится.
Но наследник должен не просто уведомить должника, а представить убедительные и не оставляющие разумных сомнений доказательства того, что требование перешло именно к нему.
Таким подтверждением может являться выданное нотариусом и предъявленное должнику в оригинале свидетельство о праве на наследство с указанием преемства в отношении конкретного требования и при необходимости долю, которая приходится в соответствующем притязании конкретному наследнику.
В случае множественности наследников и раздела наследства то, какому из наследников достается соответствующее требование или его часть, определяется в соглашении о разделе наследства или судебном решении о разделе наследства. Если речь идет о судебном решении, уведомление, направленное новым кредитором, к которому приложено судебное решение, возможность объективной проверки существования которого посредством интернет-сервисов не составляет труда, должно считаться надлежащим. В случае, когда раздел осуществлен на основании соглашения наследников и при этом такое соглашение нотариально удостоверено, извещение в сопровождении данного соглашения в оригинале тоже должно считаться надлежащим.
Но если к уведомлению не прилагаются соответствующие судебные или нотариально удостоверенные документы, подтверждающие переход права к тому лицу, которое направляет данное извещение и претендует на статус нового кредитора, должник вправе не доверять извещению и может приостановить исполнение своего обязательства со ссылкой на просрочку кредитора, не неся риск быть привлеченным к ответственности за просрочку.
В такой ситуации наследник, которому на самом деле перешло соответствующее требование, должен иметь право взыскать долг в судебном порядке, представив соответствующие доказательства, но должник не будет нести ответственность за весь период просрочки. Иначе, если бы должник нес ответственность за просрочку на фоне неизвестности фигуры кредитора, он оказывался бы в крайне сложном положении. Удостовериться в действительности перехода права требования по наследству именно к тому лицу, которое выдает себя за наследника, а не к кому-либо иному, должник не может, а извещения от наследодателя он по понятным причинам не дождется. Тот, кто выдает себя за наследника, может, в принципе, не быть призван к наследству, не вступить в наследство, отказаться от него, соответствующее требование могло быть завещано наследодателем совсем иному лицу, и, кроме того, при множественности вступивших в наследство наследников и отсутствии завещания право требования переходит в соответствующих долях ко всем наследникам, и соответствующая доля зависит от числа вступивших в наследство наследников. Должник не может считаться находящимся в просрочке в ситуации, когда он готов осуществить исполнение, но ему не представлены убедительные и не оставляющие разумных сомнений доказательства, подтверждающие переход требования к новому кредитору.
Могут быть выдвинуты аргументы в пользу того, что в контексте денежных обязательств и обязательств по отчуждению ценных бумаг добросовестный должник, обязанный к платежу, в такой ситуации не будет пользоваться опцией приостановления исполнения, а депонирует деньги у нотариуса по п. 1 ст. 327 ГК РФ. По общему правилу депонирование – это право должника, а не его обязанность, и он не должен нести ответственность за просрочку, если вместо депонирования просто приостановил исполнение (подробнее см. комментарий к ст. 327 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса50). Но не исключено, что в некоторых ситуациях из данного правила может быть сделано исключение. Не будут ли в рассматриваемом примере налицо условия для выведения такого исключения? Здесь нет упречности в поведении кредитора (в отличие от некоторых иных ситуаций просрочки кредитора), и попытка должника воспользоваться ситуацией и продолжать пользоваться деньгами бесплатно действительно может показаться не вполне добросовестной. В то же время следует признать, что вопрос об уместности выведения исключения из общего правила в подобной ситуации крайне неочевидный.
Более очевидный пример ситуации, когда право на депонирование превращается в обязанность в силу доброй совести, имеет место тогда, когда должник впал в просрочку задолго до смерти исходного кредитора, а затем пытается уйти от ответственности за период с момента смерти, ссылаясь на то, что ему не был известен новый кредитор. В такой ситуации высока вероятность того, что должник продолжал бы не платить, и будь исходный кредитор жив. Поэтому в такой ситуации уклонение должника от оплаты тому, кто заявляет о преемстве, в сочетании с отказом от депонирования по п. 1 ст. 327 ГК РФ может быть расценено как недобросовестное поведение. Похожий пример превращения права на депонирование в обязанность на фоне имевшей место до впадения кредитора в просрочку длительной просрочки должника имел место в практике ВАС РФ, правда, не в связи со смертью кредитора (Постановление Президиума ВАС РФ от 27 ноября 2012 г. № 9021/12).1.7. Обязанность исходного кредитора по направлению уведомления и ответственность за ее нарушение
Договор между исходным и новым кредитором может оговаривать четкий срок направления такого уведомления. В том числе он может установить, что это уведомление должно быть направлено в определенный срок после перехода права или даже направляться предварительно с указанием даты или условий для предстоящего перехода права. Могут стороны согласовать и то, что уведомление будет направляться только после получения исходным кредитором запроса нового кредитора.
Но что, если в соглашении срок направления извещения не установлен?
В силу доброй совести (п. 3 ст. 1, п. 3 ст. 307 ГК РФ) правоотношение, предопределяющее переход права в сценарии сохранения фигуры первоначального кредитора (например, договор, на основании которого происходит уступка, договор поручительства, страхования или иной договор, в связи с которым может происходить суброгация, и т.п.), восполняется правилом об обязанности исходного кредитора направить извещение о переходе требования должнику в течение разумного срока после такого перехода. Аналогичная обязанность в силу доброй совести возникает и в случае суброгации при интервенции по правилам п. 2 и п. 5 ст. 313 ГК РФ.
Даже если такая обязанность не оговорена прямо в соответствующем соглашении, либо соглашения между прежним и новым кредитором в принципе нет (как в случае интервенции по п. 2 и п. 5 ст. 313 ГК РФ), и при этом правопреемство не связано с исчезновением фигуры исходного кредитора, последний по умолчанию должен направить должнику извещение о переходе права или как минимум подтвердить переход права в ответ на запрос должника, получившего извещение от нового кредитора.
Казалось бы, в данной ситуации должно применяться диспозитивное правило п. 2 ст. 314 ГК РФ о необходимости исполнения такой обязанности при востребовании новым кредитором в течение семи дней после получения требования исполнения обязанности со стороны кредитора. Если так, то мы выходим на то, что исходный кредитор не обязан сразу же направлять должнику уведомление после перехода права и может и даже должен ждать востребования со стороны нового кредитора. Когда востребование произошло, но прежний кредитор уведомление должнику не направил в течение семи дней, он будет отвечать перед новым кредитором за убытки, которые у того могут возникнуть в связи с этим. До представления такого требования и истечения семи дней исходный кредитор за неисполнение данной обязанности не отвечает. То же и в случае, когда новый кредитор направление уведомления напрямую не востребовал, но прежний кредитор получил запрос должника на подтверждение перехода права. В таком случае данный запрос хотя и получен от должника, но может расцениваться в качестве аналога востребования по п. 2 ст. 314 ГК РФ, и прежний кредитор обязан подтвердить должнику переход права в течение семи дней.
Но все эти выводы следуют из буквального прочтения п. 2 ст. 314 ГК РФ. Результат буквального применения данной нормы не кажется справедливым и разумным. Как представляется, правило п. 2 ст. 314 ГК РФ о том, что обязательство, в отношении которого не был установлен срок исполнения, должно быть исполнено в течение семи дней после востребования исполнения, уместно редуцировать до случаев, когда в исполнении обязательства участвует кредитор (например, передача вещи); в тех же случаях, когда для исполнения обязательства участие кредитора не требуется, логично исходить из того, что обязательство должно быть исполнено в течение разумного срока после созревания всех иных условий для исполнения, кроме срока (подробнее см. комментарий к п. 2 ст. 314 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса51). Если судебная практика двинется по этому пути, именно такое правило должно будет применяться и к обязанности направления уведомления, особенно если данная обязанность прямо упомянута в соглашении. Когда условия договора, на основании которого происходит уступка, обязывают цедента направить должнику уведомления, не оговаривая при этом срок, наиболее вероятная предполагаемая воля сторон состояла не в том, что цедент будет ждать сообщения цессионария с требованием исполнить данную обязанность, а в том, что цедент должен направить такое уведомление немедленно или в течение некоего короткого срока после перехода права.
Как бы то ни было, если первоначальный кредитор нарушит эту свою обязанность и затянет направление должнику извещения о состоявшемся переходе права и неизвещенный должник совершит платеж в адрес первоначального кредитора, последний должен не только перечислить полученное новому кредитору по п. 3 ст. 382 и п. 3 ст. 389.1 ГК РФ, но и возместить тому убытки, вызванные задержкой в получении исполнения. Кроме того, если в результате затягивания извещения или подтверждения перехода права у должника возникли против требования нового кредитора новые возражения, которые он не смог бы противопоставить новому кредитору в случае своевременного извещения, первоначальный кредитор должен возместить связанные с этим убытки.