Конечно же, должник, сомневаясь в законности перехода права, может на свой риск проигнорировать уведомление о переходе права, исполнив обязательство в пользу исходного кредитора. «На свой риск» означает, что если впоследствии выяснится, что переход права на самом деле состоялся, то должник будет вынужден исполнять обязательство повторно в адрес нового кредитора и предъявлять к первоначальному кредитору иск о возврате безосновательно предоставленного или его денежного эквивалента. Но если выяснится, что право в реальности не переходило, должник защищен от претензий как со стороны истинного кредитора, получившего то, что ему на самом деле причиталось, так и третьего лица, ошибочно указанного в уведомлении и никакого права на получение исполнения не имеющего.
Иначе говоря, по общему правилу у должника есть возможность на свой риск проигнорировать уведомление (например, если ему очевидна порочность уступки), но в таком случае он сильно рискует. Соответственно, в подавляющем большинстве случаев должник подобный риск на себя принимать не будет.
В принципе, в ситуации наличия признаков недействительности перехода права требования, предметом которого являются уплата денег или отчуждение ценных бумаг, должник, не желающий брать на себя вышеуказанный риск, но также и не желающий пользоваться защитой видимости права и исполнять согласно уведомлению, проигнорировав все признаки порочности или недействительности перехода права, должен иметь право либо приостановить исполнение, либо произвести депонирование подлежащего отчуждению имущества у нотариуса (п. 1 ст. 327 ГК РФ) на фоне возникновения объективной неопределенности по поводу принадлежности прав. Но это только если основания сомневаться в действительности перехода права объективно достаточно весомы и налицо объективная неопределенность в фигуре кредитора. Например, такие основания могут быть налицо в ситуации, когда цессия оспаривается в судебном порядке, о чем достоверно известно должнику. Должник по общему правилу не обязан осуществлять депонирование или приостанавливать исполнение на фоне возникновения объективных сомнений в достоверности уведомления, но, видимо, могут быть ситуации, когда он вправе это сделать.
Из сказанного выше следует, что, если к должнику заявил иск тот, кто был указан в уведомлении о переходе права, должник может апеллировать к тому, что это право к истцу не переходило, ссылаясь на ничтожность распорядительной сделки, отсутствие у исходного кредитора распорядительной власти и иные обстоятельства. Если договор, на основании которого происходила уступка, не ничтожен, но лишь оспорим, и закон наделяет должника правом оспаривания цессии (например, при нарушении договорного запрета на уступку неденежного требования), должник может в ответ на иск о взыскании заявить встречный иск об оспаривании цессии. Если сделка оспорима, но закон не наделяет должника правом оспаривания, подобное развитие событий невозможно. По общему правилу оспаривать сделку могут только ее стороны или третьи лица, указанные в законе. Соответственно, должник не может добиться отклонения иска, ссылаясь на порок, который делает уступку оспоримой, если закон не дает самому должнику право на оспаривание уступки.
Но если сделка цессии уже была эффективно оспорена или является ничтожной, либо распорядительный эффект, по мнению должника, не сработал по иным причинам, должник может на свой риск выдвигать это в качестве возражения на иск предполагаемого цессионария. Ведь если право к истцу не переходило, истец не имеет активной легитимации на иск. Если переход права не состоялся, указанное в уведомлении о мнимом переходе права лицо, согласно позиции ВС РФ, является управомоченным на получение исполнения по правилам ст. 312 ГК РФ (т.е. исполнение должника в адрес такого лица будет надлежащим), но это не означает, что данное лицо управомочено на присуждение должника к исполнению и имеет активную легитимацию на иск. Поэтому, например, если суду очевидно, что цессия об уплате алиментов ничтожна, или ранее суд по иному спору аннулировал цессию по банкротным основаниям, но мнимый цессионарий все же заявил иск к должнику о взыскании долга, ссылаясь на то, что должник был уведомлен о нем как о цессионарии и больше должника ничего волновать не должно, ответчик, конечно же, может оспаривать наличие у кредитора активной легитимации на иск.
Впрочем, в ряде случаев суд может отклонить возражения должника против иска нового кредитора, основанные на отрицании перехода к нему права и ничтожности цессии в ситуации, когда такая ничтожность неочевидна, прежний кредитор, чья позиция по делу была запрошена, тезис о ничтожности распоряжения не поддерживает, и отсутствует нарушение публичного интереса или интереса третьих лиц. Суд может принять во внимание, что интерес должника не страдает, так как он защищен доктриной видимости права, получив уведомление от исходного кредитора, а попытка уклониться от исполнения со ссылкой на ничтожность цессии является злоупотреблением правом с целью предельно отложить исполнение своего обязательства. Например, аргументы должника о ничтожности цессии, совершенной на безвозмездных началах между коммерческими организациями вопреки запрету ст. 575 ГК РФ, могут быть отвергнуты. Действительна такая сделка или нет, это вопрос, который потребует полноценного анализа множества обстоятельств, включая скрытую возмездность или возможную иную, недарственную каузу уступки. Заниматься разбором соответствующих обстоятельств при отсутствии спора между цедентом и цессионарием, дабы защитить должника от иска о взыскании в ситуации, когда его интерес полностью защищен доктриной видимости права, нецелесообразно.1.13. Могут ли встречаться случаи, когда должник обязан проигнорировать уведомление?
Из вышеизложенного следует, что если должник, получив от исходного кредитора уведомление, знает или имеет основания знать о том, что на самом деле переход права не состоялся (например, в силу ничтожности договора, на основании которого происходит уступка), либо соглашение, на основании которого происходит уступка, или сама распорядительная сделка цессии оспоримы (например, должнику очевидно, что на данную уступку нет требуемого в силу закона согласия третьего лица), то должник вправе на свой риск учинить исполнение исходному кредитору, отказавшись исполнять в адрес указанного в уведомлении лица. Если впоследствии факт ничтожности перехода права подтвердится или уступка будет эффективно оспорена, должник угадал и ответственности не понесет. Если нет, должник рискует оказаться принуждаемым к исполнению в пользу нового кредитора и привлеченным к ответственности за просрочку. В большинстве сомнительных случаев должник не будет брать на себя такой риск и исполнит обязательство в адрес указанного в уведомлении лица, проигнорировав сомнения в законности перехода права. Это просто безопаснее. При наличии объективных оснований сомневаться в действительности перехода денежного требования или требования об отчуждении ценных бумаг (например, на фоне информации об оспаривании сделки, на основании которой происходила уступка) должник вправе произвести депонирование, не неся риск.
Но можно ли представить себе случаи, когда он не просто вправе, а обязан проигнорировать уведомление и исполнять в адрес исходного кредитора или произвести депонирование?
Исключить возникновение таких ситуаций нельзя, если очевидно, что исполнение указанному в уведомлении лицу, несмотря на доступную должнику информацию о недействительности перехода права, является злоупотреблением правом (ст. 10 ГК РФ). Представим, что из уведомления о переходе права следует, что требование уступлено вопреки прямому законодательному запрету (например, уступлено требование о выплате причитающихся за будущие периоды алиментов, которое в силу ст. 383 ГК РФ не может быть в принципе предметом уступки). В такой ситуации должник, видимо, обязан игнорировать уведомление и должен осуществлять исполнение исходному кредитору. Даже депонирование будет в данном случае неправомерным.
Другой пример: вступило в силу решение суда о признании уступки недействительной или решение, которым признан недействительным по ст. 61.3 Закона о банкротстве платеж третьего лица, запускающий суброгацию требования. Добросовестно ли в такой ситуации должнику, точно знающему о данном решении, продолжать полагаться на ранее полученное уведомление о переходе права и учинять исполнение указанному в уведомлении цессионарию?
Или допустим, что вступило в силу решение об аннулировании на основании п. 3 ст. 35 СК РФ уступки одним супругом требования о передаче квартиры по итогам долевого строительства в связи с отсутствием требуемого в силу закона согласия другого супруга, о чем застройщику стало известно, но указанный в направленном цедентом уведомлении мнимый цессионарий обращается к застройщику с требованием передать квартиру ему. Неужели поведение застройщика, который передаст квартиру мнимому цессионарию, зная о том, что это нарушает права оспорившего сделку и добившегося признания ее недействительной другого супруга, будет в такой ситуации добросовестным?
Ответы на указанные вопросы не вполне очевидны.
Может показаться, что в ситуации, когда ничтожность перехода права следует из нарушения прямого законодательного запрета, применимость которого к спорной уступке не вызывает никаких сомнений, должник должен исполнить обязательство исходному кредитору, игнорируя заведомо неправомерное уведомление. Если, например, должник по алиментам получает от опекуна ребенка, на содержание которого алименты должны уплачиваться, уведомление об уступке права на получение причитающихся в будущем алиментов третьему лицу, он не вправе вообще ориентироваться на такое уведомление, так как порочность перехода права здесь очевидна (ст. 383 ГК РФ). И если должник уплачивает начисляемые алименты указанному в уведомлении третьему лицу, он должен быть готов впоследствии столкнуться с иском о взыскании всего того, что он заплатил мнимому цессионарию. Такой иск вполне может впоследствии заявить новый опекун ребенка.