возражение, и момент, когда у него возникают основания для его выдвижения. Из этого, видимо, следует, что под основаниями понимаются правовые основания, а не созревание фактического состава для выдвижения возражения, но, конечно же, остается сожалеть, что ВС РФ не выразился по данному важному вопросу более ясно.
Более того, далее ВС РФ приводит две иллюстрации, в которых к моменту получения уведомления о переходе права у должника не только имелось правовое основание для выдвижения возражения, но и уже сложился фактический состав для эффективного выдвижения такого возражения, а не хватало лишь знания о созревании такого состава. Суд пишет: «Так, если должником после получения уведомления о переходе требования об оплате выполненных работ будут выявлены скрытые недостатки этих работ, он вправе выдвинуть против требования нового кредитора соответствующее возражение, поскольку на момент получения уведомления о переходе права основание для возражения, вытекающее из договора подряда, уже возникло. Равным образом, если покупатель выявит недостатки качества товара после получения уведомления об уступке требования об оплате, он вправе выдвигать против требования нового кредитора соответствующее возражение (статьи 469–477 ГК РФ)». В обоих примерах нарушение было допущено цедентом еще до получения должником уведомления – просто должник узнал о таких нарушениях позднее. Эти примеры самоочевидны. Но почему-то ВС РФ воздержался от приведения более показательного примера, в рамках которого само нарушение договора цедентом было допущено после получения должником уведомления.
Впрочем, делать из этого странного упущения далеко идущие выводы не стоит. Тезисы о том, что ст. 386 ГК РФ имеет в виду правовые, а не фактические основания для выдвижения возражений, а также о наличии у должника возможности выдвинуть против нового кредитора все те возражения, которые должник мог в рамках программы договорных правоотношений, существовавшей к моменту получения уведомления, теоретически выдвинуть против прежнего кредитора, если бы перемена лица не происходила, кажутся очевидными. Более того, никто не отменял п. 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. № 120, в котором данная идея прямо отражена.1.1.4. Специфика «отсечения» возражений при предварительном извещении о переходе права
Если должник получает извещение о предстоящем переходе права, то такое извещение само по себе не служит основанием для отсечения возражений по смыслу ст. 386 ГК РФ. Должник теряет возможность заявить против требования нового кредитора только те возражения, правовые основания для которых возникли к моменту, когда должник получил впоследствии повторное уведомление об уже состоявшемся фактически переходе права. Если предварительное извещение позволяло должнику легко, без каких-либо усилий определить момент будущего перехода права (например, должник был уведомлен об уступке будущих требований), направление уведомления об уже произошедшем переходе, согласно позиции ВС РФ, не требуется (подробнее см. комментарий к ст. 385 ГК РФ), но при этом отсечение возражений будет определяться не датой доставки предварительного извещения, а датой фактического перехода права.
Этот подход закреплен на уровне практики ВС РФ. Согласно п. 25 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54 по смыслу ст. 386 ГК РФ должник, получивший сообщение о заключении договора, на основании которого переход требования будет производиться после наступления определенного срока или условия, вправе выдвигать против требования цессионария возражения, основания для которых возникли до надлежащего уведомления о состоявшемся переходе требования или до момента, когда должник иным образом узнал или должен был узнать о том, что такой переход фактически состоялся (например, если в предварительном сообщении была указана дата перехода права).1.2. Накопление возражений
Поскольку переход прав кредитора к другому лицу основан на правопреемстве, при нескольких последовательных переходах одного и того же права возражения должника накапливаются: против последнего из кредиторов должник вправе выдвинуть все возражения, правовые основания для которых возникли у должника в отношении всех предшествующих кредиторов до момента уведомления о последнем переходе права. Данный подход нашел поддержку и у Пленума ВС РФ (абзац третий п. 23 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54).
Чем длиннее цепочка уступок, тем больше оснований для возможных возражений должника, риски столкновения с которыми желательно закладывать в цену приобретения правом каждым из последующих цессионариев в сюжете с возмездной уступкой.1.3. Пределы императивности правила о возражениях должника
Закон не уточняет природу комментируемой нормы о возражениях. Ее телеологическое толкование достаточно очевидно указывает на то, что при переходе прав в силу уступки или в результате суброгации в рамках реализации договора между прежним и новым кредиторами в соответствующем договоре между этими сторонами нельзя исключить применение правил ст. 386 ГК РФ или иным образом ограничить права должника на выдвижение возражений, поскольку норма предоставляет права должнику, который в договоре между исходным и новым кредиторами не участвует (п. 3 ст. 308 ГК РФ). Такое условие договора будет считаться ничтожным на основании п. 2 ст. 168 ГК РФ, как затрагивающее права лица, не участвующего в соглашении.
Возможность отступления от этой нормы в договоре между должником и исходным кредитором выглядит не столь однозначно. Стороны могут договориться, что в случае перехода требования к третьему лицу должник утрачивает возможность выдвигать те или иные возражения или реализовать те или иные преобразовательные права. Это само по себе не будет препятствовать суду учесть те препятствующие удовлетворению требованию обстоятельства, которые суд должен учитывать ex officio (например, о ничтожности договора, из которого проистекает перешедшее требование), но может заблокировать право должника заявлять возражения в узком смысле или реализовывать те или иные секундарные права.
Более того, стороны могут согласовать, что переход права будет отлагательным условием, к которому привязана автоматическая новация долга в заемный, что, в свою очередь, также повлечет отсечение как минимум ряда возражений.
Во всех ли случаях такие условия правомерны?
С одной стороны, подобное условие не ущемляет публичные интересы или интересы третьих лиц, а слабая сторона договора может в конкретной ситуации и отсутствовать. Кроме того, у такого рода условий, защищающих нового кредитора от возражений должника, есть очевидная экономическая логика – повышение ликвидности обязательственных прав и их продажной стоимости.
С другой стороны, условие договора между должником и прежним кредитором, согласно которому должник лишается права выдвигать против нового кредитора возражения, вытекающие из отношений должника с прежним кредитором (или заранее согласованная и поставленная под отлагательное условие перехода права новация долга в заемный), может применительно к некоторым возражениям расцениваться как настолько несправедливое и разрывающее структуру комплексной договорной связи, что это будет грубым нарушением минимального баланса интересов сторон договора.
Очевидно, ответ должен быть дифференцирован в зависимости от природы исключаемых за счет перехода права возражений (секундарных прав). Некоторыми такими возражениями и правами должник вполне может поступиться заранее на случай перехода права. Тем самым стороны в договоре привяжут возможность выдвижения этих возражений строго к отношениям с изначальным кредитором. Подобный отказ должника от осуществления права на возражения при переходе права должен допускаться как минимум в той мере, в какой допускается в принципе ex ante заранее выраженный отказ от осуществления права на такие возражения. Например, в соответствии со ст. 328 ГК РФ в силу прямой диспозитивной оговорки (п. 4) допускается исключение договором права на приостановление встречного исполнения при просрочке, допущенной контрагентом. Раз от такого рода возражений лицо может в силу прямого указания в договоре отказаться в целом, то нет сомнений в том, что a fortiori отказ от права заявлять подобные возражения может быть в договоре поставлен под отлагательное условие перехода прав кредитора третьему лицу. Этот вывод тем более очевиден в ситуации, когда в договоре с должником цедент обязался возместить должнику все убытки, вызванные утратой возможности заявлять новому кредитору возражения, основанные на отношениях должника с кредитором изначальным.
В то же время есть такие возражения, заранее выраженный отказ от осуществления которых в договоре нашим правом однозначно не допускается de lege lata (например, возражение об исковой давности). Соответственно, с точки зрения системной логики вряд ли может быть признан и заранее выраженный в договоре между должником и первоначальным кредитором отказ от выдвижения такого возражения под условием перехода права. При этом данный вывод вряд ли может поколебать и наличие в договоре между должником и прежним кредитором условия о возмещении должнику всех убытков, вызванных утратой прав на возражения при переходе права.
Право на оспаривание сделки в большинстве случаев невозможно исключить в договоре с должником, а значит, от этого секундарного правомочия невозможен и предварительно заявленный абстрактный отказ. Соответственно, в договоре с должником не может быть согласовано условие о срабатывании такого отказа в случае перехода права.
Соответственно, в контексте сценария девиации от комментируемой нормы на уровне соглашения прежнего кредитора с должником она должна считаться диспозитивной применительно к тем возражениям (или блокирующим принудительное осуществление перешедшего права секундарным правомочиям), заранее выраженный отказ от которых возможен в принципе по причине диспозитивности тех норм закона, из которых право на указанные возражения вытекает, а равно в ситуации изначального установления права на такие возражения самим договором. Но в то же время обсуждаемая норма должна считаться императивной применительно к тем вытекающим из норм закона возражениям, заранее выраженное исключение которых договором в принципе невозможно.