– Солнце здесь чудесное, – сказал я, уже жалея, что позвонил. – Я буду писать, Дженни. Ну, ладно, время позднее. Берегите себя.
– И вы тоже.
Мы обменялись еще несколькими словами, и я положил трубку. Я сидел, уставясь в стену. Неужели я люблю ее? Я задумался. Мне начинало казаться, что это так, но вот любит ли меня она? Может быть, оказавшись в безопасности в Швейцарии, я напишу ей и поведаю о своих чувствах. Попрошу ее приехать туда для разговора. Пошлю ей авиабилет. Мне казалось, что она согласится приехать.
Я посмотрел на часы: ждать еще больше двух часов. Больше не в состоянии торчать в четырех стенах, я вышел из дома и поехал в магазин «Интерфлора», открытый допоздна. Я сделал заказ на посылку роз для Дженни и написал открытку, в которой обещал скоро связаться с нею. Понимая, что нужно чего–нибудь поесть, я поехал оттуда в отель «Спэниш Бэй» и прошел в закусочную, где взял сандвич с копченой семгой и стакан водки.
Подошел и сел рядом один из моих клиентов, Джек Кэлшот, богатый биржевой маклер с лицом пьяницы. Мы поговорили о всяких пустяках. Потом он сказал, что подыскивает браслет с изумрудами и рубинами и выразительно подмигнул: – Не для жены, сам понимаешь. Я нашел такую штучку – огонь–девушка, только нужен подход. Найдется что–нибудь в таком роде, Ларри?
Я ответил, что это не проблема, и пусть завтра зайдет в магазин.
Следующий час я провел, выслушивая его болтовню. С ним было полезно поддерживать знакомство – я не раз получал от него хорошие биржевые советы. Где–то в глубине сознания у меня вертелась мысль, что скоро все изменится – еще одна перемена обстановки. Интересно, найду ли я друзей в Швейцарии? Судя по тому, что я слышал о швейцарцах, они не особенно приветствуют иностранцев, но, по крайней мере, там будет американская колония, среди которой можно завести знакомства.
Наконец, стрелка моих часов доползла до без четверти десять. Я попрощался с Кэлшотом, который пообещал зайти завтра около десяти. Садясь в «бьюик», я подумал о Феле и внутренне поежился. «Получить по лицу пистолетом – не шутка, будет больно». «Миллион долларов никогда не дается легко», – сказал я себе.
Когда я позвонил у дома Сидни и Лоусон шел через вестибюль открывать, я увидел Клода, выходившего из лифта.
Лоусон открыл дверь и оба поздоровались со мной.
Когда Лоусон вернулся к себе рысцой, это говорило о том, что по телевизору идет хорошая передача. Клод сказал:
– Мистер Сидни сегодня очень возбужден, мистер Ларри. Я с трудом уговорил его пообедать. Надеюсь, вы поможете ему успокоиться.
Подумав о предстоящем налете, я решил, что это маловероятно.
– Приложу все старания, Клод, – ответил я. – Доброй ночи. – И я пошел к лифту. Выйдя наверху из кабины, я проворно спустился по лестнице. Достигнув вестибюля, я остановился, огляделся, затем быстро пересек вестибюль, повернул механизм дверного замка, поставил его на предохранитель и поспешил к лестнице. Как я и предвидел, открыть входную дверь оказалось совсем просто.
Сидни примчался на звонок и распахнул дверь настежь.
– Входи, милый мальчик! – воскликнул он. – Его глаза искрились. – Обед, наверно, был ужасный?
– Скверный. – Я закрыл дверь и, взяв его под руку, провел в гостиную, зная, что дверь осталась незапертой. – Она колеблется. Я не думаю, чтобы ее муж захотел тратиться, но я повстречал Кэлшота и ему нужен браслет с изумрудами и рубинами. Он придет завтра… очередная цыпочка.
– Бог с ним… иди посмотри мои эскизы.
Идя вслед за ним к столу, я взглянул на часы. Десять минут одиннадцатого. Через двадцать минут здесь будет твориться черт знает что. Я почувствовал, что слегка вспотел и, достав платок, вытер ладони.
– Смотри! – Он разложил на столе четыре эскиза. – Как тебе нравится?
Я склонился над ними, почти ничего не видя от волнения.
– Тебе не кажется, что вот этот превосходен? – Он положил свой длинный изящный палец на второй с краю рисунок.
Я овладел собой и усилием воли прогнал пелену, застилавшую глаза. В течение нескольких секунд я разглядывал эскизы. Он превзошел себя. Тот, на который он показывал, был лучшим образцом ювелирного дизайна, когда–либо виденного мною. Я выпрямился.
– Ты гений, Сидни! Ошибки быть не может! Это как раз то, что нужно, и я даю слово, что продам это за два миллиона.
Он жеманно улыбнулся, извиваясь от удовольствия.
– Мне, правда, казалось, что здесь все как надо, ну а теперь, раз ты так говоришь…
– Давай сравним его с колье.
Он удивился.
– Но зачем?
– Я хочу сравнить огранку камней с твоим рисунком. – Я заговорил хриплым голосом и был вынужден остановиться, чтобы прочистить горло.
– Понимаю… да…
– Он повернулся, пересек комнату, снял картину и повторил свой секретный ритуал с дверцей сейфа.
Я посмотрел на часы: еще пятнадцать минут.
Он принес колье и положил на стол.
– Садись, Сидни, и давай сравним их.
Он обошел стол, а я стал у него за спиной, и мы оба посмотрели сперва на колье, потом на рисунок.
– Изумительно, – сказал я. – Ты прекрасно уловил душу камней. Представляешь, как это будет выглядеть, когда Чан сделает ожерелье? Мне не терпится отвезти это ему.
Он обернулся в кресле.
– Когда ты сможешь выехать?
– В понедельник. Завтра зайду в бюро путешествий. В Гонконге буду где–нибудь в среду. Придется провести неделю с Чаном, чтобы убедиться, что он начал правильно, потом я вылечу обратно.
Он кивнул.
– Хорошо. Как, по–твоему, сколько тебе понадобится времени для его продажи?
– Дело нелегкое. Не знаю. Я уже составил список, кому предложить. На эту работу у Чана уйдет два месяца. Как только он закончит, я приступлю.
– Ты не можешь мне дать хоть какое–то представление?
Я смотрел на него, не понимая, куда он клонит.
– Вряд ли это возможно, Сидни. Может месяц, а может и восемь месяцев. Два миллиона не мелочь.
Он заерзал в кресле.
– Видишь ли, Ларри, я застраховал колье на девять месяцев. На этот период я добился особого тарифа, но взносы всетаки чертовски высоки. Если мы не продадим его в течение девяти месяцев, придется платить больше, а мне не хотелось бы.
Я замер, прикованный к месту.
– Ты его застраховал?
– Ну, конечно, дорогуша. Не вообразил же ты, что я отпущу тебя в Гонконг, в такую даль, не застраховав его? С тобой может случиться все, что угодно. Может произойти несчастный случай – Боже упаси! Три четверти миллиона чертовски большая сумма, чтобы ею рисковать.
– Да. – Мое сердце гулко колотилось. – Где ты его застраховал?
– Как всегда… в «Нэйшнл Финделита». У меня вышла страшная стычка с этим ужасным Мэддоксом! Я его ненавижу! Он такой материалист! В конце концов пришлось пойти к одному из директоров, чтобы получить скидку. Мэддокс хотел взять с меня чуть ли не вдвое.
Мэддокс!
– Мне тоже приходилось иметь с ним дела, и я считал его самым тертым, упорным и проницательным из всех экспертов по страховым искам, человеком, который нюхом чует преступление даже прежде, чем оно задумано. Он и его помощник Хармас Стив раскрыли больше страховых афер и посадили в тюрьму больше людей, пытавшихся обманом получить деньги, чем все остальные страховые инспекторы, вместе взятые.
Зная, что я побледнел, я отвернулся и медленно подошел к большому окну с раздвинутыми шторами.
Паника парализовала мой рассудок. Ограбление отменяется! Нужно его остановить! Но как? Мозг отказывался работать, однако я понимал, какие роковые последствия имела бы попытка осуществить мой замысел теперь, когда на заднем плане появился Мэддокс.
Как ни проворна полиция Парадайз–Сити, ей далеко до Мэддокса. Я вспомнил случай, когда шеф полиции Террел был рад получить помощь от следователя Мэддокса, Стива Хармаса, и именно Хармас раскрыл кражу ожерелья Эсмальди, а также убийство.
– В чем дело, Ларри?
– Голова разбаливается, чтоб ее! – Я обхватил голову руками, пытаясь сообразить, что делать. В следующую секунду я понял, как до смешного просто предотвратить ограбление. Нужно только пересечь комнату, выйти в прихожую, спустить предохранитель замка и Рея с Фелом не смогут войти.
Что они станут делать? А что они смогут сделать, кроме как уйти и при следующей встрече изругать меня.
– Я принесу тебе аспирин, – сказал Сидни, вставая. – Нет ничего лучше аспирина, золотко.
– Ничего, я сам найду, – я двинулся к двери. – Он в ванной, в шкафчике, верно?
– Позволь мне…
Тут дверь с треском распахнулась и я понял, что опоздал.
Позже, вспоминая этот вечер, я имел возможность понять, почему операция закончилась катастрофой. Вина за ошибку цели4 – 99 ком лежала на мне. Несмотря на длительное обдумывание и тщательную разработку плана, я совершенно неправильно представлял, как будет реагировать Сидни в критической обстановке. Я был так уверен, что этот изящный, изнеженный педераст с его суетливыми повадками трусливее мыши и съежится от ужаса при малейшей угрозе насилия! Если бы не ошибка в оценке его характера, я не оказался бы в своем теперешнем положении, но я был убежден, что он не доставит хлопот и не задумывался над этой важнейшей частью операции.
Я шел к двери, а Сидни выходил из–за стола, когда дверь распахнулась и ворвался Фел, а за ним Рея.
Фел надел парик и очки. В руке у него был кольт. Сзади него Рея, спрятавшая рыжие волосы под черной косынкой, закрывавшая лицо огромными зеркальными очками, с пистолетом тридцать восьмого калибра в обтянутой перчаткой руке, тоже выглядела грозно.
– Стоять на месте! – завопил Фел леденящим кровь голосом. – Руки вверх!
Я двигался к нему. И хотел остановиться, но ноги несли меня сами. Мы были почти рядом, когда он взмахнул рукой. Я уловил его движение и попытался увернуться, но ствол пистолета с сокрушительной силой ударил меня по лицу и внутри моего черепа полыхнула белая вспышка. Я упал навзничь, ошеломленный ударом, чувствуя, как по лицу стекает в рот теплая кровь. Мой правый глаз стремительно заплывал, но левый отмечал происходящее.