Есть еще один интересный поворот в истории с «Тихим Доном». Как известно, по времени роман М. А. Шолохова охватывает не слишком много — всего десять лет: с весны 1912 года по весну 1922-го. Жизнь и судьба народа, в частности донского казачества, в эти сложные годы отражены через образ главного эпического героя — молодого казака Григория Мелехова.
Его казацкая удаль, привязанность к родной земле, любовь к замужней Аксинье и бесконечные метания в поисках истины составляют основную сюжетную линию романа. Метание героя в ходе духовного опустошения и смертельной усталости между белыми и красными, вольные и невольные жизненные ошибки заставляют его вернуться в родной курень, где остались его младшая сестра и пятилетний сын.
Утопив в реке оружие, он добровольно в 1922 году возвращается домой. Именно на этом возвращении и обрывается повествование… И возникает вопрос: «Почему писатель не продлил жизнь своему литературному герою?».
Ответ на этот вопрос дал сам автор в статье, которая была опубликована в газете «Известия» 10 марта 1935 года. М. А. Шолохов признавался: «Были мысли увеличить роман еще на одну книгу, но я их оставил».
А вот завершающий том к роману Михаила Шолохова самобытно и ярко написал крымский литератор, писатель и поэт из Феодосии Эдуард Михайлович Абрамов. При встрече с ним автор спросил его, как он подобрал ключи к шолоховскому языку. На что он ответил: «Много раз перечитывал роман, пытался общаться с казаками того периода. Бывал на родине Шолохова. Но главное, мне помогли мои хорошие друзья — память и усидчивость».
Тайна советского Бонапарта
Маршал, оказавшись под арестом, сдался так же быстро, как в том бою, когда попал в плен к немцам.
О судьбе Тухачевского — баловня и жертвы власть имущих — написано много. Одни возводят его до уровня стратега в военных делах, другие называют завистником и подлым человеком. Но это всего-навсего полюса, а значит, истина где-то посередине. Быстрый суд и такой же расстрел одного из первых маршалов СССР наводят на мысль, что не все так ясно, как нам пытались «впарить» подконтрольные властям СМИ, — слишком много темных пятен в блестящей анкете юного полководца.
Подпоручик лейб-гвардии Семеновского полка Михаил Тухачевский в Первую мировую войну якобы получил шесть боевых наград за героизм, проявленный в боях с немцами и австрийцами, прежде чем попал в германский плен.
Содержался он в концлагере Бад-Штуер в Ингольштадте, откуда после пятой (!!!) попытки бежал. Ингольштадт — небольшой городок в Баварии недалеко от Мюнхена. Знатен он старинным Ингольштадтским университетом, почти пятивековыми пластами крупных политических событий — протестантской реформации Германии с 95 тезисами Йоганна Рейхлина, озвученными со временем Мартином Лютером не без помощи Филиппа Шварцера.
Именно духовное наследие Рейхлина расценивалось как предтеча будущего нацизма через Общество Туле (Германенорден).
В университете свили гнезда иезуиты и один из зловещих масонских орденов — Орден Иллюминатов, подстрекатель Великой Французской революции.
Следует заметить, что Германенорден действовал тогда, когда в Ингольштадте сидел в качестве военнопленного Тухачевский. Этот орден вел крупномасштабную подрывную деятельность против России: проводил акции шпионажа; готовил дворцовый переворот в феврале с целью вывести Россию из войны; практически разработал и осуществил через Ленина и Троцкого Октябрьскую революцию в России.
Еще одна деталь — в этот концлагерь направляли тех пленных русских офицеров, в которых была заинтересована немецкая разведка. По данным авторитетного геополитика и историка Жана Первулеско, Тухачевский в Ингольштадте был посвящен в Орден Полярных — Общество Туле.
Туле — это название мистической островной страны, некоторое время существовавшей и бесследно пропавшей в просторах Крайнего Севера. Таких людей выпускали даже на пешие прогулки по городу. Так что информация о пяти побегах — это ложь, умышленно распространяемая как самим сидельцем, так и его друзьями-немцами.
Месяц после побега-легенды он находился в Швейцарии (с 18 сентября 1917 г.), где действовали мощные резидентуры немецкой разведки. Он якобы рвался на родину. Но почему тогда Тухачевский не обратился к российскому военному атташе в Швейцарии генерал-майору С. А. Голованю? Где и у кого он находился все это время? Почему поехал в Париж к генералу Игнатову? Вопросы, вопросы, вопросы…
Прибыл он во французскую столицу только 12 октября 1917 года. Игнатов был по горло занят работой представителя при штабе союзного командования Антанты. Не тут ли кроется ответ — боялся он Голованя, у которого были и время, и оперативные возможности для перепроверки поведения своего соплеменника на территории Швейцарии.
Однако вернемся к Обществу Туле.
«Это общество, — писал Арсен Мартиросян в журнале «За семью печатями» в марте 2007 года, — было создано для поиска грядущих диктаторов и само распустилось, как только появился Гитлер. По-видимому, такие же замашки были подмечены членами Общества Туле и в Тухачевском, что и послужило основанием для его освобождения.
В 1937 году пронюхавший об этом британский агент влияния, глава германского абвера Канарис через чехословацкую разведку и Бенеша сдал эту информацию Сталину. Именно это обстоятельство явно сломило сопротивление Тухачевского на следствии. Он во всем и быстро признался».
И еще одна деталь — выходит, Сталин простил ссору с Лениным за неудачный поход этого «юного полководца» на Варшаву в 1920 году и дал дослужиться до звания маршала Советского Союза. Не было, значит, у Сталина по отношению к нему никакого злопамятства.
Но вернемся к быстрому перемещению «туриста» Тухачевского по Европе. 20 ноября он уже был в Петрограде, а в феврале 1918-го — в Москве. Спешил на встречу с Лениным? Конечно!
При первой встрече с Тухачевским Ленин поинтересовался обстоятельствами побега из лагеря. Ответом вождь был удовлетворен, ведь выезд Тухачевского из Швейцарии организовали те же люди, что и выезд его самого.
В Москве Тухачевский остановился на квартире своего давнего знакомого Николая Николаевича Кулябко. В прошлом музыканта, бывшего подполковника отдельного корпуса жандармов, начальника Киевского охранного отделения, агента по продаже швейных машин. А теперь члена ВЦИК, рекомендованного туда немецкими друзьями Ленина: офицерами германского генштаба майором Любертсом — «Агасфером» и лейтенантом Гартвигом — «Генрихом». Кстати, рынок швейных машин в дореволюционной России был стопроцентно монополизирован германской фирмой «Зингер» — лучшим прикрытием германской разведки в России.
Это тот Кулябко, который оказал содействие еврею-террористу Дмитрию (Мордко) Богрову в убийстве премьер-министра Российской империи Петра Аркадьевича Столыпина и был знаком с Лениным через клан революционеров Богровых. Отца убийцы — Сергея (Вениамина) Евсеевича Богрова, 1879 года рождения, партийная кличка «Фома» — после революции пригрел у себя в НКИД Троцкий, откуда он по прямой протекции Ленина навсегда уехал в Германию вместе со старшим братом Богрова — Владимиром.
Не без ходатайства своего патрона Тухачевский вскоре становится сотрудником Военного отдела ВЦИК, вступает в члены РКП(б), а когда на Волге вспыхнул мятеж бело-чехов, Кулябко представил его Ленину.
И уже 28 июня 1918 года бывший поручик назначается командующим 1-й армией Восточного фронта! Не чудеса ли? Или это закономерность после некоторых четких ходов тех, кто хорошо знал этого человека, — Ленина, Троцкого и Кулябко?
Среди некоторых историков сегодня гуляет версия, что к убийству С. М. Кирова 1 декабря 1934 года тоже причастен Кулябко. Идентичность «технологического почерка» поразительна, хотя после выстрела в П. А. Столыпина к тому времени прошло чуть более двадцати трех лет. Он, как специалист, хорошо знал уникальные детали террористического акта, результатом которого стало убийство главы российского правительства при якобы внешней непричастности охранки.
А чему тут удивляться, если, как писал А. Мартиросян, «…бывшему товарищу министра внутренних дел и шефу отдельного корпуса жандармов в 1914–1915 годах, генерал-лейтенанту Владимиру Федоровичу Джунковскому, фактически открывшему для большевиков все каналы для антивоенной пропаганды еще в период Первой мировой войны, можно было стать подлинным автором широко известных операций Лубянки — «Трест», «Синдикат» и других. Авторство их до сих пор приписывают Дзержинскому и Артузову.
Кулябко после убийства Столыпина вышел сухим из воды. Он отделался всего лишь тем, что его уволили из охранки, а в 1934 году «кировский поток» виновных и невиновных обошел его стороной, но только до 1937 года…
При таких исходных данных было бы очень удивительно, если бы германская разведка или германские тайные общества, действовавшие рука об руку с первой, не попытались заиметь такого агента в лице Тухачевского. И, судя по всему, «определенные отношения» с будущим «стратегом» были установлены еще в период его пребывания в плену…
Когда же он прибыл в Германию в статусе помощника Фрунзе, то был бы грех для любой (а не только германской) разведки не воспользоваться столь уникальным шансом. Скорее всего, именно в 1925 году и произошло окончательное оформление отношений немцев с Тухачевским. Причем именно в том смысле, что германская разведка по указанию верхушки германского генералитета того времени определила наиболее целесообразный характер дальнейшего использования своих отношений со «стратегом».
Возвращаясь из Лондона в 1936 году после похорон короля Георга Пятого он остановился в Париже. На обеде в советском посольстве маршал удивил присутствующих западных дипломатов тирадой с откровенными нападками на советское правительство, проводившее политику коллективной безопасности. Сидя за столом рядом с румынским министром иностранных дел Н. Титулеску, Тухачевский громко заявил: