Постановлением Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников была создана специальная Комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела польских военнопленных в Катыни.
Эта Комиссия констатировала, что до захвата гитлеровцами Смоленска в западных районах области на дорожно-строительных работах были заняты польские военнопленные офицеры и солдаты, которые размещались в трех лагерях особого назначения в 25–45 км западнее Смоленска.
После начало Великой Отечественной войны, в силу сложившейся обстановки лагеря не могли быть своевременно эвакуированы, и около 11 тыс. военнопленных поляков попали в плен к немцам, а затем осенью 1941 года они были расстреляны в Катынском лесу.
Зимой 1942–1943 годов, когда общая военная обстановка резко изменилась не в пользу фашистской Германии, гитлеровцы предприняли меры к тому, чтобы скрыть свои злодеяния.
Этим самым они рассчитывали оклеветать Советский Союз и ухудшить советско-польские отношения. В этих целях в апреле-июне 1943 года созданная гитлеровцами «Международная медицинская комиссия» из представителей стран-сателлитов провела «расследование» обстоятельств расстрела польских военнопленных в Катыни.
Затем германская информационная служба издала книгу о результатах «деятельности» этой комиссии под названием «Официальный материал о массовом убийстве в Катыни». В ней гитлеровская пропаганда приписывала свои преступления Советскому Союзу».
В печати были ссылки на рапорт начальника Айнзац-группы «Б» при штабе группы армий «Центр» Франца Стаглецкера на имя Гейдриха о действиях группы за период с августа по декабрь 1941 года, где среди прочего указывается, что он «…выполнил главный приказ, отданный моей группе — очистил Смоленск и его окрестности от врагов рейха — большевиков, евреев и польских офицеров».
Оригинал настоящего документа хранится в архиве Нью-Йоркского «Yiddish scientific Institute». Копия его находится в архиве Союза антифашистских борцов в Чехии в городе Праге.
Кстати, выводы специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками польских военнопленных в Катынском лесу нашли свое отражение в соответствующих материалах Международного трибунала в Нюрнберге, который признал виновными в этом преступлении фашистских главарей.
Глава 12Хрущевская месть и катынский вопрос
Мстить — едва ли не то же самое, что кусать собаку, которая укусила тебя.
Одним из секретов сталинской эпохи является трагичная судьба старшего сына Никиты Сергеевича Хрущева (от его первого брака). В своей книге «Тайная жизнь генерала Судоплатова» его сын, известный специалист по истории разведывательных органов Андрей Судоплатов приводит рассказ старого чекиста, участника Великой Отечественной войны, генерал-майора Вадима Николаевича Удилова, с которым приходилось встречаться при решении оперативных задач и автору этих строк во время службы в Центральном аппарате военной контрразведки.
Но начнем с лихих 1950-х. Сразу же после развенчания Хрущевым культа личности Сталина на XX съезде партии по Москве ходил популярный стих, который многие сторонники Сталина знали наизусть, возмущенные наглой клеветой Никиты на Иосифа:
Мы не поверили ему!
Промчалось мимо слов лавина,
И недоверию тому
Была — и не одна причина.
Шептались — в плен его сынок
В разгар войны без боя сдался.
Высокий преступив порог,
Хрущев спасти его пытался.
А Сталин желтизною глаз
Сверкнул и тронул кончик уса:
Я своего о-р-л-а не спас,
А ты пришел просить за труса!!!
Стихотворение приписывалось совавтору (совместно с С. Михалковым) «Гимна Советского Союза» Эль-Регистану (Габриэлю Урекляну). Но стихотворение не имело к нему никакого отношения, так как Эль-Регистан скончался в 1945 году.
Правду, полную и объективную, о старшем сыне «архитектора оттепели» старшем лейтенанте Леониде Хрущеве никто и никогда не узнает, так как его родитель в течение первого года правления после смерти Сталина (1953–1954 гг.), получив доступ к архивам, провел их капитальную чистку. По словам историка и публициста Николая Алексеевича Добрюхи (НАД), отец лично потрошил личное дело сына. Он изъял из дела протоколы допросов в немецком плену и другие компрометирующие Леонида документы. Действительно, страницы, касающиеся тех военных лет, когда в судьбе его Леньки появились вопросы, были нагло выдраны, от них остались клочки. А взамен через несколько лет после войны возникли новые, наспех оформленные, датированные уже 1960-ми годами.
Выходит, в деле было что-то тайное, что не давало покоя Хрущеву до самой смерти.
Однако, когда есть элементы полуправды, версий — хоть отбавляй! Одна из них принадлежит В.Н. Удилову — участнику Великой Отечественной войны, прослужившему в органах ГБ более 37 лет, изложенная в его книге «За что Хрущев отомстил Сталину?», фрагмент которой был опубликован в «Независимой газете» в номере от 17 февраля 1998 года.
Со слов Вадима Удилова, речь идет о том, что Леонид Хрущев в начале 1941 года совершил уголовное преступление на почве злоупотребления алкоголем. Он должен был предстать перед судом, но благодаря отцу избежал не только наказания, но и суда.
Вторым преступлением Леонида Хрущева было убийство во время попойки сослуживца, Героя Советского Союза, после чего, по свидетельству Степана Микояна, который дружил с Леонидом, его судили и дали 8 лет с отбыванием на фронте.
По свидетельству В.Н. Удилова, самолет-истребитель, пилотируемый сыном Хрущева, ушел в сторону немцев и бесследно пропал. Так Леонид оказался в лапах фашистов. Скорее всего, он сделал это добровольно. Терять ему было нечего и он пошел на сговор с немцами.
Сталин поставил задание военной контрразведке (Абакумову) и разведке НКВД (Судоплатову) выкрасть Леонида Хрущева. Спецзадание было выполнено военными контрразведчиками. Военный Трибунал приговорил отпрыска партчиновника к ВМН — расстрелу. Хрущев обратился в Политбюро с просьбой отменить суровую кару. Сталин согласился обсудить вопрос о судьбе Леонида Хрущева на заседании Политбюро.
Руководитель военной контрразведки В.С. Абакумов доложил материалы и удалился. Начались «прения». Начальник ГПУ Красной армии Александр Щербаков выступил в защиту приговора. Он прямо сказал, что перед законом все равны. Нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия заметил, что Леониду уже дважды прощалось. Он тоже проголосовал за оставление приговора в силе.
На этом заседании Сталин, обращаясь в сторону сидящих членов Политбюро (ПБ), заметил:
«Никите Сергеевичу надо крепиться и согласиться с мнением товарищей. Если то же самое произойдет и с моим сыном, я с глубокой отцовской горечью приму этот справедливый приговор».
Первым взял слово Александр Щербаков, занимавший высокие посты в годы войны: секретаря ЦК, начальника ГПУ Красной армии и Военно-Морского флота, начальника Совинформбюро. От его мнения зависело многое. Щербаков вспомнил слова Ленина о необходимости единообразного понимания закона для всех. Он предложил оставить приговор в силе. Берия, Каганович, Молотов и Маленков его поддержали. В заключении выступил Сталин. Ему, наверное, было тяжелее всех. Он помнил о Якове. Своим решением он как бы заранее подписал приговор и сыну.
После того, как кабинет вождя покинули члены ПБ, Хрущев остался у Хозяина и стал ползать на коленях, слезно умоляя пощадить сына. Сталин был неумолим — он не мог нарушить партийную дисциплину.
Как известно, согласно архивным документам Абвера, обнаруженным в ФРГ, Яков Джугашвили в плену вел себя достойно, но, понимая всю безысходность своего положения, покончил с собой, бросившись на колючую проволоку под высоким напряжением.
Хрущев не простил этого Сталину. Ходил слух, что среди своих выдвиженцев он угрожающе изрек:
«Ленин в свое время отомстил царской семье за брата, а я покажу мертвому Сталину, где живет Кузькина мать».
И показал, да так показал, что мы до сих пор не можем найти концы многих истин, не можем очистить «авгиевы конюшни» от его беспардонной клеветы и наветов на сталинский период жизни нашей страны, измазанный только черной краской. А ведь жизненная картина любого государственного деятеля многоцветна и многогранна.
После смерти Сталина и прихода к власти Хрущева в жизни участников описываемых событий произошли коренные изменения.
На второй же день Никита Сергеевич издал распоряжение о переименовании одного из районов Москвы и крупного универмага, носящих имя Щербакова. Камень, заложенный в основание будущего памятника Щербакову, умершему в конце войны, был с корнем выдран, а место заасфальтировано.
Генерал-лейтенанту П.А. Судоплатову было предъявлено обвинение в том, что он как начальник внешней разведки КГБ якобы принимал участие в «бериевском заговоре», имевшем целью уничтожение советского правительства и возвращение капиталистического строя в Советском Союзе. Генерал практически без суда был осужден по указанию Хрущева на 15 лет и полностью отбыл незаслуженное наказание во Владимирской тюрьме.
Следующим шагом мщения Хрущева было «вскрытие созданной Молотовым, Кагановичем и Маленковым антипартийной группы» и выведение этих партийных функционеров из состава советского руководства.
Своего друга Берию он чуть раньше расстрелял после фарса-судилища, а этих пощадил, намекнув: молчите или и с вами случится то, что произошло с Лаврентием Павловичем. Сталина же он выбросил из мавзолея.
Руководителя легендарного СМЕРШа генерал-полковника В.С. Абакумова приказал Генпрокурору СССР расстрелять. На вопрос последнего перед скоротечным судом: «что будем делать с ним?», он грубо ответил: «кончайте его», то есть убейте, как скотину… Хрущев боялся разоблачения своих кровавых дел на Украине и в Москве, а Абакумов был хорошо о них осведомлен.