Горбачев же все это время молчал, словно набравши в рот воды. Заставить его говорить ельцинцы не могли.
И вот тогда четверка приближенных к Ельцину подельников (Ю. Петров, Р. Пихоя, Д. Волкогонов и А. Коротков), якобы просматривая архив президента, вскрыли «Особый пакет № 1» и доложили Борису Николаевичу о серьезных документах, содержащихся в нем. «Общенародно избранный» президент тут же распорядился, чтобы Рудольф Пихоя срочно вылетел в Варшаву и передал их Леху Валенсе, который очень ждал «настоящих архивных документов».
Копии этих документов они якобы направили в Конституционный суд (КС), Генеральную прокуратуру (ГП) и сообщили о них общественности.
По данным Рудинского, к ходатайству в КС, подписанному С. Шахраем и А. Макаровым, было приложено 22 копии документов на 60 страницах. Подлинников не увидел ни Конституционный Суд ни Генеральная Прокуратура.
Но появилась еще одна загвоздка.
Среди этих документов была копия записки-письма Шелепина от 3 марта 1959 года. Так вот, когда бывшего главу КГБ следователи начали склонять подтвердить подлинность этого документа, он вдруг вздыбился и потребовал показать подлинник его письма. Директор Архива Президента РФ Коротков нагло отказал бывшему первому чекисту. У Шелепина было явное подозрение, что перед ним демонстрируют явную фальшивку.
Назовем эти документы (с пояснением Рудинского). Вот, что он пишет в своей книге по катынскому делу:
«Особое внимание мы обратили на документы из сверхсекретного пакета. Я никогда в жизни не держал таких документов в руках… Нужно провести почерковедческую экспертизу — чьи это подписи. Речь шла о записке Берии Сталину от 5 марта 1940 года. Действительно ли это подписи Сталина, Ворошилова, Молотова, Микояна?»
Ю.М. Слободкин поддержал эту точку зрения, заявив, что протокол заседания Политбюро, где за № 144 от 5 марта значится «Вопрос НКВД», по его мнению, сфальсифицирован. Он обратил внимание суда, что нумерация заседаний Политбюро вызывает сомнение: № 136, потом вдруг сразу № 144 от 5 марта.
«Почему, если все это велось по порядковым номерам, не идет 137-й номер записи по порядку, а идет вдруг сразу 144-й номер?», — спросил Юрий Максимович.
Далее он сказал, что записка Берии датирована 5 марта и указано, что заседание Политбюро тоже состоялось 5 марта, но «практически этого никогда не было».
«…Затем мы поставили вопрос о необходимости исследования записки Шелепина Хрущеву в 1959 году. На бланке сверху написано «ВК (б), а внизу «КПСС», а слова «секретарь ЦК» допечатаны на другой машинке.
Председатель КС, выслушивая наши замечания, также высказывал свои сомнения: «Обратите внимание, наверху две даты стоят: 40 какой-то год и 59-й год, двойная накладка получается».
В конце концов, защитники и председатель КС В. Зорькин обнаружил 5 доказательств того, что эти «документы» сфабрикованы.
Судьям КС не понравилось, что им подсунули подозрительные копии. Работали они скрипя сердце, а затем и вовсе отказались от этих «шахрайских» материалов. Сначала на документе № 1 была дата 5 марта, потом она исчезла на другой копии.
Экспертами в КС были выявлены и другие признаки фальсификации — не типичное расположение резолюций, неправильная разбивка воинских званий в таблицах, округление некоторых цифр в угоду польской стороны, бессмысленность письма Берии Сталину — Берия предлагает создать рабочий орган («тройку»), но не поручает ему никакой работы, кроме как убить всех поляков.
Ни Берия, ни Сталин такую глупость рассматривать не стали бы. Но дело в том, что еще в совместном постановлении СНК СССР и ЦК ВКП (6) от 17 ноября 1938 года все тройки в стране были публично упразднены навсегда.
И то, что в фальшивке № 1 фигурирует такой институт, как «тройка» — это еще один признак доказанного блефа ельциноидов.
К марту 1940 года Берия был на посту наркома внутренних дел чуть более года, а создателя троек — предшественника Берия, кровожадного карлика-партийца Ежова — вместе с его заместителем Фриновским, организовавшим «четкую работу троек, 4 февраля того же года отправили «в ад искупать кровавые грехи» — их элементарно расстреляли.
Интересна еще одна деталь.
В свое время нарком внутренних дел Ягода построил себе «небольшую дачку» из 20 комнат. Когда после его ареста эту виллу конфисковали, новые палачи из НКВД почти ритуально добивали там «пятую колонну» — остатки ежовщины. На ней расстреливали подручных «железного наркома», кто активно проявил себя в работе троек. Там закончили земное существование начальник УНКВД по Москве и Московской области комиссар госбезопасности 1 — го ранга С. Реденс — 2 января 1940 года, и другие сотрудники: Л. Заковский- 29 августа 1938 года, Г. Якубович-26 января 1939 года, М. Семенов — 25 сентября 1939 года, И. Берг — 7 марта 1939 года.
Серьезно наказали и других ежовцев.
Возникает вопрос: мог бы Берия в нарушение постановления партии и правительства снова создать тройки только для расстрела поляков? Глупость — вот и весь сказ!
Заканчивая повествование об архивариусе Ельцина — Пихое — и его команде, хочу вновь обратиться к признакам подделок, которые они сотворили с архивными документами в угоду желаниям властей.
В ходе своей глубокой аналитической работы Ю. Мухин насчитал около 40 «ляпов» этих мясников истории и ненавистников Отчизны. «Документы» фальшивы, ПОСКОЛЬКУ:
— в массиве остальных, действительно подлинных документов нет ни малейших признаков ни учрежденной в фальшивках «тройки», ни того, что поляков расстреляли;
— на «письме Берии» резолюция и росписи членов Политбюро нанесены так, что строки «письма» в момент нанесения подписей должны были быть в вертикальном положении. Вместо общепринятой направленности слева направо и снизу вверх, Сталин, а за ним Ворошилов, Молотов и Микоян расписались слева направо, но сверху вниз. Подобное в документах не встречается. Так расписаться мог только специалист по подделке почерков, ни один реальный руководитель так не напишет;
— «письмо Берии» имеет номер при отсутствии даты. В подлинном документе такое невозможно, поскольку это одна запись, как серия и номер на банкноте;
— в «письме Берии» генералы объединены с подполковниками, чего в подлинном документе НКВД быть не могло;
— в «письме Берии» объявлены «неисправимыми врагами советской власти» 14 736 офицеров и 18 632 заключенных, но расстрелять предлагается 14 700 одних и 11 тыс. других без предложения, что делать с остальными «закоренелыми» врагами. В реальном предложении Берии такого быть не могло;
— в «письме Берии» создание «тройки» бессмысленно, поскольку то, что от нее требовалось, могло быть осуществлено гораздо проще и без нее;
— в «письме Берии» «тройке» не дается никаких прав и не определяется работа, т. е. это фикция, которую реальный Берия никогда не предложил бы;
— в «тройке», как коллегиальном органе, нарушен принцип равноответственных членов- к двум высшим должностным лицам НКВД (наркому и его первому заместителю) добавлен начальник третьестепенного отдела.
В реальных тройках было недопустимо участие подчиненных члена тройки;
— Берия не мог предложить создание «тройки», поскольку все тройки были накануне ликвидированы совместным постановлением правительства СССР и ЦК КП (6), т. е. она была невозможна с точки зрения судебного законодательства;
— «тройка» была невозможна и сточки зрения судебной практики — после 1938 года судебные тройки никогда больше не реанимировались, несмотря на сходные ситуации;
— в «письме Берии» не учтены те 395 военнопленных офицеров, которые одновременно с отправкой пленных в лагеря ГУЛАГа были отправлены в лагерь военнопленных в Грязовце;
— в «выписке из протокола Политбюро» при создании «тройки» нарушен основной принцип их создания — из первых лиц ведомств с обязательным участием прокурора;
— в «тройке» не определена главная фигура — председатель;
— в «выписке» Политбюро превышает свои полномочия — принимает решение о создании «тройки», хотя ЦК их ликвидировал;
— Пихоя и его сподручные сфабриковали две «выписки», хотя она могла быть только в одном экземпляре;
— на «выписке» должна была быть подпись Берии о том, что он с ней ознакомился;
— «решение», заложенное в «выписке», для Берии было неисполнимо;
— никакой делопроизводитель не поставил бы на «письмо Шелепина», посланное в 1959 году, штампик входящего номера от 1965 года;
— «письмо Шелепина» послано в ЦК КПСС почтой, поскольку имеет исходящий номер 1959 год, отсутствие входящей регистрации в 1959 году в ЦК КПСС — признак явной подделки;
— «письмо Шелепина» не могло быть сдано в 1965 году в архив без разрешения на то Л.И. Брежнева, а на «письме» нет ни малейших пометок ни одного секретаря ЦК КПСС;
— в «письме Шелепина» указаны целыми и хранящимися в архиве на 1959 год «учетные дела на военнопленных» Старобельского лагеря, которые были сожжены в октябре 1940 года;
— Шелепин не подтвердил своей переписки по этому поводу и заявил, что о катынском деле он впервые узнал из перестроечных газет;
— фальсификаторы никому не показывают подлинников этих «документов»;
— в первом варианте «письма Берии» лгуны поставили дату 5 марта, но в нынешних вариантах она уже стерта;
— геббельсовцы не показывают ныне «выписку» с «подлинной подписью» Сталина, якобы адресованную Хрущевым Шелепину;
— на этой «выписке» текст отпечатан двумя машинками;
— бланк «выписки» не соответствует годам, проставленным на ней;
— в первой публикации «документов» геббельсовцы не указали, вопреки правилам, их делопроизводственные особенности, в связи с тем, что эти особенности подтверждали фальшивость уж очень явно;
— в выписке из решения Политбюро от 5 марта 1940 года фамилия «Кобулов», которую Сталин вписал в записку Берии, ошибочно напечатана через «а» — «Кабулов». Трудно поверить, что в то время допустили ошибку в исправлении, внесенном лично Сталиным;