– Дайте мне еще пару дней, сэр. Скоро все будет в полном порядке.
Он сделал шаг ко мне, а голос его становился еще более вкрадчивым – мурашки по спине побежали от страха, хотя для того не было оснований:
– И ты будешь заниматься с ним сексом, без пререканий и с полной самоотдачей?
Я спонтанно отступила, но наткнулась на стеллаж с книгами.
– Как будто у меня есть выбор, сэр, – сказала тоже тихо.
– Верно. Выбора нет, – он наклонился к моей шее, прижимая меня к полкам.
Я понимала, к чему это приведет. Мужчина возбужден. Вероятно, он не планировал такого завершения вечера. Поднялся к себе, принял ванную – волосы вон мокрые, переоделся в домашнее, но затем спустился поговорить. А потом уже начал действовать по инерции. Я приподняла подбородок и спросила прямо:
– Я очень сильно вам нравлюсь, сэр, или вам просто лень ехать в мегаполис для поиска женщины на ночь?
Он посмотрел мне в глаза с иронией.
– А какая разница? Ината, нет ничего плохого в том, чтобы разбудить в тебе женщину и добавить опыта. Раз уж ты все равно теперь не девственница.
– И это никак не связано ни с Тоем, ни с экспериментами, – настаивала я. А потом и добавила совсем уж немыслимое, то, что не собиралась произносить вслух: – А еще это не связано с моими желаниями. Только с вашими. Потому что вам нравится эта власть над беззащитными людьми. И чем сильнее они не хотят быть вашими марионетками, тем больше вас радует власть над ними. Интересно, если бы вы мне были симпатичны, то я бы продолжала нравиться вам так же, или сразу бы пропал интерес? Вся ваша работа сделала вас таким…
– Каким? Моральным уродом, наслаждающимся властью? – он открыто смеялся. – Знаешь, а в чем-то ты права. Неправа только в том, что думала меня этим уязвить. Наоборот, мне очень захотелось оправдать твои ожидания, Ината.
Он взял меня за запястье и потянул на себя. Перехватил одной рукой за талию, а другой начал быстро расстегивать магнитные застежки. Я не собиралась сопротивляться – знала, что в этом нет смысла, но это происходило спонтанно: я цеплялась за его руки, пыталась их отодвинуть от себя, толкала в плечи, однако он реагировал только смехом. Вот это веселье меня и разозлило больше всего. Знала, что нет смысла, а все равно со всей силы отпихнула его от себя, готовая теперь чуть ли не драться, лишь бы не оставаться перед ним голой.
Но на лице мужчины не отразилось даже капли раздражения. Кинред склонил голову набок, спрашивая:
– Не хочешь меня, Ината? Почему, можешь ответить? Я некрасив, не привлекателен для тебя? Или все дело в том, что ты меня не выбирала? Откуда берется сексуальное влечение, Ината?
– Конечно, не хочу! – ответила я нервно. – Да потому что вы у меня вызываете только ужас, а не влечение! Откуда оно берется? Да уж точно не из страха! – почуяв его очередное движение ко мне, я буквально завизжала. – Не трогайте меня!
Кинред на секунду закусил нижнюю губу. Создавалось ощущение, что ему нравится все происходящее здесь. Он медленно перевел взгляд на мои глаза, чтобы не пропустить реакцию, и произнес еле слышно:
– Модель три-двенадцать сто восемнадцатой волны охранного и контрольного оборудования, частичная парализация объекта.
Я охнула от едва ощутимого разряда сзади в шею, вдруг потеряв равновесие, полетела вперед, но была тут же перехвачена мужскими руками. Кинред поднял меня на руки, но до кровати не донес, только до дивана в центре гостиной. Бросил на него, ничуть не заботясь о моем удобстве, посмотрел сверху вниз.
– Что происходит? – спросила я, хотя и без того было ясно. Ошейник каким-то образом обездвижил меня, я могла лишь говорить, но даже рука не поднималась.
Кинред расстегивал замки на моем комбинезоне подчеркнуто неспешно.
– Ината, я разблокирую твою подвижность сразу, как только попросишь. Хотя если ты тоже думаешь, что это может быть весело, то не проси.
Я размышляла всего пару секунд:
– Нет. Оставьте так, если я все равно не могу вас остановить. Пусть хотя бы пройдет без моего участия, а я закрою глаза и попытаюсь уснуть.
– Ну попытайся, попытайся, – на этот раз он смеха не удержал.
И причина его иронии мне была понятна – я чувствовала все его прикосновения. Он раздел меня, широко раздвинул ноги и сел рядом на пол, разглядывая и трогая, где ему захочется. И отвлечься от этого было невозможно, закрытые глаза не помогли. Я радовалась хотя бы тому, что на этот раз он меня не напичкал возбудителями, которые вообще из меня другого человека делают.
Кинред, все еще оставаясь одетым, наклонился к груди и сильно втянул сосок в рот. Я удержалась от стона, лишь слегка поморщилась. Он чуть отодвинулся, только теперь скинув пиджак и начиная расстегивать рубашку – мужчина явно никуда не спешил и собрался мучить меня часами напролет.
– Знаешь, Ината, – он говорил предельно равнодушно. – Должен признать, что ты действительно возбуждаешь меня чуть выше нормы. И как же нам с тобой повезло, что мне плевать на твое влечение, я просто беру то, что хочу.
– Нет, сэр, повезло только вам, – ответила я сухо.
– Спорный вопрос, – он встал, расстегивая ширинку. – Тогда я восприму это как азартную игру – будет приятно доказать, что и тебе с этим повезло. Хотя ты вряд ли признаешь вслух. Отменить парализацию?
– Нет, сэр. Предпочитаю лежать бревном, если вам все равно никакой разницы нет.
Кинред уже разделся и снова приближался ко мне, все еще смеясь, но уже разглядывая меня более голодными глазами.
Я снова полетела спиной вниз, и на этот раз поверхность оказалась еще менее комфортной – ковер на полу с синтетическим длинным ворсом. Решила, что он переместил меня сюда лишь с одной целью: освободить себе пространство. Теперь ему не мешала спинка дивана, чтобы раздвигать мои ноги шире, проводить ладонью по промежности, скользить пальцем внизу, слегка касаясь клитора. Он беззастенчиво возбуждал самого себя, прикасаясь ко мне в самых интимных местах и наблюдая за моими розовеющими щеками. Его действия не могли пройти бесследно, я невольно от них тоже распалялась. В том числе и от того, что не имею возможности сопротивляться или закрываться, даже если бы захотела. Потому эти ласки мне одновременно нравились и раздражали невыносимой беззащитностью перед ними. И теперь хотелось, чтобы он уже прекратил затянувшуюся игру и вошел в меня. Закончил дело, удовлетворился и оставил меня в покое.
Но он все не придавливал меня собой, а наоборот, встал на колени и переместился вперед, одновременно перехватывая меня одной рукой за затылок и поднимая голову. Блестящая смазкой головка возбужденного члена коснулась губ. Я все еще не контролировала тело, но могла кричать:
– Сэр! Сэр, да что вы…
Он не обратил внимания на мои вопли, запустил большой палец в рот и нажал на нижнюю челюсть, вынуждая разомкнуть губы. Не настало ли время сейчас попросить об отмене парализации?
Я промолчала. Или у меня больше не было возможности ничего сказать. Член подался вперед, заскользил по языку туда и обратно, еще сильнее набухая и наливаясь прожилками вен. Кинред не спешил, не наращивал ритм, но тихо постанывал, будто испытывал такое удовольствие, которое не мог сдержать. Мое же возбуждение постепенно отпускало и вынуждало думать о том, что он сейчас с моим ртом делает. Насколько это пошло, противно и неприлично. Однако самому мужчине такая ласка явно нравилась, он буквально сходил с ума, выдавая стоны все громче, иногда с отчетливыми рыками. В очередной раз не стерпел и толкнулся резче, дальше, достигнув почти самого горла. Я закашлялась от неприятного ощущения. Член тут же покинул мой рот, а перед лицом появились карие глаза, которые в данный момент не выглядели холодными. Сам Кинред тяжело дышал, наклоняясь к моим губам.
– Ината… в другой раз попробуем снова. Слишком рано для тебя… да и для меня тоже, чего скрывать: не хватает сил сдержаться.
И, не пояснив толком смысл сказанного, поцеловал – глубоко, страстно и расслабляюще. Через некоторое время я вспомнила о желании, оно разгорелось, не успев окончательно потухнуть, и теперь накатывало мощнее. Кинред будто уловил его и внезапно отстранился. Долго смотрел на мое лицо, будто был очень доволен каким-то только ему понятным зрелищем, и продолжал почти рефлекторно водить по мне рукой, касаться то груди, то внутренней стороны бедра.
Мужчина перевернул меня на бок, переместился за спину. Приподнял мою ногу и резко вошел сзади. Если бы не парализация, я бы выгнулась дугой, но ошейник и этого не позволил – и именно оттого меня пронзило удовольствием слишком остро. Я протяжно простонала и с силой закусила нижнюю губу. Мужчина же, так и не меняя позу, начал вколачиваться, невыносимо тесно, упруго. Мое тело, не управляемое мозгом, подстраивалось под его движения как пластилин: я не могла ни отстраниться, ни напрячься, ни расслабиться, ни даже немного изменить угол, потому принимала член так, как он направлялся. Ощущения были не болезненными, но воспринимались почти болью от тесноты и слишком сильного проникновения. Они заставляли буквально скулить, а на глаза находил туман. Я отважилась просить, хотя и сама не знала, о чем конкретно: чтобы он дал мне хоть пару секунд привыкнуть к этой почти болезненной тесноте или чтобы вовсе остановился.
– Сэр… – я даже эти буквы выдавила с трудом, захлебываясь собственными стонами.
– Меня зовут Даррен, – он тоже говорил совсем не так равнодушно, как обычно. Будто бы и ему не хватало воздуха.
– Даррен, – послушно повторила я, – не… не надо так…
Он даже темпа не сбавил, а после следующего толчка ответил – не мне:
– Модель три-двенадцать сто восемнадцатой волны охранного и контрольного оборудования, отмена парализации.
Меня будто дернуло – все тело содрогнулось. Я и не понимала до этого момента, в каком немыслимом напряжении пребывали все мои мышцы, и вдруг они оказались под моим контролем – расправляясь и сжимаясь одновременно. Я закусила до боли ладонь, чтобы хоть немного прийти в себя, но возбуждение резко метнулось вверх, как будто до сих пор его и не было. Взвыв от этого ошеломляющего удовольствия, я все же попыталась его ослабить – потому подалась вперед, вырываясь. Член выскользнул из меня, и я повернулась на спину, даже на такой короткий маневр у меня ушли все силы. Посмотрела на мужчину, на его приоткрытый рот, потянулась к нему сама. Кинред понял, чего хочу, и смял мои губы своими, одновременно перемещаясь на меня сверху и входя снова. Он трахал меня жестко, но и целовал почти так же. Мне подобного хватило на несколько секунд. Этот оргазм сильно отличался от того, что я уже испытывала. Он оказался раздирающе многослойным, настолько сложным для ума, что ум сдался и отключился полностью.