“Тебе всё перечислять?”
“Желательно”
“Я должна чуть ли не по расписанию ходить в душ. Мне нельзя стирать, сушить, поставить несколько своих баночек в полки, которые и так полупустые. Я ничего не делаю и всё равно раз за разом получаю порцию злости и агрессии. Я должна волноваться, чтобы ты не ляпнул что-то при родителях“
В ответ молчание. Просто гребаное, тупое молчание. Вот как я должна понимать это молчание?! Он не изменится? Или он думает? Или он так говорит, отстань? Лучше бы написал – иди к черту, а не вот так просто молчал.
– Эвон, – слышу голос Джейка и иду к нему, захватывая телефон с собой.
– Привет, проснулся уже?
– Угу, – бурчит не улыбаясь.
– Что случилось?
– Хочу к маме.
– Она завтра возвращается. Хочешь, позвоним ей? – губки трогает легкая улыбка, и мальчик одобрительно кивает. Достаю телефон. Больше сообщений от Райта нет, поэтому набираю Лесли и включаю громкую связь.
– Да, Эвон, – по голосу слышу, что женщина волнуется. – Что-то случилось?
– Нет, тут Джейк по вам соскучился и хочет поговорить.
Даю им время поговорить друг с другом. Насладиться минутами единения хотя и находятся на расстоянии друг от друга.
– Ну что одевайся, пойдем вниз. Приготовим что-нибудь на ужин. – Райт, я так понимаю, ничего делать не будет. То есть больше слов, чем действий. Просто пафос раздул вокруг себя. Мысль о том, что он в какой-то степени зависит от меня или ждет действий, а я решаю делать так или нет.
Беру телефон в руки и набираю: “Я всё равно уже на твоей территории”
Глава 21. Райт
Контрастный душ успокаивает. Не знаю только надолго ли… Определенно надо съездить к Карри. И, чем скорее, тем лучше. Еще надо написать той девчонке, что познакомился на днях.
Прикрываю глаза, а воображение рисует танец. Такой раскованный и соблазнительный. Черт, нет. Внутри дерет и разрывает. С ума сводит движениями и пластикой.
Это же девчонка, которую я ненавижу. Которую я даже по имени не называю. Ни в реальности, ни в мыслях.
Протягиваю руку и достаю из верхнего ящика блокнот. Беру его, телефон, пачку сигарет и иду в кладовку. Залажу на стремянку, открываю форточку и кладу блокнот на подоконник. Надо выплеснуть всё на бумагу.
Зажимаю губами сигарету и поджигаю зажигалку, прикуривая. Дым как всегда расслабляет и успокаивает мысли. Стряхиваю пепел и кладу сигарету на пепельницу, снимаю колпачок ручки.
В голове штиль, но я знаю, как только ручка коснется пожелтевших листов бумаги, слова польются сами. Заполняя каждый сантиметр страницы. Снова и снова принимая меня. Сохраняя мои тайны и мысли, укутывая в облако спокойствия.
Касаюсь пером бумаги, оставляя две тонкие линии, сливающиеся в итоге в одну линию. Воспоминания о ней и танце снова разогревают всё внутри. Будоражат каждый нерв. Каждую долбанную мышцу.
Внутри распутна, внешне ангел.
Под маской чести страсти флирт.
Спираль движений в твоем танце
Ласкаю взглядом, притаясь.
Звук входящего сообщения отвлекает, но вижу ее имя и открываю.
"Вечером будут овощи ;-)" – читаю сообщение, что сопровождает записку, оставленную днем и усмехаюсь.
Строки заводят, беру телефон в руки, набирая ответ, что овощи – это не еда. Знаю, что доказывать уже что-то бесполезно. Удивлен, что вообще на это решилось.
Переписка в купе с диким возбуждением от танца производят обратный эффект. И хотя уверен, что это на время, но именно сейчас не хочется никого задевать. Наоборот. Приоткрыть и узнать. Что там еще прячется в этой ракушке.
Пока жду ответа, снова касаюсь пером бумаги.
Манящий взгляд, желанные губы,
И тело просится к тебе.
Мои слова бывают грубы,
Но так хочу прижать к себе.
“Может ты тогда что-то приготовишь? Раз тебе не угодить?” – Ну уж нет, ты не скинешь на меня свои обязанности. Кое-что приготовить я могу, но уж точно тебе не обязательно об этом знать. Быть слишком положительным и хорошим не для меня. Проще быть таким. Другим. Отгородиться щитом недоверия и ненависти ко всем. Тогда никто не будет лезть в душу. И стараться снова ее изгадить.
Отвечаю, что я только мастерски умею резать колбасу. Остальное не про меня.
Беру сигарету и делаю затяжку уже еле тлеющей сигареты. Медленно выдыхаю, отпуская ситуацию.
Ты – похоть вальса, жар, изгиб.
С тобой все мысли, я погиб.
Хочу прижать твой трепет тела
Гулять губами ошалело.
Победу ты сыграла ловко,
Сломав всю злую “пустоту”.
И взглядом вновь сжигаю колко,
Учти, реванш я заберу.
Так чего же ты хочешь Белоснежка? Уже и так залезла на мою территорию. В мой спортзал, ванную, расположила к себе всех в доме. Даже деда. Чего ещё тебе не хватает?!
Всё что я воздвигал, чтобы максимально отгородиться от нее, но она настойчиво требовала позволить. А я не мог. Никого не хотел впускать и привыкать к тому, что живу не один. Потом было слишком больно отрывать от себя и смывать очередные воспоминания.
Дым растворяется во мне. Даря так нужное, хоть и временное, спокойствие. Усмехаюсь и снова подношу сигарету к губам, делаю еще одну затяжку.
Думал использовать в своих целях птичку, что случайно залетела в клетку. А оказался сам привязанный к этой клетке. Хотелось не только издеваться над птичкой. Теперь еще хотелось наслаждаться ее эстетикой. Тем, что она делает. Даже как пытается быть смелой и постоять за себя.
Тушу сигарету и иду к себе. От нее еще одно сообщение.
“Я всё равно уже на твоей территории”.
Да. Права. На моей. А значит правила все еще мои.
Глава 22. Эвон
Если бы кто-то довел разговор до конца, то точно не Райт. Он мог оборвать всё на полуслове. Закончить, не договорив. Как мне казалось не договорив. Хоть в его понимании всё было очевидно. Но лезть к нему лишний раз с расспросами не хотелось.
Наш разговор относительно ужина так и повис. Ему казалось, что я просила немыслимо много. Мне же наоборот, что это ерунда. Относится нормально ко мне. Или хотя бы не дергать и не придираться.
Райту, наверное, было бы проще, если я попросила, скажем, что-то конкретное. Я же лезла глобально. Хотела изменить его. Его жизнь. Его отношение ко всем людям.
Только сейчас задумалась, что я ничего о нем толком не знаю. Не понимаю, чем вызвано его поведение. Что послужило толчком. Почему я, совершенно посторонний человек в этом доме, тоже приравнена к ненавистным врагам. Надо мной можно издеваться, а потом благодарить. Забирать мои вещи, выставлять их на всеобщее обозрение. Обсуждать с друзьями. А потом идти и писать стихи, что заведомо не будет делать такой черствый и грубый человека, как он.
Слишком сложный чтобы понять. Слишком закрытый, чтобы достучаться. Слишком противоречивый, чтобы не думать о нем.
Достаю пакет замороженных овощей и высыпаю их на сковороду. Должна сделать выбор. Остановиться на этом или приготовить ему отдельно, как он просил. Его молчание выводило. А спросить самой я боялась. Просто трусила перед этим взглядом. И плевать, что пару часов назад я танцевала для него. Сейчас стрелка отвернулась от меня, и я была вне игры.
Вроде бы поставила условие. А теперь его же боялась. До этого я четко представляла его реакцию на мои действия. Теперь нет. Он определенно может быть другим. И насколько многогранным мне не узнать.
Шумно выдыхаю. Ладно, я просто сделаю то, что он попросил. Нельзя же перестать быть тем, кто ты есть, в один миг. Сделаю всё авансом. Первый шаг. Не дожидаясь от него ничего. Должен сам, в конце концов, это понять.
Готовлю ему то же самое, что готовила на обед. Джейк ездил в это время на полу своими машинками между стульев. Всего-то надо было показать ему несколько игр, и мальчик быстро подхватил идею.
Кевин сегодня задерживался на работе, поэтому садились ужинать без него. Наложила малышу и усадила есть. Самой же предстояло позвать Райта. Идти за ним не хотелось. Знаю, что он там может быть в любом виде. Раздетым или одетым чересчур будоражащем воображение. Поэтому просто набираю сообщение: "Приходи ужинать".
Жду пару минут. Но в ответ тишина. Ни да, ни нет. Шагов тоже не слышно. Может спит? Или не видел. Карибские крокодилы. Придется опять идти за ним. Спускаться в подземелье. Еще ни разу это не закончилось чем-то нормальным.
Оставляю мальчика кушать, а сама иду за Райтом. Слышу в комнате звуки гитары и замираю, прислушиваясь к ним. Райт что-то негромко поет. Мелодично перекатывает слова, перебирая струны. Заношу кулак, чтобы постучать, но еще несколько мгновений даю себе время насладиться, и стучу. Музыка затихает. Слышу шаги куда-то в сторону. Глухой стук. Сглатываю, не решаясь открыть дверь самой. Шаги приближаются, замираю. Между нами всего лишь стена и дверь, но я уже чувствую это напряжение и разряды, что сейчас посыпятся на меня. Открывает дверь. Встречаюсь с холодным, темным, недовольным взглядом.
– Что?
– Пойдем ужинать, – делаю вид, что меня не задел его тон.
– Я не хочу, – пожимает плечами, но смотрит прямо в глаза. Хочет, чтобы все поняла сама, но мне надо это услышать.
– Почему? Я приготовила, что ты просил, – настаиваю на своем.
– Я не должен тебе отчитываться почему.
– Но ты попросил, – становится обидно за то, что делаю шаг навстречу, а получаю в ответ подножку.
– Я передумал, – это похоже на какую-то тупую шутку сейчас.
– Но я уже сделала. – Судорожно вспоминаю, что говорил Мануэль, как настоять на своем. Но вся система рушится, когда затрагивает болевую точку. Сам даже не догадывается насколько.
– Не смотри на меня так словно конец света, а я – последний человек, что может тебе помочь.
– Почему? – переспрашиваю, не понимая за что такое отношение.
– Что почему?
– Почему ты не пойдешь?
– Потому что не надо лезть ко мне и менять меня. Ты никто и не имеешь никакого права указывать мне, как и с кем себя вести. Ты тут прислуга. Обслуживающий персонал. И, если хочешь, чтобы я не был придурком, сделайся невидимкой. – Четкие высокие скулы ярко вырисовываются. Все его недовольство и негодование на лице. Ненависть и презрение. Отходит на шаг назад и захлопывает передо мной дверь.