– Энн? – спрашивает ее и ждёт ответа.– Не узнала? А я вот тебя узнал. Чего не заходишь, раз в городе? – сжимает зубы. Тяжело дышит. Волнуюсь за него. – Вынуждена была? Мы научились жить без тебя. Если ты что-то решила без нас, сама отказалась от этого, то зачем сейчас объявилась? – запускает руку в волосы и взъерошивает их. – Кому надо было? – Продолжает разговаривать, а нам остаётся только догадываться о том, что их объединяет. – Встретиться? – смотрит на меня. Ожидает моего ответа. Бегать от этого всё равно глупо, к тому же у меня накопилось достаточно вопросов. Прикрываю глаза и киваю головой. Да. Я уже не пятнадцатилетний мальчик и справлюсь с этим.
Отец не стал скрывать что-то от Лесли и позвал маму домой к нам. Это все было настолько странно, что не укладывалось в голове. Женщина, что всегда была в этом доме хозяйкой, теперь была гостьей. Насколько сильно мне ее не хватало, настолько сильно этот обман все перечеркнул.
Я отчетливо понимал, что тогда был прав на двести процентов. Она прощалась. Она зачем-то сделала это намеренно. Даже не знаю, что такого должно было произойти, чтобы она бросила все и заставила нас все это пережить. Чтобы мы поверили. Чтобы все поверили.
Никогда бы не подумал, что буду вот так ждать в гости маму. Не знаю, как к этому отнестись. Но очень хочу узнать причины. И, надеюсь, они будут весомыми, потому как простить такое и переварить сложно.
Холодный пот сковывает мысли и движения, когда слышу звонок в дверь. Она пришла. Лесли открывает дверь, а я упираюсь лбом в ладони и пытаюсь совладать с эмоциями. Должен быть спокоен.
– Райт, – дрожащий голос справа заставляет дернутся и повернуть голову ее сторону. Припухшее от слез лицо и поджатые губы направлены на меня. Чего она ждет, что я брошусь на шею в порыве радости. Нельзя так просто перечеркнуть все то время, что мы оплакивали ее.
– Энн, привет, – слышу голос отца. Подходит к ней и обнимает. Перевожу взгляд на Лесли. Внешне спокойна, но она понимает, что в данный момент она лишняя в этой комнате. Вся семья в сборе. И нам есть о чем поговорить.
– Я оставлю вас, – голос дрожит, и я понимаю, как ей сейчас тяжело и неудобно. Несколько шагов и вот-вот скроется, но отец берет ее за запястье и останавливает.
– Останься с нами, Лесли, нам нечего скрывать, ты сейчас моя семья. – Уважаю отца в этот момент. Он точно знает, чего хочет и та женщина, что сейчас с ним, достойна все знать. А не строить догадки и предположения.
Мама окидывает взглядом кухню и проходит к столу, присаживаясь.
– Догадываюсь, что вы ненавидите меня сейчас. Особенно Райт. Знаю, как тебе было плохо. Знаю, как не хватало меня, – поднимает на меня глаза, сжимая губы. Отец и Лесли садятся напротив, я же остаюсь на диване. Хочу сохранить между нами это расстояние. – Но я не могла по-другому. Я случайно узнала информацию, которую не должна была знать и мне угрожали, пытаясь ее выведать. Единственным шансом, чтобы они отстали от меня и от вас, сохранить вам жизнь, было исчезнуть. Но не просто спрятаться. Чтобы вы поверили, что я погибла, чтобы все поверили в это. Они следили за вами, прослушивали звонки, если бы я предупредила, где-то бы да всплыла наша связь. – Тяжело вздыхает и продолжает: – Отец знал, он помог мне это сделать. Это я попросила его жить с вами, чтобы он был рядом с тобой, – смотрит на меня, шумно выдыхая. Переводит взгляд на отца: – И я знала, что ты хотел выйти замуж снова и попросила отца подтолкнуть тебя к этому. У меня тоже есть другой мужчина, – опускает глаза виновато.
– То есть пока я тут сходил с ума и страдал, ты все знала и ничего не сделала? Развлекалась с кем-то еще? – Вскакиваю и, сжав до боли кулаки, желая что-то разбить, направляюсь из столовой в сторону выхода. Хочу на воздух. Не могу находиться с ней в одной комнате. Мне даже кажется, она и сейчас врет. Хлопаю со всей силы дверью и выхожу на улицу. Сажусь на верхнюю ступеньку лестницы и, достав сигарету из пачки, прикуриваю. Только это сейчас может смирить зарождающийся внутри ураган, что готов снести все на своем пути.
Ее слова снова и снова всплывают в памяти. Расставляются, заменяя пробелы, с которыми так тяжело было жить.
Не знаю, сколько я тут сижу, но успеваю достаточно продрогнуть из-за вечерней прохлады. Дверь открывается и кто-то выходит из дома, делает несколько шагов, спускается на одну ступеньку и садится рядом. Почти невесомо кладет руку мне на плечо, перемещается на шею и проводит по волосам. Никто кроме нее так не делал. Потому что это никому, кроме нее, и не было нужно.
– Райт, прости меня, – целует в волосы, – знаю, что тебе было больно и ты, возможно, никогда меня не поймёшь, но иначе бы вас всех могли убить. Что значит для матери смерть ее ребенка, когда она могла бы его спасти? – Подбирает такие слова, против которых я не могу ничего ответить. Чтобы сделал я? Врал и ушел бы, чтобы защитить тех, кто мне дорог. – Цена нашей жизни была слишком высока и жестока. – Сдаюсь и наклоняю к ней голову, кладя на плечо.
– Мне так тебя не хватало.
– Знаю, дедушка был с тобой и присматривал. Я не могла вернуться раньше. Мне тоже было тяжело, зная, что в этот непростой подростковый период, ты остался только с отцом. Но так надо было, чтобы ты смог сейчас жить.
Все, что когда-то умерло, начало оживать. Возвращать меня к жизни. Мы так много упустили. Наверное, мне всегда этого не хватало. Я злился на нее сейчас за все упущенное время, но одновременно ловил себя на мысли, что ценю это еще больше. Как бы поступил я, если бы меня поставили перед таким выбором. Как бы я отнесся к этому? Чтобы выбрал? Как поступил? Ненавижу это чувство выбора. Когда надо кого-то спасти, а кого-то при этом убить. Пусть не физически, морально.
– Теперь тебе ничего не угрожает?
– Нет, уже год, как этих людей нет в живых.
– Почему не появилась раньше?
– Я боялась. Знала, что ты можешь не простить и не принять мое решение. А теперь, когда деда не стало, поняла, что мне нужно быть рядом с тобой. Пора вернуться. Райт, я хочу быть в твоей жизни, не отдаляйся от меня, пожалуйста. Мы так много времени потеряли. Вернее, у нас его отняли. – Так много навалилось в один день, что я должен обо всем подумать и уложить в голове, что теперь все может быть как раньше.
– Мне надо время.
– Райт, я живу в другой стране и только от тебя зависит, вернуться ли мне сюда навсегда. Или ты не захочешь со мной общаться. Сделай так, как тебе хочется. Ты уже взрослый и сам решаешь, кто должен быть в твоей жизни, а кто нет. Я люблю тебя. – Целует в висок и встает. Я пойду. Нам всем надо отдохнуть. Я всегда буду рада тебя услышать и увидеть, несмотря на то, сколько времени тебе на это понадобиться.
Когда остаюсь один, достаю еще одну сигарету и закуриваю. Приятный дым распространяется по легким, обволакивая боль утраты и одновременно, не давая сойти с ума от неожиданного воскрешения.
Чтобы никто на меня не давил и не заставлял что-то решать, я просто собрался и уехал на несколько дней в дом деда. Но тут стало еще хуже. Кроме того, что это был дом Мануэля, где все напоминало о том, что я больше никогда его не увижу. Так теперь тут были воспоминания о Эвон. Они тоже безжалостно отравляли. Все крутилось вокруг нас четверых. И пусть мне было больно от потери его. В сотый раз, прокручивая в голове ее поступок. Как поступил бы я? Наверное, также. Если бы стоял выбор спасти любимого человека или семью.
“Он рассказал перед смертью. Все действительно так, я не вру. Я узнала недавно”
Прокручиваю снова ее слова. Не понимаю, она говорила правду или врала. Потому что если есть хоть маленькая доля того, что она сказала правду, то я потерял, возможно, самое дорогое, что могло быть в моей жизни. Но она все равно не рассказала мне. Даже в эти два дня.
Беру телефон и набираю маму.
– Райт, рада тебя слышать, – вдохновленный голос подбадривает и меня.
– Мам, – говорю и замираю, так давно не говорил это слово. – Дед говорил что-то про Эвон?
– Девушку, что работала у вас?
– Да.
– Да, рассказывал, что ты изменился с ее появлением в вашем доме, – как бы это не звучало странно, но это на самом деле больше не её дом.
– Он рассказывал ей что-то про тебя?
– Нет. Я просила никому не говорить, чтобы девушка не проговорилась.
– Почему тогда она знала, а я нет?
– Я не знаю. Откуда у тебя мой номер?
– Дед отдал ей блокнот перед смертью.
– Вероятно, тогда и рассказал ей, на случай, если я не решусь приехать сама, чтобы кто-то знал обо мне. Он знал, что я боялась и не решалась.
– Получается, она просто ждала, что ты появишься сама, и не торопила события… – говорю вслух свои мысли.
– Ты о чем?
– Ни о чем, я позвоню позже, – отключаюсь и бросаю телефон в стену. – Черт, – кричу в пустоту, понимая, как я лоханулся. Как обидел ее, когда не поверил. Как предал, бросив тогда, когда ей было плохо. Она не играла и не притворялась. Ей действительно было плохо. И Джейк это подтвердил. И что с ней, черт возьми? Она не может быть беременна. Это не возможно. – Ааа, – рычу в тишину этого дома, которая до сих пор помнит девушку, так гармонично, вписывающуюся в этот дом.
Как она мне нужна… Хочу, чтобы вернулась сюда. Ко мне. В мою жизнь. Найду и смогу всё объяснить. Достучаться. Вымолить прощение. Поднимаюсь и поднимаю телефон. На нем ещё несколько трещин на экране. Плевать.
Первая ниточка, что может нас связывать ее подруга. Но Стелла не отвечает. Ни сегодня, ни на следующий день. Сообщение высвечивается прочитанное, но девушка меня игнорирует. Пишу еще несколько раз, пытаясь узнать номер Стеллы и поговорить с ней. Но натыкаюсь на то, что отправка сообщений у меня ограничена. Я черном списке. Твою мать.
Как ее найти?! Как найти Эвон?! Я ни черта не знаю про нее. Больница. Я знаю, где ее мама. Собираю свои вещи и покидаю этот дом. И снова тупик. Женщину выписали домой. И даже небольшое вознаграждение медсестре не помогло узнать ее адрес.