469 По мнению Кирая, этого делать не следовало, поскольку Д. Лукач, «направив свое известное письмо в ЦК ВСРП470, не только не пошел на огласку факта и содержания письма, но и категорически отказался давать интервью корреспонденту Франс Пресс, заявив, что «оценка событий в Чехословакии – сугубо внутреннее дело ВСРП, и иностранные журналисты не имеют к этому делу никакого отношения». Более того, Лукач не откликнулся на призыв Бертрана Рассела присоединиться к тем деятелям культуры, которые «подняли голоса протеста против агрессии в Чехословакии»471. Так что в целом поведение Лукача на данном этапе можно охарактеризовать как лояльное».
Все это т. Кокеев без каких-либо комментариев со стороны своей или посольства, включает в «запись», предназначенную для посылки в Москву472.
Не могу не сказать, что подобная методология вызывает недоумение по следующим причинам.
I. Статья, о которой идет речь, была посвящена чуждым взглядам Фишера, и, как явствует из известного Вам сообщения Совпосольства в Австрии, вызвала положительный отклик 473 в местных коммунистических кругах.
В этой двухподвальной статье Лукачу уделено всего лишь несколько строк. Вот они: «В книге «Искусство и сосуществование»474, целиком повторяя старые и давно разбитые «аргументы» Георга Лукача, Фишер тщится доказать, будто знаменитая статья В. И. Ленина «Партийная организация и партийная литература» обращена только к партийным публицистам и не имеет отношения к проблемам художественного творчества»475.
Из сообщения т. Кокеева можно сделать вывод, что такое упоминание делать не следовало. Почему? Потому что Лукач, хотя и написал «свое известное письмо в ЦК ВСРП», но впоследствии никому не давал о нем интервью и публично не выступал. Строить свое отношение к тому или иному деятелю на основании того, что этот деятель НЕ СДЕЛАЛ, «Литературной газете» трудно. Трудно хотя бы потому, что за тем, что человек ДЕЛАЕТ, можно следить по всем доступным источникам. За тем, чего он НЕ ДЕЛАЕТ – уследить трудно.
У «Литературной газеты» не было никаких ЗРИМЫХ оснований оберегать Лукача от критических замечаний.
А вот для того, чтобы эти замечания делать, у нее основания были.
И вот некоторые из них:
Как известно, секретарь ЦК ВСРП тов. Д. Ацел высказал пожелание о необходимости дискуссий с тов. Лукачем. В частности, т. Д. Ацел указал, что «в своем интервью "Непсабадшаг"476 и в других заявлениях тов. Лукач односторонне делает ударение на разрыве, не освещает должным образом непрерывность». (Имеются в виду высказывания Лукача по вопросу непрерывности, а также разрыва между нынешним периодом рабочего движения и периодом, предшествовавшим 1956 году).
Тов. Д. Ацел также подчеркнул ошибочность употребляемого Лукачем «выражения "сталинская эпоха" и особенно "сталинизм" ведь формулировка "сталинская эпоха" отождествляет искажение культа личности со строительством социа-477 лизма».
Орган чехословацких писателей «Литерарни листы» первого августа сего года перепечатал из венгерского журнала «Кортарш» высказывание Д. Лукача о проблеме сосуществования, подчеркнув, что «в теперешнем контексте и как зеркало нашего развития мы считаем это выступление чрезвычайно важным». Так, по мнению Лукача, «для того, чтобы освободить силы для классовой борьбы в рамках сосуществования, необходимо в области культуры реабилитировать пролетарскую демократию».
По словам Лукача, «любое литературное явление может оказаться в фальшивом свете, если против него будут предприняты бюрократические акции». В качестве примера он приводит Солженицына и Пастернака, заявляя: «Я не вижу никаких оснований для того, чтобы мы препятствовали существованию возникших тенденций, сопровождаемых серьезными 478 дискуссиями».
Газета «Литерарни новины» (орган Союза чехословацких писателей), вскоре после принятия Лукача в партию, перепечатала интервью с ним из венгерской печати479 В этом интервью, в частности, говорится: «Ни в одной социалистической стране нельзя создать правдивого произведения о сегодняшнем человеке, если автор не постарается рассчитаться со сталинским периодом».
II. В этой связи позволю себе заметить следующее.
Мне представляется, что если в той или иной стране отношение к деятелю столь устойчиво одиозной репутации как, например, Лукач, меняется, причем меняется «негласно», то обязанностью посольства является своевременное извещение об этом ЦК, аппарат которого, в таком случае, обычно дает необходимые ориентировки органам печати.
К сожалению, практика показывает, что некоторые посольства (или их отдельные работники), своевременно не информируя о тех или иных важных конкретностях идейной борьбы в странах пребывания (я имею в виду сферу культуры), ограничивают свою роль тем, что лишь регистрируют в своих сообщениях ту или иную отрицательную реакцию на тот или иной материал советской прессы.
О том, что этой реакции можно было бы избежать, если бы «глаза и уши» нашей страны – посольства более точно и оперативно сообщали бы о том, что «видят» и «слышат», некоторые наши товарищи за рубежом, видимо, заботятся недостаточно.
Разумеется, редакция «Литературной газеты» сделает выводы из сообщения т. Кокеева, хотя до сих пор не знает, в какой мере (в данном конкретном случае) взгляды Иштвана Кирай разделяются партийным руководством Венгрии480.
А. Чаковский
8 декабря 1968 г.
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 60. Д. 25. Л. 225–227.
XII. 1972 г.
ЦК КПСС
Об анализе концепций и взглядов Георга (Дьердя) Лукача.
В соответствии с поручением ЦК КПСС в Академии общественных наук при ЦК КПСС были изучены сочинения и выступления недавно умершего венгерского философа, академика, члена Венгерской Социалистической рабочей партии Георга (Дьердя) Лукача (в большинстве своем написанные на немецком языке). Подробный анализ философских, социально-политических и эстетических взглядов Г. Лукача дан нами в материале, представленном в Отдел науки и учебных заведений и Отдел ЦК КПСС481.
Считаем необходимым информировать ЦК КПСС о некоторых итогах анализа концепций и взглядов Г. Лукача и просим рассмотреть наши предложения по этому вопросу.
Идеи Лукача оказали и продолжают оказывать большое влияние на философскую и эстетическую мысль в Венгерской Народной Республике, а также на некоторые круги западноевропейской интеллигенции. Определенным влиянием они пользуются и в отдельных коммунистических партиях других стран (например, в Италии, Югославии, некоторое время в Чехословакии и др.).
В теоретическом и политическом отношении Г. Лукач – фигура сложная и противоречивая. Наряду с правильными марксистскими положениями в области философии и эстетики, серьезной критикой некоторых реакционных течений буржуазной философии и модернистского искусства, в работах Лукача имеются значительные отступления от марксизма, уступки идеализму в философии и ревизионизму в политике.
Именно слабые стороны теоретического наследия Г. Лукача, его шатания и колебания по вопросам философской и социальной теории, а иногда и допускавшиеся им нападки на те или иные аспекты политики и идеологии социалистических стран выдвигают на первый план различного рода реакционеры и идеологи антисоветизма, а также ревизионисты. При этом они замалчивают критику самим Лукачем, в частности в последний период жизни, ряда своих прежних неверных положений.
С другой стороны, в венгерской печати, а также в статьях советских авторов и марксистов ГДР (особенно в конце 50-х гг.) взгляды Г. Лукача оценивались безоговорочно как ревизионистские и антимарксистские. Основания для этой оценки в то время были, учитывая ту пагубную роль, какую сыграл Лукач в контрреволюционных событиях 1956 г.482. Но в оценках тех лет обычно опускалось позитивное содержание ряда философских и эстетических работ Лукача 40-х – первой половины 50-х годов. В течение 15 лет эти оценки в советской научной печати почти не менялись. Это вызывает недоумения и нарекания со стороны ряда венгерских ученых и некоторых представителей прогрессивной интеллигенции зарубежных стран.
По нашему мнению, нет оснований для оценки теоретической концепции Лукача в целом как ревизионистской и антимарксистской. Хотя в работах Г. Лукача, в том числе в последний период его жизни, имелись уступки ревизионизму в ряде вопросов, недостаточно четкие и продуманные высказывания, за которые цепляются идеологи ревизионизма, было бы неправильно целиком отдавать литературно-философское наследие Г. Лукача в руки реакционеров и ревизионистов.
В равной степени была бы неисторична и неправильна идеализация философских и эстетических воззрений Лукача, умолчание крупных ошибок в теории и политике.
Анализ взглядов Лукача выявляет его непоследовательность в подходе к марксизму-ленинизму, в оценке ленинского учения, его развития и осуществления в СССР и современном международном коммунистическом движении. Лукач высоко оценивал личность В.И. Ленина, признавал его большой авторитет, неоднократно писал о нем как о великом вожде мирового пролетариата и называл ленинизм новой фазой в развитии марксизма. Он отмечал исключительно большую роль В.И. Ленина в борьбе с оппортунизмом и ревизионизмом, утверждал, что поддерживает ленинскую теорию социалистической революции и ленинскую концепцию революционной партии рабочего класса. Однако, защищая ленинский план создания профессиональной организации революционеров от оппортунистических обвинений в «бланкизме», Г.Лукач необоснованно и неверно утверждал, будто В.И. Ленин видел задачу партии главным образом в том, чтобы содействовать революционной активности пролетариата, вытекающей из революционной ситуации. В сущности, Г. Лукач должным образом не понял значения марксистско-ленинского учения как теории революционной борьбы. Его ошибки по вопросу о роли рабочего класса и перспективах революционной борьбы в современном буржуазном обществе порой смыкались по своему объективному значению с концепциями ревизионистов, отрицающих ведущую роль рабочего класса в социальном переустройстве общества и провозглашающих ведущей преобразующей силой современности интеллигенцию, молодежь и другие, по их утверждениям, «неинтегрированные» в капиталистическую систему социальные слои.