очень недоволен. Александрова писала и пишет во всех либеральных, «левых» антибольшевистских периодических изданиях эмиграции. Таким образом, Вы сами себе выдали диплом, - либо в том, что вообще русских периодических изданий отроду не читали (это почти и правда, к сожалению), либо в том, что читали только правую печать (это, я знаю, неправда). Первый Ваш опыт самостоятельности Вам полезен не будет. Она такая милая дама, что, надеюсь, не обратит на это большого внимания, но я в этом не уверен. Я понимаю, что этого письма откладывать ни на один день нельзя было (гораздо лучше было бы выпустить слова об ее статьях вообще). Но, разумеется, впредь думать не смейте писать ей, не показавши мне предварительно. Пришлите мне ее ответ, как только он придет.
Ну что-ж, буду ждать Вашей главы. Советую Вам именно начать с главы об истории русской оркестровой музыки. На самостоятельность Ваших музыкальных суждений я, разумеется, никак посягать не буду, - тут Вы гораздо компетентнее меня. На всё остальное должен я буду посягать всячески, хотя бы Вам пришлось писать всё сначала. Писать надо на одной стороне страницы и с полями. Мне очень хотелось бы для просмотра и правки иметь хоть один источник - например, книгу Пыляева, если будете писать об оркестрах. Здесь ничего нет. Могли бы Вы тогда, вместе с рукописью, прислать мне главный источник, взяв его в Школе восточных языков? Разумеется, Вы можете делать длинные подлинные цитаты, с подстрочными ссылками на книгу. Как жаль, что вообще нельзя Вас иметь для работы «под рукой». Тогда шло бы проще.
Сабанеева я спросил. О Даргомыжском есть небольшая книга Финдейзена[106], а о Серове все нужное в сборнике его собственных критических статей, который не очень давно вышел в СССР[107]. А от себя скажу, что и о том, и о другом есть немало биографических данных в неисчерпаемой сокровищнице «Русской старины». Этот журнал каждые пять лет выпускает библиографический указатель всех своих материалов. Вам все равно нужно будет для всего просматривать эти указатели на месте, т. е. в Библиотеке восточных языков.
Так Вы уже готовите мой некролог? Назло Вам, я еще поживу.
Возвращаю Ваше предисловие. Написано хорошо. Нельзя Вас винить в том, что по-русски Вы пишете не так уж легко, - ведь Вам было лет пятнадцать, когда Вы покинули Россию? [108] Ну, что ж, придется править и Ваш стиль, и орфографию (ошибки у Вас все-таки бывают). «МуССоргский» тоже не способствовал бы Вашему успеху у Александровой, - впрочем, она подумала бы, что это описка. Она ведь не знает, что Вы «француз». Кстати, в маленьком Ларуссе о нем заметка «Moussorgsky (Petrovich)»!
Шлю самый сердечный привет. Работайте - рука все-таки не «отвалится». А как рояль?
Ваш М. Алданов.
Помните расписание.
32. С. Постельников - М. Алданову
12.10.51
Париж
Дорогой Марк Александрович,
Прочел с интересом присланную Вами статью о роговых оркестрах, спасибо. О них я нашел в «Старом житье». На прошлой неделе я простудился, сидя при открытых окнах в библиотеке L[angues] O[rientales]; болело горло, но я усиленно глотал лекарство и думал отвратить хотя бы насморк, но - увы! - вчера он «разразился» в полной силе, т. ч. сегодня приходится сидеть дома. Работы я не прерывал и, по Вашему желанию и совету, переключился, по получении В[ашего] письма от З.Х., на сбор материалов для очерка о «Придворной музыке у московских царей; скоморохи, гусляры и т. д. до Петра; оркестры вельмож XVIII в.; светская музыка при Петре, Анне и Елизавете, и т. п. __ __ __». В L.O. я нашел много интересных книг по этому поводу, гл. обр. 2 тома очерков по истории русской музыки Финдейзена (сов. изд. 1928 г.), большой и очень подробный труд, в кот. я прочел уже многое, касающееся этих эпох. В одном первом томе больше 400 страниц (размером с этот лист), от древнейших времен до Петра I включительно; много нотных текстов - церковных и песенных. Прочел всё, что касается музыки и театра (и светской жизни) в Ст[аром] Житье, очень увлекательно написано (я даже многое прочел, что не касается музыки!). Пересмотрел несколько томов «Рус[ской] старины»; о Ломакине нашел несколько статей и просмотрел первую. Существует большая книга (на франц. языке) швейцарского музыкографа Mooser’а «Annales de la Musique en Russie jusqu’au XVIII s.» [109], которую мне необходимо будет также просмотреть, но на дом ее не дают. Финдейзена на дом я получил и в эти дни работаю над ней. Я сделал много выписок из вышеупомянутых источников, но еще не приступил к собственному тексту. Вы будете опять недовольны, но дело идет медленнее, чем можно было предположить; очерк получается длинный.
Со всех сторон у меня неудачи. Осложнился вопрос с моей комнатой, где у меня рояль, на av. de la Bourdonnais. Цена повышается, и мне придется или бросать, или разделить ее с кем-нибудь; не так легко найти более или менее знакомого человека. Комната очень светлая и большая, в 2 окна, с балконом, она разделяется занавеской на две части; рояль, за ту же цену, уже на месте, что для меня является огромным преимуществом, но цена уже - больше пяти тысяч в месяц, - для одного или для двоих, одинаково (имеются две кровати). Олег приезжает на буд[ущей] неделе, и я уже не смогу пользоваться комнатой на rue de Civry (писать мне можно, конечно, сюда по-прежнему), как теперь. Все другие вопросы, о кот. мы говорили с Вами при встрече, встают с прежней остротой, и если бы не «отчаянная надежда» на принятие книги, то я бы совсем захандрил...
Намереваюсь писать Юроку, всё же интересно было б узнать, получил ли он мое письмо и почему поступил так со мной, ведь я же не просил его меня слушать во второй раз, а он сам хотел. Не интересовало бы и Вас узнать от него, какого он обо мне мнения? Я думаю, что Вам бы он ответил.
Меня интересует узнать, мог бы ли я указать на него в тех случаях, когда необходимо бывает прибегнуть к рекомендации или référence какого-нибудь impressario? Когда я пишу о себе за границу (как я это сделал недавно в Голландию и Luxembourg, куда меня пытаются устроить сыграть l Radio), где меня еще не слыхали, то для сохранения известного стандинга[110], надо сослаться на impressario «с именем». Возможно, что с Юроком мне напортила известная в Париже организаторша Mme Bouchonnet (она очень гордится тем, что к ее услугам прибегают Брайловский и теперь Горовиц; он дает скоро 2 концерта в Париже), у которой очень злой язык. Она давно злится на меня за то, что я прекрасно обошелся без ее посредничества в организации своего концерта в Париже, и плохо отозвалась однажды обо мне, по словам общих знакомых. Все эти вопросы, оставаясь в воздухе не разрешенными, отравляют постепенно мне существование. Последнее время меня даже не тянет к роялю и я только лишь поддерживаю свой репертуар и технику (на это нужно всё же неск. часов ежедневно), новых вещей не разучиваю. На сегодня кончаю, дорогой Марк Александрович, посылая Вам свой самый душевный привет. Надеюсь, что Вы совсем поправились. Искренне Вам преданный Сергей Постельников.
Большое спасибо за сведения о книгах. Мне одолжили историю музыки Браудо, изданную Музгизом в 1935 г., она мне пригодится для Балакирева. По моему методу необходимо, для данного периода, знать, что его подготовляло и куда он ведет; три работы для одной!
Книгу Пыляева не могу рисковать Вам прислать, вдруг пропадет в дороге? Я и так получил разрешение бывать в L.O. лишь как исключение, библиотека предназначена лишь ученикам школы. Если Вам нужны какие-либо сведения из книг, то я с удовольствием Вам их разыщу. В библ[иотеке] недавно украли Советс[кую] большую энциклопедию!!
33. М. Алданов - С. Постельникову
13.10.51
Милый Серж.
Очень огорчен тем, что Вы нездоровы. Уж не грипп ли? (Говорят, что по Парижу ходит какой-то грипп без повышения температуры). Или просто, как Вы пишете, «насморОк»? Будьте очень осторожны. Погода, верно, у Вас плохая?
Рад, что Вы много работаете, даже при нездоровье. Жаль, что забросили рояль, но при нездоровье это позволительно. Хандрить не надо.
Представьте, ко мне обратился один ученый похлопотать за него в нью-йоркском Литературном Фонде, а так как я должен был все равно хлопотать о нем, то заодно послал просьбу и о Вас. Оба ходатайства удовлетворены, но оба в уменьшенном размере, по безденежью фонда. Вам ассигновано не 25 долларов, а 15 (по совести, я и на это не надеялся, так как Вы музыкант, а не «ученый» и не писатель). Вместо франков, прислали мне чек в долларах, один для Вас обоих. Это в отношении того ученого составило для меня денежную (небольшую) потерю: я счел себя обязанным заплатить ему по курсу черного рынка, а на нем доллар в последнюю неделю бешено взлетел (теперь более 400 франков, этот черный курс каждый день сообщается в «Хералд Трибюн»). Возвращаю Вам при сем ту старую расписку, которую Вы мне прислали, и, пожалуйста, тотчас пришлите мне новую: «Получил с благодарностью от Литературного Фонда в Нью- Йорке, через М. А. Алданова, пятнадцать долларов. С. Постельников. 14 октября 1951 года». Теперь сумму во франках, очевидно, указывать не надо, так как она все равно тысячи на две меньше полученной Вами. Разница будет моим маленьким подарком Вам. Этот подарок я, ввиду Вашего нездоровья, требующего, наверное, лекарств, и ввиду того, что Вы «хорошо учитесь», довожу до пяти тысяч и сегодня посылаю Вам на Сиври еще три тысячи. Пожалуйста, не вздумайте возражать. Ах, как жаль, что я небогат: многим хотелось бы помогать [дарить подарки??? - НРЗБ] и не мелочами.
Все-таки, мой милый, давно пора начинать писать. Не браню Вас, так как Вы нездоровы. Читаете Вы много, отдаю Вам полную справедливость. А когда я Вас браню, извольте не обижаться, только этого не хватало бы. Все делается для Вашей пользы.