29.10.51
Paris le 29 X 51
Дорогой Марк Александрович,
Думаю, что Вы уже получили мое письмо от 25-го с. м. с окончанием главы об оркестрах. В субботу пришло письмо от В. А. Александровой, которое я прилагаю при сём. Ее ответ подает маленькую надежду, пишет очень любезно. Жду Ваших директив для ответа ей. Надеюсь, что скоро буду иметь от Вас письмо.
Не приедете ли Вы к юбилею Зайцева[113]? Я видел, что Вы состоите в комитете... Когда же мы будем чествовать и Вас? Разве надо ждать пятидесятилетия литературной деятельности?
Сегодня опять пишу лишь несколько строк.
Самый сердечный привет Вам, дорогой Марк Александрович и поклон Татьяне Марковне.
Преданный Вам, уважающий Вас,
Ваш Сергей Постельников.
Я [всё. - НРЗБ] еще не освободился от простуды.
37. М. Алданов - С. Постельникову
31.10.51
Милый Серж.
Как Вы догадываетесь, я и очень рад и не рад тому, что Вам написала Александрова. Рад, так как программа очень понравилась и ей и Вредену, а это подает, по-моему, серьезную надежду на принятие книги. Кроме того, вижу, что она не обиделась на Вас за слова о ней или, во всяком случае, не очень обиделась (после того, что я им писал о Вас, тон ее письма мог бы быть, по-моему, чуть приветливее, как и обращение: ведь Вы ей сообщили Ваше имя-отчество? В моем черновике письма к ней от Вас я это указал). С другой же стороны, я, конечно, не могу радоваться тому, что они хотят отложить решение вопроса до получения всей книги или, по крайней мере, ее половины.
Вы помните, что я в одном из моих писем к Вам говорил об этой возможности. Разумеется, по существу их винить в этом нельзя; Вы еще только начинающий русский писатель, а они, кажется, часто требуют того же и от русских писателей с именем. Но это ставит Вас в нелегкое положение, и я, право, не знаю, что Вам теперь посоветовать. Для окончания хотя бы и половины книги Вам надо потратить очень много труда, времени, сил, - а вдруг они потом все-таки Вашу книгу не возьмут! Решите, мой милый, этот вопрос сами, - я советовать боюсь, да и не знаю, что именно другое у Вас намечается для жизни, помимо книги.
Если Вы решитесь пойти на риск, считаясь с тем, что принятие и издание Вашей книги будет для Вас ОГРОМНЫМ жизненным успехом (не только денежным), то ответьте Александровой (с теми же, думаю, formule de politesse[114], что и она, или с другими), теперь по уже указываемому ею адресу издательства, следующее: «Очень Вас благодарю за Ваше любезное письмо от 24 октября. Я чрезвычайно рад тому, что Вы и Н.Р. Вреден одобряете план моей книги. Буду присылать Вам ее отдельные главы по мере того, как они будут отделываться мной и переписываться на машине переписчицей. Вы сообщаете, что издательство начнет свою деятельность с января. К этому времени доставлю Вам несколько часть книги. Вам, вероятно, все равно, в каком порядке их читать главы, так как каждая из них самостоятельна, хотя, разумеется, входит в книгу, как часть в целое». Как Вы помните, ее зовут Вера Александровна.
Ее письмо при сем Вам возвращаю.
Обо всем остальном я Вам подробно написал несколько дней тому назад.
Шлю Вам самый сердечный привет.
38. С. Постельников - М. Алданову
02.11.51
Париж
Дорогой Марк Александрович,
Большое спасибо за оба Ваши письма от 28 и 31-го; последнее я получил сегодня. В первом письме к Александровой, я решился тогда внести поправку, не предполагая, что Вы придадите этому такое значение; конечно, как Вы мне и написали, лучше было бы целиком выпустить всю фразу об ее статьях. Относительно Вашего замечания, что вторая моя поправка не была стопроцентной истиной, приведу все же в свою защиту то, что мной уже тогда было прочтено и собрано довольно много материала, достаточного для нескольких глав.
Я думаю, что Вы не сомневаетесь в том, что я очень, очень ценю Ваше ко мне отношение и, со своей стороны, глубоко к Вам привязан. Ни минуты не думал на Вас «обижаться», - «обидчивость» моя была приведена именно к тому, что я хотел подчеркнуть, что я делаю разницу между огорчением и обидой. Иногда «эзотеричность» всей мысли остается неудачно высказанной - у меня, по крайней мере. По поводу Вашего мнения о главе, я думаю то же; постараюсь «скрасить» некоторую сухость. Признаться, я не придерживался громкого титра «История русской музыки», по тем же соображениям. Мне кажется, что это заглавие требует «академичного» стиля, и потому я придерживался некой строгости слога. Финдейзен - не сух, но у него слишком пространно; два тома - а лишь до конца XVIII века.
В «Старом житье» совсем мало о музыке; кое-что о скоморохах, далее о светских развлечениях при Екатерине; интересных анекдотов нет, кроме, б. м., о гр[афе] Скавронском[115], самодуре, выдрессировавшем свою челядь обращаться к нему лишь музыкальными фразами (очевидно «первые» лейтмотивы!). Не думаю, чтоб это было слишком лестным и для русских, и для музыки!..
Две книги Финдейзена называются «Очерки по истории музыки в России» - я обратил внимание на эту книгу лишь после составления своей программы и непроизвольно подумал о том же названии, приблизительно. Ссылки я, конечно, буду делать полностью или вообще - не буду делать, а только укажу библиогр[афические] материалы в конце своей книги. Когда буду приводить цитаты - тогда приведу, в примечании, автора.
Между прочим, для характеристики Андрея Разумовского (я спутал (!) его с фаворитом Елизаветы) я намереваюсь сослаться на Вашу «Десятую симфонию»[116], Вы мне запретить не можете! У Ф[индейзена] я взял некоторые факты, но его «стиль» мне не особенно нравится; много советских «неологизмов».
Библиотеки закрыты 1, 2, 3 (и 4-го - воскресенье): в среду я начал читать мемуары Берхгольца (приложение к журн. «Русский Архив» (1902-03 гг.). В самом Р.А., я нашел статью о посольстве кн. Куракина в 1707 г. и много другого интересного. «Невский проспект» Божерянова не имеется в L. О.; книги Пыляева - все 4. У Забелина - мало о музыке.
Относительно ответа Ал-й напишу, как Вы говорите; думаю, что надо продолжать. А след. письмо напишу Вам об этом подробнее, а то сегодня письмо не уйдет.
Еще раз - сердечно благодарю за Вашу доброту и прошу Вас продолжать мне писать всё, что Вы думаете и находите нужным для моего «блага», - я очень это ценю, хотя и «огорчаюсь» легко. Искренний привет от мамы, Ю.О. и Олега
С душевным приветом, любящий Вас,
Ваш Сергей.
39. С. Постельников - М. Алданову
06.11.51
Париж
Дорогой Марк Александрович,
В моем письме от 3-го с[его].м[есяца]. я не ответил Вам на несколько вопросов, касающихся моей главы об оркестрах. Вы находите ее очень краткой (страниц 6-7 печатных) и думаете, что можно даже и двадцать стр[аниц]. Дело в том, что эта глава является лишь (приблизительно) шестой частью всего очерка, 3-го по программе, заключающего: «Придворная музыка московских царей до Петра; гусляры, скоморохи и т. д. Светская музыка при Петре, Анне и Елизавете. Оркестры и театры вельмож ХѴІІ-го века. Влияние запада; Первая итальянская опера в Петербурге (1736). Ф. Арайя».
Говоря о двадцати печатн[ых] страницах, подразумеваете ли Вы длину всего очерка, или только одной из его глав? В последнем случае книга далеко превзойдет намеченные ей размеры и займет у меня гораздо больше года. У меня собрана уже большая часть материала для всего очерка, но начав писать об оркестрах вельмож, мне пришлось кое-что сказать, для пояснения, о Петре Великом и его эпохе из того, что я намереваюсь писать о нем, об Анне и Елизавете - в отделе светской и придворной музыки в их царствования. Поэтому Вы не нашли почти ничего о них в главе о вельможах. Я прочел много из «Старого житья» Пыляева; особенно красочного у него ничего не нашел; других книг его еще не просматривал, т. к. они сейчас не свободны. Кое-какие подробности нашлись в «Русском архиве» за 1902-03 гг., но такие розыски в журналах занимают слишком много времени и почти что не оправдываются. Вот уже третий день сижу над дневником Берхгольца; нашел и места, цитируемые Финдейзеном; кое-что я приведу из других мест, это все очень интересно было бы в историческом романе описании, но, по-моему, в «истории музыки» чересчур отводят читателя в другую область, правда, очень захватывающую. Так как о самой музыке, игравшейся в ту эпоху, можно сказать очень немного, то это позволяет компенсацию в сторону «couleur locale» [117] чисто исторического характера. До Валишевского я еще не добрался, но непременно последую Вашему указанию, большое спасибо. Об Андрее Разумовском я прочел многое в «Десятой симфонии», что доставило мне большое художественное наслаждение, особенно описание исполнения девятой симфонии Бетховена и разговор Разумовского с Дюпором.
Вчера ответил В. А. Александровой, ничего не изменив в Вашем тексте. Из ее письма я понял, что она желает прочесть несколько глав из моей книги, а не половину. Главы 3, от силы 4, я смогу ей выслать до окончательного решения издательства; на половину книги мне понадобится минимум полгода. Вряд ли я смогу «продержаться» столько без аванса со стороны издательства. Все свои «жизненные» вопросы я сейчас оставил в стороне, поэтому не предпринимаю почти ничего в музыкальной деятельности, где нужно было бы, теперь и не откладывая дело в долгий ящик, сделать «l’effort supreme»[118], т. е. давать концерт за концертом. Я получил приглашение играть публично в Bad-Ball, около Штутгарта, но еще не решился, что ответить.
В первом письме Александровой я написал, как Вы пометили, в скобках свое имя и отчество; на сей же раз я обратился к ней: «глубокоуважаемая», я, лично, нахожу, что «многоуважаемая» недостаточно вежливо для дамы.