[172]). Во вторник я опять туда приглашен, я не отказался, т. к. это считается honorifique[173]. Каждый вечер - очень поздно ложусь и тоже очень устал. Мусоргский на бумаге не подвинулся, прямо беда, да и книгу его писем пришлось вернуть в библиотеку; там с 15-го инвентарь. Жара в комнате на 8-м - невыносимая, даже если сидишь в костюме Адама.
Чек придется разменять официально, как и в прошлый раз, другого способа не имею. Еще раз сердечно благодарю Вас за Ваше ходатайство. От мамы денежной помощи не получал с тех пор, как она как-то дала мне 2 т., в апреле, кажется. Иногда мама предлагает что- нибудь съедобное - что, конечно, очень мило, т.к. у нас с Олегом готовка сводится к минимуму, и газа нет в комнате, и не хочется возиться. Олег начал печатать главу об оркестрах, надеюсь, к концу месяца выслать Александровой 3 главы, как обещал. Олег уезжает на юг в начале июля. Никакой работы, кроме той, которую он вынужден делать, не предвидится, и это очень отражается на его настроении.
Фотографии еще не готовы, этим заведует всецело мама, а я вообще к фотографическому аппарату не допускаюсь. Надеюсь, что выйдут хорошо, сразу же вышлю Вам. Буду очень рад иметь Вашу фотографию. Кстати, собираюсь пойти «выудить» ту, которую дал в «N.L.».
Кончаю письмо. Очень буду рад получить от Вас весточку в скором времени, если что-нибудь Вам нужно из Парижа, напишите пожалуйста.
Самый сердечный привет шлю Вам, дорогой Марк Александрович, и остаюсь искренне преданный и любящий Вас
Ваш Сергей Постельников.
От Олега сердечный привет. Очень кланяюсь Татьяне Марковне.
62. М. Алданов - С. Постельникову
22.06.52
Милый Серж.
Я был чрезвычайно рад Вашему письму. Хорошо, что Вы опять стали играть, - замечаете ли, что перерыв отразился на Вашей игре? Особенно приятно, что играли у французов и что Вас пригласили в жюри. Это в самом деле почетное приглашение, даже очень почетное.
Обрадовало меня и то, что Вы в конце месяца собираетесь послать Александровой три главы. Но «Бог Вам послал передышку». Я вчера получил письма от ее мужа и от Вредена. Оба сообщают, что Вера Александровна опасно заболела (сердечный тромбоз) и что ее перевезли в больницу. Я чрезвычайно этим огорчен: она прекраснейший человек. Кто будет ее временно заменять, мне неизвестно. Разумеется, это никак не отражается на Ваших делах с издательством (ни на моих). Но, по-моему, сейчас бесполезно посылать эти главы: вероятно, заместитель всё равно их отложил бы до ее выздоровления. Впрочем, это только мое мнение. Можно и послать, - тогда по адресу издательства, с препроводительным письмом Николаю Романовичу Вредену, главе издательства. Как Вы об этом думаете? Думаю, что по трем главам издательство все равно договора не подписало бы. А за лишний месяц напишите еще главы две, тогда будет солиднее. Надеюсь, у Вас сохранились письма Веры Александровны? Однако если и не сохранились, то она наверное писала с копиями, и ее заместитель или преемник из копий будет видеть, что переговоры с Вами велись давно и что издательство очень сочувственно отнеслось к идее Вашей книги. Да и я напомнил бы Вредену.
Если найду свою фотографию, то с радостью пришлю ее Вам. Разве за 18 лет я Вам ни разу не подарил фотографии? Но ведь будет и та, которую мы только что сняли в Отей.
Я все еще чувствую себя не очень хорошо и завален работой. Поэтому на все письма отвечаю не сразу и пишу кратко. Не гневайтесь. Шлю Вам самый сердечный привет. Очень кланяюсь Вашей маме, Юлию Осиповичу, мосье Олегу.
Благодарит за память моя жена и тоже просит передать Вам искренний привет.
Ваш М. Алданов.
Не поймите неправильно моего слова «передышка»: оно относится (и то условно) лишь к отсылке рукописи в Нью-Йорк. Писать же Вы должны всё время и очень усердно.
63. С. Постельников - М. Алданову
28.07.52
Понедельник
Дорогой Марк Александрович,
Очень обрадовался Вашей открытке. Что же это Вам всё нездоровится? Это меня тревожит очень. Не уехать ли Вам куда-нибудь отдохнуть от жары и работы, Вы, должно быть, переутомлены?
У нас в Париже жары нет, погода приятная, и уезжать не надо было бы, даже на голубятне - терпимо. Но я всё же ищу очень усиленно, куда бы устроиться на лето, так, чтобы я мог играть на рояле. Но из моих исканий ничего не выходит. Работы тоже не нашел и теперь уже вряд ли найду.
Зато нашел, совершенно не намеренно, - impresario! От одной знакомой скрипачки узнал, что есть некий в Париже Кугульский, через которого можно иногда достать работу в cinema и music-hall’е - зашел к нему, на всякий случай. Он обо мне слыхал, и мы разговорились. Он предложил попытаться устроить мне tournée по франц. провинции; он занимается главным образом организацией atractions, у него нет классических пианистов. Поэтому - дело может оказаться интересным, т. к. в этой области я буду его единственным «товаром». Я, конечно, согласился охотно, и мы заключили пока что словесный контракт, а после первой tournée, которую он хочет начать в Эльзасе, мы, вероятно, заключим контракт на exclusivité. Я ему обещал 15% со всех концертов и контрактов. Обыкновенно они берут 10%, но тогда мало что делают, и им надо еще платить отдельно за секретарство. Видно, ему хочется внести немного разнообразия в ход обычных своих предприятий. Оказывается, что в главнейших городах Франции концертные залы или театры соглашаются на условия 20%-80%, или 40%-60%, в последнем случае они устраивают всю publicité и артист получает (?) чистых 60% со сбора. Я этого даже не знал, так скрывают это другие «организаторы» в надежде, что артист возьмет на себя все издержки, дабы они смогли зарабатывать больше на «граттаже» [174]. Кугульский хочет ездить со мной повсюду, чтобы проверять «кассу»; надеюсь, что он будет подслащиваться умеренно! В начале придется быть не требовательным. У меня впечатление, что он порядочный человек.
Его отец был impresario «Летучей мыши»[175], и он хорошо знает Юрока. М. прочим - Юрок опять во Франции, и я надеюсь через Кугульского ему о себе напомнить.
Мне надо было бы начать интенсивно работать на рояле; я играю еще очень мало и не каждый день.
С утра до вечера что-нибудь предпринимаю, чтоб увидеться с теми или другими людьми, через которых мог бы найти работу, пишу письма, даю телеф. звонки и т. д. Надеюсь, т. о., к осени что-нибудь найти.
Пока не прояснится будущее и не определится ход моих занятий осенью, я не в состоянии совершенно заняться Мусоргским, как это ни грустно. Но от проведенной зимы и последнего года я совсем измучился.
Виделся несколько раз с певицей Марией Олениной- Д’Альгейм[176], посвятившей себя в конце прошлого века распространению творчества Мусоргского, она много интересного мне сообщила и дала книги Стасова и т. д.
Я понемногу печатаю свои рукописи, прислать ли Вам для окончательного просмотра? Но мне приходится больше перепечатывать NNе количество своих критик для розыска по разным городам, ввиду концертов, и это очень скучно. Надо было бы отдать напечатать их на Toneo[177], но нет денег. Ваш чек отдан целиком дантисту на поправку зубов, которая будет закончена на днях, деньги на это я достал, будет стоить 32000.
Фотография, одна, вышла удачно, мама хочет Вам прислать ее сама.
Итак, кончаю и шлю Вам и Т.М. самый сердечный привет и пожелания лучшего здоровья.
Любящий Вас, Ваш Сережа.
Адрес Олега: Villa Beau-Geste, avenue Fiesola. Cannes (A.M.)
Сегодня 3 недели, как он там.
64. С. Постельников - М. Алданову
05.10.52
Париж
Дорогой Марк Александрович,
Давно не писал Вам, хотел бы очень знать, как Ваше здоровье. Вернувшись из Дорнаха 5-го сентября, я в скором времени простудился, схватил ангину и вообще скверно себя чувствовал весь месяц, из-за печени. Видел даже доктора, прописал конечно, лекарства, которые я стараюсь принимать. К несчастью, на днях вторично простудился, очень некстати, т. к. в конце месяца должен выступать в нескольких местах, в Париже и в провинции.
Должен много работать, но, как всегда в Париже, полдня уходит на всякие другие дела. Вчера я официально узнал о своем назначении профессором по классу фортепиано в Русскую консерваторию РМОЗ[178]. К сожалению, как это вошло в привычку по необходимости, во всех почти музыкальных, негосударственных «школах Парижа», - жалованье получать не буду, а только известную сумму с ученика. Причем вначале надо заботиться самому о привлечении учеников, которые в большинстве случаев выбирают сами и своих учителей.
Всё же я рад, хотя это могло бы и должно было бы произойти уже лет 15 тому назад! Теперешняя председательница музык. о-ва, - Вера Сергеевна Нарышкина[179], знаете ли Вы ее? Она жила, до смерти мужа, в Бельгии. Из-за консерватории пришлось отказаться от трехмесячного tournée с балетами (Janine Charrat[180]) за границей. Я очень жалел, т. к. платить обещали хорошо: 85000 в месяц. В разъездах - это считается не очень много. Но пришлось отказаться, т. к. место в консерватории впоследствии оказалось бы наверняка занятым другим. Были и другие кандидаты, но я был избран единогласно, при закрытой баллотировке. Вчера присутствовал на своем первом педагогическом и художественном совете. Требинский ушел с поста директора, и мы решили попытаться его вернуть; в случае его отказа найти подходящего директора - это проблема не из легких. Директор тоже не получает гонорара, а времени должен отдавать делу порядочно. Желательно, чтоб это был композитор.