Меня очень тронуло Ваше желание написать мою биографию, спасибо. Но и в жизни моей ничего особенно интересного нет, и, главное, для биографии еще не умершего русского писателя во Франции, да и нигде, издателя не найдете. Когда Вы станете действительным сотрудником «Нувелль Литэрер»[42] или других периодических изданий, Вы найдете случай написать обо мне, и я заранее сердечно Вас благодарю.
Я чрезвычайно расстроен: Бунин совсем плох, сегодня ему в клинике делают серьезную операцию[43]. В ожидании вестей о нем просто не нахожу себе места. Поэтому и пишу Вам кратко. Планов еще никаких не имеем. Может быть, послезавтра уедем, но ненадолго.
Пожалуйста, кланяйтесь Мадмуазелль Аллори, а в письмах семье Погибиных. Мы оба шлем Вам самый сердечный привет и лучшие наши пожелания. Перед отъездом в Америку - если уедем - повидаю Вас в Париже.
15. М. Алданов - С. Постельникову
03.08.51
Милый Серж.
Как Вы, конечно, знаете, я побывал в понедельник у Вашей матушки. Разговор с ней о Вас оставил меня в тревоге относительно Вашего материального существования в августе. С началом сезона, Бог даст, что-нибудь как-нибудь наладится, но теперь я вынес впечатление, что, быть может, Вам в августе просто будет невозможно и питаться? Я решил поэтому написать о Вас в Нью-Йорк Литературному Фонду[44]. Если б я знал это еще в Нью-Йорке, мне, наверное, не отказали бы, но писать совсем не то же самое, что лично просить, а кроме того, летом у Фонда и денег нет, и он даже не собирается. Главное же, Литературный Фонд это, в сущности, мы сами, писатели: мы все очень небогаты и фонд небогат. Больше 25 долларов он и вообще не дает (это всегда единовременная помощь, а не постоянная), - а Вам больше уж наверное не даст, так как по уставу может оказывать помощь только русским писателям и ученым (а не музыкантам). Возможно, что я и вообще получу отказ. Тут ничего обидного будет ни Вам, ни мне. Но до сентября я наверное не получу ничего. Я поэтому тотчас по получении Вашего ответа вышлю Вам, скажем, три тысячи франков (послать сразу все - Вы тотчас истратите?). Мне нужно знать, куда их выслать. У Вас три адреса, а денежный перевод это не то, что письмо: почтальон может отдать деньги только самому адресату. Укажите мне, куда послать Вам. Если я получу что-либо от Фонда, переведу Вам остаток (доллар это 345 франков). Если не получу, обещаю Вам не описывать Вашего имущества. Жду ответа.
Ваша мама, кстати, сообщила мне, что Вы с ней очень «раздражительны». Это очень нехорошо. Я Вам сто раз говорил и повторяю в сто первый, что Вы должны быть с матерью ласковы и почтительны. Помните, сколь многим Вы ей обязаны (в частности, Вашим прекрасным воспитанием).
Теперь другое, тоже денежное, но гораздо более «деликатное» дело. Осведомляю ВАС о нем по необходимости. Рассчитываю на Ваш ум и такт. Ваша матушка просила меня похлопотать в еврейских американских кругах о денежной помощи Юлию Осиповичу. Если б Ваша мама написала мне об этом в Нью-Йорк, то я нашел бы, верно, какие-либо ходы, хотя связей у меня в этих кругах там нет. Отсюда я просто даже не знаю, кому туда писать и хотя бы справиться, есть ли там для этого какие-либо возможности. Я зашел сегодня в Ницце к моему знакомому еврейскому общественному деятелю А. Я. Тейтелю[45]. Он мне сказал, что в С. Штатах он тоже никого не знает и думает, что оттуда вообще помощи получить нельзя: они там будто бы считают, что во Франции есть очень много богатых евреев и они сами обязаны помогать нуждающимся единоверцам. Но он сообщил мне, что в Париже действует в этом направлении так называемый Тейтелевский комитет[46] (названный по имени его давно умершего отца). Во главе этого комитета стоит престарелый А. И. Лурье[47] (Lourié, 2 Square Henri Paté, Paris 16). Этот комитет оказывает помощь интеллигентам-евреям в виде ежемесячных субсидий в размере около пяти тысяч франков. Я ему пока Юлия Осиповича не назвал. Скажу Вам правду: я знаю, что НЕЛЬЗЯ обращаться с соответственными просьбами без согласия самого заинтересованного лица (т. е. в данном случае Ю. О-ча), даже по просьбе жены или детей. Юлий Осипович не молодой человек, я ведь его знаю не так близко, он еще мог бы на меня рассердиться за хлопоты без его личного согласия. Тейтель мне сказал, что охотно, по моей просьбе, напишет г-ну Лурье (с которым я не знаком) и сошлется на мою рекомендацию. Указал мне также ближайшего сотрудника Лурье, А. С. Альперина[48], которого я, напротив, хорошо знаю, он очень милый человек. По мнению Тейтеля, есть НАДЕЖДА (но только надежда, а никак не уверенность), что этот комитет назначит Ю. Ос-чу 5000 франков в месяц (еще полгода тому назад они сделали бы это, по его словам, наверное, но теперь комитет очень обеднел). Мы условились с ним так: если я получу согласие Ю. О-ча, то я опять зайду к Тейтелю, сообщу ему, о ком идет речь, и тогда он напишет Лурье, а я - Альперину. Он предупредил меня, что по всякому ходатайству производится «анкета» (имущественное положение, возраст, есть ли состоятельные родные), но она производится, по его словам, всегда в высшей степени корректно - больше полагаются на рекомендации. Мне и НЕОБХОДИМО знать, согласен ли на это Ю.О. Разумеется, мне вовсе не нужно, чтобы он мне сам об этом написал. Я буду ждать Вашего ответа. И, повторяю, уверенности в успехе нет никакой, - только надежда. Я готов, конечно, сделать для этого всё, что от меня зависит.
Мы оба шлем Вам самый сердечный привет и лучшие пожелания. Привет дома.
16. С. Постельников - М. Алданову
06.08.51
Paris
le 6 Août 1951
Глубокоуважаемый и дорогой Марк Александрович!
Сердечно благодарю Вас за Ваше письмо от 3-го, мне совестно причинять Вам столько забот и хлопот! Я, сам, хотел уже Вам написать по поводу нашего разговора о «Истории русской музыки». Я, разумеется, с радостью взялся бы за этот труд, явившийся бы моим первым литературным трудом; надеюсь, что у меня хватит сил и знаний исполнить его как можно совершеннее. И мне доставило б особенную радость быть обязанным Вам в этом «литературном крещении». У меня иногда появлялось и раньше чувство, что я буду писать и, возможно, что это предчувствие осуществится благодаря Вам. Но, я не буду, по Вашему совету, приходить еще в особенный энтузиазм!
Насчет вашего ходатайства обо мне в Литер. фонде - большое спасибо: nous brûlons toutes les étapes[49], я даже еще не написал ни одной книги и уже собираюсь «обременять бюджет литературы»! Но принимая во внимание, что у меня действительно в августе «хоть шаром покати», - я с радостью соглашаюсь с тем, что Вы пишете. Мой domicile[50] по моим бумагам по-прежнему на rue de Varize № 20 (телефон на мое имя), часть корреспонденции я получаю у мамы другую часть на 25 rue de Civry; и тут, и там всё доходит в исправности, пишите мне по Вашему усмотрению. На av. Bourdonnais почты я не получаю, хотя, если случайно мне туда приходит письмо, то консьержка его принимает. На Civry - комната на мое имя, но я - как француз - имею право иметь несколько domiciles.
Мне хочется сказать Вам, дорогой Марк Александрович, насколько наша последняя с Вами встреча меня порадовала и ободрила. Хотя Вы и сказали мне, что я не должен принимать Ваше отношение ко мне как дружеское чувство, а, скажем, как une affection[51], я ведь, по-вашему, «клоп», - как бы мы его ни называли - оно для меня необычайно ценно; и я всё глубже осознаю, насколько я баловень судьбы, пославшей мне в Вашем лице столь «большого» друга, или старшего брата. Но мне хотелось бы знать, в чем я бы мог доставить Вам какую-нибудь радость или хоть удовольствие. Полезным Вам быть я, по-видимому, в этой жизни не смогу, но, с моей точки зрения, я рассматриваю нашу встречу как неслучайность и считаю ее кармической. Поэтому - ищу, на какой почве она может оказаться творческой не только с одной стороны. Но, боюсь, Вы не примите всерьез мои «глубокие размышления»!
Со своей стороны, каюсь в «раздражительности» с мамой; но это - тоже карма! Кое-что уже выяснили с Ю. О., на основании Вашего письма думаю, что он согласен, в принципе, обратиться через Ваше, столь любезное посредничество, в этот комитет. Но сообщу Вам окончательное его решение в ближайшие дни, в следующем письме; он просит меня очень Вас поблагодарить и шлет Вам, так же как и мама, сердечный привет. В следующем письме сообщу Вам также о «Nouvelles Littéraires».
Мой самый сердечный привет Вам, дорогой Марк Александрович, и Татьяне Марковне.
Любящий Вас Сережа.
Нравится ли Вам по-прежнему в Ницце?
17. М. Алданов - С. Постельникову
08.08.51[52]
Милый Серж.
Сегодня утром получил Ваше письмо и послал Вам 5000 франков переводом, на котором на почте нацарапал несколько слов. Послал на рю де Сиври.
Вы очень мило мне написали, - даже и стилистически. (Но есть одна орфографическая ошибка, первая, кажется, которую я у Вас нашел). Дело, конечно, не в стиле.
Через некоторое время напишу о Вас фонду - торопиться незачем, так как он теперь летом бездействует.
Напишу немедленно в новое издательство. Для этого тотчас мне сообщите, что именно Вы уже напечатали в иностранных издательствах и в каких? Кажется, кроме «Нувелль Литтерэр», были и швейцарские? Присылать статьи незачем. Еще раз скажу, что шансов на заказ книги немного, Вы не должны делать себе иллюзий. Вы догадываетесь, что я-то сделаю все от меня зависящее. Ответ будет не скоро.