Будьте здоровы! С наступающим Рождеством Христовым! С наступающим Новым годом! Стива все воюет за Россию, планы у него беспредельные. «Вот, когда будет Россия-а… мы тогда..!» С хорошим зарядом, только вот точка приложения силы-то… где она?! Он прекрасный молодой человек, славный парень. Дай ему Бог увидеть Россию. Ваш Ив. Шмелев.
21. I. 1938. 9 часов вечера.
Дорогие, милые Павла Полиевктовна и Антон Владимирович.
Повинную голову несу: я сбежал. Все это очень трудно объяснить, и для Вас, может быть, это будет не совсем внятно. Ну, не в силах я был писать. Комнату я заставил скарбом, мне дорогим, повернуться негде, воздуху не хватало. И много времени отнимало хоть и невеликое мое хозяйство. Стива был очень внимателен, и все делал, что попрошу. Но как-то все у меня не ладилось. И болел я много, и – с 29-го января, с забастовки, охватила меня тревога – бежать, искать тишины, полной. Жители Бьют-в-Шомон336… – ох, попадались какие рожи! Что-то меня толкало: уходи! Я уже не мог спать. А о работе нечего было и думать. Хотел – в Карпаты, но там – зима глубокая, и в Обители – нет основных удобств. И решил я – в Швейцарию, к моей переводчице337. Поживу, если Бог даст, до тепла, а там – в Обитель. И понял я, что в комнате я не найду условий привычных, никого и принять нельзя. Я двигался между столом и кроватью, голова кружилась. И трудно держать в чистоте, пыль хлопьями, только прометешь – опять хлопья. И я решил. Вернусь, Бог даст, возьму маленькую квартиру, возьму Ивушку и подряжу менажку русскую. Ох, простите. Сколько я Вам беспокойства доставил! Но, поверьте, – я проверял себя, – не мог бы я дальше так. У меня дни жизни на счету, и надо многое закончить, а без работы – мне пропадать, умрет душа. Что я задолжал, за газ и электричество, – я уплачу, только, дорогая Павла Полиевктовна, скажите – сколько. За квартиру я отдал Стиве 700 фр., считая с 15 октября, как говорилось. Если я рассчитал неправильно, я довзнесу. За квартиру у меня на прежней квартире было уплочено по 15 октября. Простите, не корите. Стыдно мне, но, видит Бог, не было сил – гнало меня, торопило. Может быть, это психоз мой. Страшно мне почему-то стало в восточном округе Парижа. И вот, чудится мне (излишняя нервность?), что в Париже будет, должно быть. Когда я переехал границу – сошла тишина на душу. Теперь, слышу, там как будто тихо… но надолго ли? Не верится мне. В конце марта я все равно собирался в Обитель. Уехал раньше, боясь, что издадут правила – как в Германии. Тогда не выберешься. А здесь – свободно. Плачу́ (по знакомству) 4 фр. – т.е. 27 французских фр. за все. Комната – огромная, 14х9 шагов, в за́мке338.
Я-то в за́мке, а моя «Няня» немецкая под замко́м! Запретили. Немцы. После года продажи, после сотни самых блестящих отзывов. Книга пошла! И – хлопнули. Издатель (в Швейцарии, – отделение в Лейпциге) хватил огромное объявление в газетах, с выдержками из критик, а там: об основах Христовой Правды (душа-то «Няни»). Этим воспользовались: как не отвечающую немецкому духу – арестовать! И все – молча, изъяли книги. Публика не знает: нет и нет в продаже. Только на днях дозволили издателю вывезти книги в Швейцарию. Ну, интерес, может быть, здесь и в северных странах поднимется. Может быть, Америка выручит, сейчас американский издатель решает вопрос. Если «Няня» в Америке «попадет в жилу» – тогда я буду вознагражден. Но не крепко верю в сие. Хотя там не диво – 50–100 тыс. экз. А это по 6–7 фр. авторских – богатство. Не верю, хоть 10 тыс. бы экз. Что даст Господь. Тогда бы я здесь основался. Зовут в Латвию. Хлопочу о «Православной Руси», которую там запретили! Нашел путь, и, может быть, удастся.
Здесь русский март, плывет снег. Но сегодня распахнул окно (ставни) и – «в окно увидела Татьяна…» О, что я увидел! Россию! Зимнюю, душистую, с елками, снегом… ах!
Милые, не урекайте меня! Не мог писать! Ну, не мог. Вот, здесь уже написал статью, завтра за рассказ, и – знаю – напишу в 2–3 дня, если буду здоров. А там – за «Иностранца». Еще раз – простите мое непостоянство. Стива видел, как я был подавлен. И он был, видимо, удручен моим внезапным отъездом-бегством. Желаю Вам от всего сердца, милые, здоровья и благополучия. А главное – да минет нас «опыт» №2! Я вник в него и – похолодел. Ваш Ив. Шмелев.
25 марта/7 апреля 1938. Благовещение.
Дорогая Павла Полиевктовна,
Я дней пять тому написал Юлии Александровне о чемоданах. Меня это очень смущает, как же так вышло. Но вы знаете, как трудно добиться от Юли быстрого исполнения. Я Ивику давно-давно писал, после письма Стивы, и вот, до сей поры – ничего. Может быть, Стива, за мой счет, – пусть возьмет такси, – побывает у Серовых, – 84, rue du Ranelagh, – téléphone – Jasmin, 54-35, – и ему представят мой скарб. Конечно, все цело, если увезли с моим добром. Или Вы черкните Юле открытку (я уже написал, твердо!). Очень извиняюсь, но бессилен на расстоянии.
Благодарю Антона Владимировича за его «Церковь и государство»339. Прочту. Весь в работе, связал меня роман, который я неосмотрительно пообещал «Русским запискам». Много я здесь написал, – у-стал. Тоскую по могилке, и только хаос французский – и, может быть, еще хуже впереди – удерживает меня здесь. Тянусь в Обитель на Карпатах, но как это сладится – не знаю. Может быть, в плен еще попаду? Сообщил адрес Антона Владимировича – Варшавскому, – хотят пригласить Антона Владимировича для лекции о св. Владимире340.
Что думаете, милые, о положении? Страшит меня возможность событий – «опыта». Да и угла теперь нет у меня. Может быть, теплое время перебуду в затишье. И болезни одолевали меня в Париже. Здесь я в уходе, в сыте, – все 24 часа – мои. Написал за эти 2 ½ месяца – свыше 5 листов.
Очень хотел бы знать выводы из «дня сего» – Антона Владимировича. Он следит за политикой, хотя бы по газетам, а я и газет-то путем не читаю, и здесь – жизнь «без истории».
Привет всем Вам. Ваш Ив. Шмелев.
[Приписка:] Во всяком случае, к Пасхе хотел бы добраться до Праги, – здесь и церковки нет, тоска. Жду продления нансеновского паспорта – послал В.Ф. Зеелеру просьбу и паспорт. А то срок истекает 10 мая. Продлят ли, без меня? А то чехи не дают визы, если паспорт нансеновский не имеет minimum срока-силы – 2 месяца. И. Шмелев.
П.Н. Милюков, через Вишняка, не советует мне ехать на Карпатскую Русь, говорит: еще неизвестно, в какой плен могу попасть?! Что же это? Или предвидится вторжение демонов?
17. V. 38.
Дорогой Антон Владимирович,
Все еще кружится голова. Неважно мне. В ноябре 3 недели кружилась. Теперь – пока 14-й день (и все после гриппа). Я написал С.И. Варшавскому, чтобы Комитет постарался добыть Вам бесплатный билет aller-retour – Прага – Прешов (оттуда автобусом). Арх. Серафим Вам пишет подробно. Никаких виз и разрешений сюда не надо. Только попадите в Прагу. Сюда сто́ит добраться: многое узрите. В Праге жгите сердца, крестите Крестом Православным и кропите крепко нашей, русской Святой Водой! Откройте же им национальное, дабы не стыдились! Я в прошлом году говорил – и донял, вызвал искры341. Вы вызовете огонь. Главное – не смущайтесь, что будут и «левенькие», их-то и надо «крестить». Крепче, во славу Божию и Святой Руси (буди, буди!)
Сердечный привет куме и Вам, и Стиве. С чемоданами-то, надеюсь, кончилось. Ваш Ив. Шмелев.
26. V. 38. 6 часов вечера
(пойдет завтра в 10 часов утра отсюда).
Дорогой Антон Владимирович,
Спешу Вас предупредить, на всякий случай. Не знаю, как будет с Вами, а вот когда я в Цюрихе ждал визу по телеграфу (в Прагу), прислали в консульство визу, но, под условием, чтобы нансеновский паспорт имел силы (valibilité*) еще «по крайней мере» на шесть месяцев! И мне пришлось добиваться у французского консульства продления, согласно «convention» (нансеновский офис), article 2, на 6 месяцев (это maximum для консульства). А у меня паспорт истекал 10 мая. Так вот, предупреждаю, как бы и с Вами не вышло, да еще в последний день, – тогда и не успеете на «День русской культуры». Загляните в паспорт и обеспечьтесь, запросив телеграфно Комитет. Пишу Варшавскому – о сем же, чтобы известили Вас, не будет ли зацепки. В Париже-то Вам в префектуре это сразу сделают, 1–2 дня, самое большее. А в прошлом году мне прислали визу без всяких условий. Теперь, говорят, строго. Бесплатный билет просите (да-дут, по всей вероятности) Прага – Ужгород, ибо Ладомирова на пути в Ужгород342. И не стесняйтесь. Мне это дали в прошлом году не как гонорар, а «из уважения».
С головокружением чуть, другой день, легче. Но – слаб. Ка-ак же я переутомился! И консулы замы́тарили. И грипп, и читал в гриппе, и – дорога-а! И – сколько я написал в Швейцарии! Итог всего – 3 недели валяюсь. А Серов мне так и не выслал лекарство, «Hémostyl» доктора Rousselʹя. А как я его просил! И Зеелер его просил, и Юля, и Родионов. С 9.V. – ни звука. А… друг! Заказал уже через Прагу, жду. А пока здесь русский доктор дал пилюли – мышьяк, фосфор, железо. Иноки очень заботятся.
Приезжайте. Здесь – увидите – душа отойдет от… Европы. Кукушки, была черемуха. К Вашему приезду будут ночные фиалки-любки. Какие волнистые холмы, мягкое – родное. Воздух! И – тишина. Пройдем, Бог даст, в лес с Вами и поговорим в родной природе. За 3 дня наберете духовных сил на год! Увидите. И чай будете пить с медом, около пасеки о. Антония, в яблоневом саду, на горке, на терраске!