Надеюсь, что удастся начатое дело расширить. Самым трудным препятствием, повторяю, является установление верной связи. Ибо ничто так не расхолаживает дающих, как неполучение посылок. А таких случаев очень много.
— Мы втроем живем в Праге, или вернее, под Прагой. Марина проводит дни, как отшельник. Очень много работает, бродит часами после работы одна в лесу, бормоча под нос отрывки стихотворных строк. В Берлине вышли ее четыре книги, скоро выйдет пятая.[355] Я в Пражском ун<иверси>тете — готовлюсь к докторскому экзамену. Буду dr. философии нечайно. Это дает мне здесь средства к существованию.[356] Аля с каждым днем все более и более опрощается. Как снег от западного солнца растаяла ее необыкновенность. Живем в простой деревенской избе. Вокруг холмы, леса, поляны — напоминает Шварцвальд. Каждый день, поднявшись в 6 ч., уезжаю в Прагу и возвращаюсь только вечером.
Людей почти нет из тех, кого хотелось бы. Моральной твердости и честности много, но не этим только жив человек. — В Берлине обратное — при очень слабой твердости и честности.
Родная моя Пра,[357] как и где живешь? Знаю, как тяжко приходилось вам с Максом в Крыму. Я читал письма, написанные Марине. Дорогая моя старушка! Глажу твою седую, лохматую, измученную голову. Думаю о тебе с сыновьей любовью, с сыновьей преданностью и с сыновьей благодарностью за последние мои Коктебели. Верю, уверен, что судьба еще пошлет нам встречу. Но если, здесь, не встретимся — знай, что ты мой постоянный спутник, вечный и неотлучный.
Дорогой Макс, мне очень трудно писать первое письмо. Трудно, п<отому> что помимо воли оно выливается в объяснение в любви. Второе будет легче. Поцелуй от меня всех друзей — Володю,[358] К<онстантина> Ф<едоровича>,[359] Н<аталью> И<вановну>,[360] П<оликсену> С<ергеевну>[361] — всех. Узнал о смерти Ал<ександры> Мих<айловны>.[362] Жалеть ли ее? Думаю, — она нас жалеет.
Обнимаю вас крепко и люблю
Ваш С.
Мой адр<ес>: Чехословацкая Республика
Praha II–Vyšehradska tř. č. 16
Městský Chudobinec мне (по-русски)
Е. Я. ЭФРОН И З. М. ШИРКЕВИЧ[363]
17 — ХI — <1937 г.>
<В Москву>
В Мерзляковском переулочке
Проживаешь ты — Зюзюлечка;
Рядом с нею, как картина,
Проживает моя Зина:
Вот теперь и обмозгуй —
Для кого мой поцелуй.
Чтобы даром не мудрить —
Поцелуй мой поделить.
<Вместо подписи — рисунок: сердце, пронзенное двумя стрелами>.