— Спасибо тебе, отец, за все, что ты сделал для меня — особенно за то, чего я не мог оценить, когда был моложе.
— Полагаю, теперь Доминион сочтет мое стремление спонсировать приглашение терранцев в Консорциум предвзятым, — сказал Вэнтрикар со смешком.
Волкер наклонил голову, нахмурив брови.
— Ты работал над приглашением терран на Артос?
— С того дня, как я занял этот пост, сын мой. Возможно, тогда тебе так не казалось, но я очень наслаждался нашим пребыванием на Терре. Исайя Мур и его жена Джада были одними из моих самых дорогих друзей. Но эти вопросы носят глубоко политический характер, и Доминион не решался спонсировать терран, несмотря на тесный союз, который мы заключили с ними.
Несколько секунд Волкер мог только смотреть на своего отца. Когда он попытался заговорить, из его горла вырвался тихий, недоверчивый смешок.
— Ты работал над этим все эти годы?
— Так и есть.
— Отец, я… еще раз прошу прощения.
— Как и я, Волкер.
— Это… Сейчас как никогда важно, чтобы терран пригласили на Артос. Это обеспечит им больше защиты, в которой они нуждаются.
Теперь брови Вэнтрикара нахмурились.
— Что ты имеешь в виду?
— Моя встреча с Киарой произошла из-за того, что ее корабль был захвачен пиратами, которые намеревались продать ее и ее команду в рабство. Мы наблюдаем тенденцию среди работорговцев — терране считаются экзотикой, и на них растет спрос на рынках. Я боюсь, что без доступа к альянсам и ресурсам, доступным на Артосе, они не смогут противостоять таким силам.
Выражение лица Вэнтрикара посуровело от страсти и преданности, которые Волкер редко видел у него.
— Тем больше причин для меня оказать давление на наших союзников, особенно на тех, кто присоединился к нам на Терре много лет назад — поддержать заявку. Я обещаю тебе, сын, что прослежу за тем, чтобы это было сделано как можно быстрее. Что с Киарой? С ней все в порядке?
— К счастью, ни она, ни ее команда не получили серьезных ранений. Сегодня она благополучно добралась домой.
— Хорошо. Она всегда была такой яркой, жизнерадостной девушкой. Вселенная была бы темнее без нее.
Волкер не мог не воспринять это как явное преуменьшение, но он понимал, что его мнение могли счесть предвзятым.
— Отец, если у тебя есть время… — Волкер указал на кресла. — Прошло много времени. Нам двоим, должно быть, так много нужно рассказать.
Вэнтрикар улыбнулся, поднял левое запястье и активировал голоком. Пальцем скользнул по нескольким опциям на проекционном экране.
— Мой день внезапно стал свободным, сын мой. Готов ли ты сейчас что-нибудь выпить?
ДВЕНАДЦАТЬ

Лондон, столица Объединенной Терранской Федерации, Терра
2101 терранский год
Киара с трудом сдерживала волнение пока стояла в комнате с матерью, которая наносила последние штрихи на прическу Киары. Обычно непослушные локоны сейчас были зачесаны назад, скручены и закреплены на пучок, украшенные маленькими белыми цветочками.
— Перестань ерзать, — отругала ее Джада, держа декоративную заколку во рту. Она вытащила шпильку и воткнула ее в волосы Киары.
— Я не могу! Он здесь, мам. Прошло несколько недель с тех пор, как я видела его в последний раз.
Джада встала перед Киарой и улыбнулась. Хотя женщине было уже за шестьдесят, она была прекрасна, как всегда. Ее глаза наполнились слезами, когда она прижала ладонь к щеке дочери.
— Из тебя получилась великолепная невеста, Киара. Посмотри.
Киара повернулась к большому настенному зеркалу. Ее платье представляло собой смесь человеческой и вольтурианской моды — струящаяся юбка с разрезами по бокам, открывающими ноги, и топ без рукавов с корсетом, оставляющий обнаженными руки и плечи. Вместо традиционного белого цвета ткань была того же цвета, что и кхал Волкера — тех узоров, которые теперь навсегда остались на коже Киары.
Это был ее подарок Волкеру.
Это было обычным делом среди волтурианцев, и она хотела перенять эту часть его культуры. Она хотела, чтобы все смотрели на нее и знали, без сомнения, чьей парой она была.
Сюрприз стал причиной, по которой она не позволяла Волкеру видеться с ней — даже во время их разговоров — с тех пор, как он вернулся на Терру несколькими днями ранее. Хотя необходимость держаться от него подальше сводила ее с ума, она знала, что она стоило того, чтобы посмотреть ему в глаза, когда он наконец увидит ее.
Дверь скользнула в сторону, и Киара, обернувшись, увидела отца, входящего в комнату. Она лучезарно улыбнулась ему.
— Ах, моя маленькая девочка, — сказал Исайя, раскрывая ей объятия.
Киара обняла его, и он крепко прижал ее к себе.
— Привет, папочка.
— Такое чувство, будто ты сидела у меня на коленях только вчера. Куда ушли все годы? — он отстранился, нежно взяв ее за руки. — Дай мне посмотреть на тебя.
Она улыбнулась своему отцу.
Его глаза светились гордостью.
— Ты прекрасна, Киара.
— Спасибо, папа.
— О! Волкер просил меня передать тебе кое-что, — Исайя сунул руку в карман и достал маленькую квадратную серебряную коробочку. Он протянул ее ей.
Без колебаний Киара открыла его. Ее сердце переполнилось любовью к Волкеру, когда она достала из коробки кулон с камнем балус. Цепочка, разорванная пиратом третином, была заменена. Теперь она выглядело как смесь белого золота и тристила, такая же красивая, как и раньше, но гораздо более прочная — прямо как ее связь с Волкером.
— Мое ожерелье!
Она была в отчаянии, когда покидала «Янус Шесть», уверенная, что потеряла его. Она перевернула всю комнату вверх дном, отчаянно пытаясь найти кулон, но он исчез. Волкер поклялся найти его. Был ли он у него все это время?
Было это так или нет, он все исправил.
— Поможешь мне надеть его, мам?
— Конечно, — сказала Джада.
Киара посмотрела на своего отца, когда Джада надела ожерелье ей на шею и застегнула цепочку. Как только оно оказалось на месте, камень балус повис чуть ниже ее ключиц.
Исайя протянул руку и взял Киару обеими своими. Радость в его глазах слегка потускнела.
— Я не могу выразить тебе, как мне жаль всех тех лет, которые ты потеряла из-за моего молчания.
— Не надо, — Киара наклонилась вперед и поцеловала отца в щеку. — Я знаю, почему ты это сделал, пап, и я тебя не виню.
Если бы он знал правду, то никогда бы не утаил от нее секрет. Она не сердилась на него, и знала, что он действовал из любви и беспокойства.
— Это в прошлом, — тихо сказала она, отстраняясь, чтобы улыбнуться отцу. — Мы не будем оглядываться назад. Только вперед.
Исайя улыбнулся в ответ, его глаза затуманились.
— Моя мудрая, красивая девочка, — он обнял ее за плечи. — Ты готова выйти замуж за свою пару?
Сердце Киары бешено заколотилось.
— Я была готова всю свою жизнь.

Волкер посмотрел в сторону входа в конце длинного коридора, должно быть, в тысячный раз. Месяцы пролетели с удивительной быстротой, но это ожидание — ожидание своей невесты, которую он не видел лично с тех пор, как она была на «Янусе Шесть», — казалось вечностью. Его сердце бешено колотилось, но не от нервозности, а от предвкушения. Сайфер сидел на полу рядом с ним, помахивая хвостом, казалось, в такт сердцебиению Волкера, беспокойный и нетерпеливый.
Киара и Волкер разговаривали по голосовой связи в течение многих часов с момента его прибытия на Терру несколько дней назад, но она не позволила ему даже мельком увидеть ее. Хотя он слышал тоску в ее голосе, она отказалась встретиться с ним, отказалась пригласить его к себе домой.
Она сказала, что дополнительное ожидание сделает их встречу еще более особенной.
Его взгляд переместился с пустого входа на людей, сидящих по обе стороны от прохода — терран с той стороны, где стоял Волкер, волтурианцев с той стороны, с которой встанет Киара. Это была старая волтурианская традиция проведения подобных церемоний, ставшая более значимой, когда кхаларины супругов — или, в данном случае, видов — были разными. Это был знак того, что семьи поддерживали союз.
Вэнтрикар прибыл вместе с несколькими другими высокопоставленными чиновниками и послами Доминиона. Волкера волновало только присутствие отца, но было приятно видеть других гостей — это означало, что его союз с Киарой будет признан как Объединенной Терранской Федерацией, так и Доминионом Энтрис. Он знал, это не означало, что сам Доминион кардинально поменяет свою позицию в отношении межвидовых отношений, но это было начало.
Конечно, Волкер пошел до конца, одобрили бы они это или нет. Его служба Доминиону закончилась, он более чем заслужил право жить без их презрения за то, что следовал зову сердца.
Киара была единственным, что имело для него значение.
Внезапный взрыв музыки заглушил тихие разговоры толпы и отвлек Волкера от его мыслей. Когда он снова посмотрел на вход, он уже не был пуст.
Исайя и Джада стояли в проеме, расположившись по обе стороны от своей дочери. Взгляд Волкера упал на Киару, и у него перехватило дыхание.
Она была сияющей, более красивой, чем когда-либо прежде, и ее улыбка — улыбка только для него — наполнила комнату светом и радостью. Бело-голубой цвет платья контрастировал с ее темной кожей, идеально дополняя отметины на ее лице, шее и плечах — отметины, которые в точности соответствовали его кхалу.
Грудь Волкера наполнилась гордостью, и то старое, знакомое тепло — тепло, которое он впервые почувствовал, встретив маленькую терранскую девочку много лет назад, — разлилось из его сердца. В детстве он не до конца понимал, почему его родители переняли кхал друг у друга, но теперь понял. Он не ожидал, что Киара возьмет его, и никогда бы не попросил ее об этом, но то, что она сделала это, было знаком преданности и любви, с которыми, как он боялся, ему никогда не сравниться.
Он сцепил руки спереди и сжал их: это было все, что он мог сделать, чтобы удержаться от того, чтобы подойти к Киаре, когда ее родители медленно вели ее к алтарю. Он не мог отвести от нее глаз. Она была большим, чем он заслуживал, большим, чем он когда-либо мог заслужить, но она все еще была