Не имело значения, что Волкер был ребенком только в глазах своего отца — теперь он был таким же высоким, как Вэнтрикар, и таким же широкоплечим. Он вообще не стал бы отвлекать министра Мура: Волкер знал, как предоставить взрослым пространство, необходимое им для работы. Вот почему он большую часть времени редко разговаривал со своим отцом — Вэнтрикар был слишком занят, чтобы иметь дело с чем-то таким неприятным, как собственный ребенок.
Волкер зарычал про себя и, оттолкнувшись от окна, возобновил свои расхаживания. Бессмысленно было тратить время на беспокойство об отце. Киара была всем, что имело значение. Почему она до сих пор не позвонила? Что она сейчас делает? Как выглядел город, в котором она была — Нью-Йорк? Были ли там такие же огни, как здесь, в Лондоне?
Планшет прозвенел.
Волкер метнулся к тумбочке, по пути споткнувшись о собственные ноги. Сайфер отскочил назад с испуганным чириканьем, когда Волкер, упав на кровать, потянулся вперед, чтобы принять входящий голографический вызов, ничуть не обеспокоенный падением, хотя его сердце колотилось еще быстрее, чем раньше.
Над его планшетом появилась голограмма Киары по плечи. Ее волосы были зачесаны назад и удерживались на месте блестящей золотой повязкой на голове, из-под которой выбивалась масса упругих локонов. Ее ресницы были длинными и загнутыми, губы накрашены нежно-розовым, а в ушах были вдеты золотые кольца. На ее шее, ярко выделяясь на фоне кожи, висел камень балус.
Она была прекрасна.
— Киара, — прохрипел он, внезапно затаив дыхание.
Она одарила его широкой улыбкой.
— Волкер!
Сайфер просунул голову перед Волкером и взволнованно щелкнул.
Киара рассмеялась.
— И тебе привет, Сайфер.
Волкер отодвинул инукса в сторону. Он слишком долго ждал, чтобы поговорить с ней, увидеть ее, и не собирался позволять Сайферу завладеть всем вниманием. Сайфер закатил глаза и резко цыкнул на Волкера, прежде чем с раздражением плюхнуться обратно на край кровати.
Киара снова усмехнулась.
— Ты скучал по мне, Волкер?
Тепло залило его щеки, когда он провел пальцами одной руки по волосам, убирая пряди, упавшие на лицо. Он боялся, что его улыбка сейчас была скорее смущенной, чем учтивой.
— Совсем чуть-чуть.
Она уставилась на него.
— Совсем чуть-чуть? Хм. Тогда, может быть, мне просто пожелать спокойной ночи и завершить…
— Нет! Нет. Тебе станет легче, если я скажу, что последние несколько часов беспокойно расхаживал по комнате, ожидая твоего звонка?
Киара рассмеялась.
— Станет, потому что, думаю, я сводила своих родителей с ума тем, как часто спрашивала, когда смогу тебе позвонить.
Волкер улыбнулся, приподнялся и сел на край кровати, наклонившись к планшету.
— И это все, чем ты занималась? Если так, я все равно считаю это продуктивным.
Она усмехнулась и склонила голову набок.
— Нет, отец не давал нам покоя. Вчера мы ездили по Нью-Йорку. Жаль, что тебя не было там со мной, чтобы увидеть все это. Город так мил, когда горят все огни. Особенно в Рокфеллер-центре, где у них огромная рождественская елка. Ещё я купила подарок для тебя. В тот момент, когда я увидела его, поняла, что он идеален.
— Тебе не нужно ничего мне дарить, Киара, — тем не менее, ее заботливость согрела его кхал.
Киара вздернула подбородок и подняла брови, одарив его взглядом, который ясно говорил, что она не примет никаких аргументов по этому поводу.
— Это Рождество, — она усмехнулась. — Кроме того, я могу сказать по твоему кхалу, что ты рад.
— Я рад видеть тебя. Рождество мало что значит, пока тебя нет. В любом случае, это было вчера. А чем ты занималась сегодня?
— Мы провели весь день, готовясь к этой праздничной вечеринке, — она закатила глаза. — Она была просто ужасна. Все эти скучные министры и правительственные чиновники со своими семьями, нацепившие свои фальшивые улыбки и притворяющиеся, что рады всех видеть. Утомительно.
Она сморщила нос.
— Эдвард Беркли тоже был там. Все ходил за мной по пятам. Он все время приглашал меня на танец, и из вежливости я с ним потанцевала — один раз! И клянусь, пальцы на моих ногах будут в синяках еще несколько недель.
В животе Волкера вспыхнул огонь, и он сжал кулаки. Он не был уверен, на что злиться больше — на то, что Эдвард Беркли был в Нью-Йорке, в то время как Волкера там не было, на то, что Эдвард приставал к Киаре, или на то, что неуклюжий болван оттоптал ей ноги. Но сейчас разочарование Волкера ничего бы не изменило: его там не было, и он не хотел позволить таким эмоциям испортить это драгоценное время разговора с ней.
Сайфер фыркнул, выпустив серию сердитых щелчков. Инуксу Эдвард нравился не больше, чем Волкеру или Киаре.
— Полагаю, когда ты вернешься домой, мне придется потанцевать с тобой, — сказал Волкер. — Просто чтобы ты знала, как все должно быть на самом деле.
Черты ее лица смягчились, и она улыбнулась.
— Я бы с удовольствием потанцевала с тобой, Волкер.
Они танцевали раньше — часто на мероприятиях подобных тому, что она описывала, — но Волкеру это никогда не надоедало. Каждое мгновение с ней ощущалось как в первый раз: ни волнение, ни радость не угасали.
— Ты все еще должна вернуться в конце недели? — спросил он. — Тогда мне придется освободить время для этого танца в своем расписании. В последнее время оно у меня весьма насыщенное.
— О чем свидетельствуют несколько часов хождения взад-вперед сегодня вечером? — спросила она с ухмылкой.
— Я нарушил свое расписание ради тебя сегодня вечером, Киара, — ответил он с собственной улыбкой. — Ты не дала мне уснуть раньше времени.
— Который час?
— Четверть третьего.
Она рассмеялась.
— Ты даже не в пижаме!
Волкер откинулся назад, чтобы оглядеть себя, и усмехнулся.
— Ну, как я уже сказал, я был довольно занят. В ночной рубашке нетерпеливые расхаживания не оказали бы должного эффекта.
— Тогда, может, нам обоим надеть пижамы? Это платье чертовски чешется.
— Хорошо, но только быстро. Мне нужно отдохнуть. Впереди у меня долгий день, когда я буду смотреть в окно в мучительной скуке.
Она рассмеялась, отложила планшет, позволив ему мельком увидеть ее золотистое кружевное платье, и переключила канал только на аудио. Ее голографическое изображение исчезло.
— Не подглядывай, Волкер.
К счастью, она выключила голограмму, не заметив, как вспыхнул его кхал в ответ на ее слова. Он любил Киару с того дня, как встретил ее, задолго до того, как смог понять, что означает эта любовь, и хотя он все еще был немного неуверен во всех сложных вещах, которые она заставляла его чувствовать, он не мог отрицать, что то, как он смотрел на нее, изменилось с возрастом.
Мысли о том, что она переодевается — снимает это платье — было достаточно, чтобы разогреть его кровь и заставить определенные части его тела шевелиться и жаждать прикосновений.
Сжав челюсти, он заставил себя встать с кровати и подошел к шкафу, стоящему в другом конце комнаты. Он быстро переоделся, но его поспешность не помогала игнорировать возбуждение — как и тот факт, что шелковые темно-синие пижамные штаны, которые он надел, были подарком Киары несколько месяцев назад, на празднование его дня рождения, в котором каждый год принимала участие только она. Он знал только один способ облегчить растущую внутри него боль.
Но этого было недостаточно, а сейчас у него не было времени.
Сайфер издавал жужжащие звуки и веселые щелчки, и Волкер повернул голову, чтобы посмотреть на инукса. Сайфер уставился на него, подняв пернатый гребень и оскалив острые зубы.
Волкер нахмурил брови и прищурился.
— Тебе пора идти, Сайф, — одними губами произнес он, указывая на дверь.
Сайфер издал жужжащий звук, означавший его смех, прежде чем спрыгнул с кровати и направился к двери. Проходя мимо Волкера, инукс поднял морду и отвернулся. Придерживая штаны одной рукой, Волкер быстро приоткрыл дверь, чтобы выпустить Сайфера, и закрыл ее за ним так тихо, как только мог.
— Кроме того, что ты изнурял себя ходьбой из-за того, как сильно ты скучал по мне, что еще ты делал сегодня? — спросила Киара среди мягких звуков шуршащей ткани.
— Если ты думаешь, что я делал что-то, кроме как беспомощно ждал тебя, — ответил он, завязывая шнурок на поясе брюк, — то ты серьезно недооцениваешь мою преданность тебе, Киара.
— Да ладно, хватит издеваться, — сказала она со смехом. — Даже Ромео не был таким драматичным. Что ты на самом деле сегодня делал?
Он потянулся за рубашкой, которая подходила к брюкам, но остановил руку, прежде чем схватить ее. Он не упустил того, как Киара смотрела на него, когда он был без рубашки у бассейна, и он жаждал этого дерзкого взгляда от нее. Он повернулся и прошел назад к кровати.
— Что ж, у меня были обычные уроки со всеми репетиторами, нанятыми отцом по завышенным ценам. Сегодня я начал погружаться в радостные тонкости межгалактических торговых ассоциаций. Они отпустили меня как раз перед тем, как мой мозг начал поджариваться, и я попытался прогуляться по городу, — он взял планшет и плюхнулся на кровать, прислонившись спиной к стене, — но телохранитель, которого отец приставил ко мне, очевидно, не был заинтересован в разговоре. Так начались мои хождения взад-вперед.
— Звучит ужасно скучно.
— Гораздо менее захватывающе, чем то, что Эдвард Беркли наступает на ноги.
— Думаю, я бы предпочла спрыгнуть со Статуи Свободы, чем танцевать с ним еще одну минуту, — сказала она, ее голос звучал как будто издалека.
Волкер ухмыльнулся.
— Ну, кто теперь излишне драматизирует, моя маленькая Джульетта?
— О Ромео, Ромео, где же ты Ромео?
Он нахмурился.
— Я потратил совсем немного времени на изучение терранской литературы… но не лучше ли будет, если мы не будем Ромео и Джульеттой?
— Ты прав. Они плохо кончили. Для нас все будет по-другому. Ты одет?
— По крайней мере, на половину. Правда, не скажу, на какую именно.