За многочисленными нападениями грызунов, люди не заметили, что крысы при каждом прыжке на командира, пытаются вцепиться в мешочек с жемчужиной Наунет, и при каждой удачной попытке прорывают все больше дырок в нем. В конце-концов на мешочке не осталось ни одного живого места, он держался на нескольких нитках, которые все еще не давали жемчужине упасть в пропасть. Осталось всего лишь раз удачно вцепиться и все будет кончено, весь путь будет пройден зря.
Небольшой крысеныш внимательно следил за движениями человека, пока старшие собратья отвлекали его, вот, мужчина развернулся боком, несколько быстрых прыжков, сильно оттолкнуться, вцепиться зубами и лапами в обветшавшую ткань и рвань всем весом вниз, чтобы лопнули последние нитки.
Внезапно крысы остановились и все разом исчезли в пропасти, будто их и не было, только быстро высыхающие камни тропы через пропасть и саднящие укусы показывали людям, что это им не привиделось. Мужчины устало опустили мечи не спеша убрать их в ножны, они растерянно оглядывались, не веря, что все этим закончится. Никто почти не удивился, когда мост начал с тихим шорохом осыпаться песком в пропасть, отрезая возможность вернуться домой. И все побежали от опасности, не думая, не сомневаясь, что нужно бежать, забыв, что другой дороги домой просто нет, вернее, что её уже нет. И, только оказавшись на другом краю трещины, пришло осознание, что они хоть и живы, но домой вернуться по пройденному пути больше не могут.
— Откуда взялись эти твари? — нарушил молчанье один из солдат, — столько дней ни одной живой души не встретили, а тут на, тебе, счастье… — И смачно сплюнул.
Тут командир заметил, что от мешочка с жемчужиной остались только лохмотья, и разразился злой, отчаянной бранью. Остальные стояли рядом, притихшие и раздавленные, столько пройти и все зря, воды оставалось настолько мало, что вернуться они могли бы с большим трудом, но последняя ловушка перечеркнула и эту возможность. Трещина, через которую они только что перебрались, разрезала пустыню от горизонта до горизонта, будто показывая, что обратной дороги нет.
— Нужно идти вперед, в храме должен быть колодец, — нарушил молчанье Солк, он решил пока не говорить никому, что настоящая жемчужина уцелела.
— Что нам даст высохший колодец в забытом богами и людьми храме? — проворчал один из солдат.
Солк пожал плечами.
— Время. Если там есть хоть не много воды, то мы сможем отдохнуть и найти дорогу обратно. Над нами не будет висеть угроза умереть от жажды.
— И то дело, — со вздохом поддержал парня командир, — может быть нам повезет.
Перед тем, как отправляться дальше, Камилла достала один из своих многочисленных мешочков с травами, и перетерев содержимое в пыль, обработала ею у всех крысиные укусы.
— Я не знаю, что это за звери, и откуда они взялись, но от этого точно хуже не будет, — объяснила она свои действия.
К вечеру на горизонте показались развалины, расстояние и дрожащий раскаленный воздух не позволяли рассмотреть их и понять, насколько они далеко или близко, поэтому решили идти к ним или пока не дойдут или пока не наступит ночь.
Казалось будто развалины то приближаются, то отдаляются от них, несколько раз они пропадали из виду, будто бы их и не было, только ровное однообразие пустыни впереди и ничего больше. Но все таки они продолжали упорно идти к ним, а потом, древний храм, будто бы устал прятаться, и просто возник прям перед ними. Еще несколько шагов и путники оказались внутри просторного двора, окруженного со всех сторон полуразвалившейся стеной. Вдоль стены из песка торчали сухие ветки, когда-то пышных деревьев. Солнце и ветер сняли с них кору, и высушили до состояния камня. Двойной ряд погибших деревьев вел к колодцу в центре двора. Не надеясь на чудо, люди заглянули в него и не поверили глазам. Глубоко внизу блестела вода, возможно не очень хорошая, возможно солоноватая, как во многих колодцах пустыни, но это была вода. И сразу повеяло прохладой, Камилла и Солк, попадавшие в ловушку иллюзий Омолу, не спешили верить, но остальные быстро размотали длинные веревки и опустили кожаное ведро для воды.
Поднимали его едва дыша, чтобы не перелилось ни капли, вода оказалась чистой, прохладной и совершенное пресной. Напившись вдоволь сами, напоили верблюдов, наполнив поилку для верблюдов, которая стояла рядом с колодцем, и которую не заметили сразу.
Постепенно солнце опустилось за развалины, воздух вокруг стал прохладным, им, привыкшим к раскаленному жару, не отпускавшему даже ночами, стало холодно и мужчины развели костер. Впервые за много дней решили сварить себе еду. Сушеное мясо и овощи опустили в кипящую воду и дождались пока оно разварится. Каким же вкусным показался этот нехитрый суп после сухой пищи. Несмотря на вкусный ужин и найденную воду, настроение у всех, после потери жемчужины, было подавленное.
— Завтра пойдем искать дорогу через пропасть, или в обход её, — наконец нарушил молчанье Зазет.
— Храм не будем осматривать? — поинтересовался Солк.
— Зачем? — равнодушно спросил командир, — жемчужины нет, нам нужно возвращаться. Вода это хорошо, но одной водой не наешься, а съестного у нас мало. Пески вокруг мертвы, охотиться не на кого. Нужно возвращаться.
После недолгого молчания он продолжил.
— Разделимся, вы можете остаться здесь и осмотреть, все, что захотите. А мы пойдем в разные стороны от храма, через два дня вернемся обратно.
Все согласились со словами командира. Позже, когда отряд заснул, Солк тихо спросил Камиллу:
— Почему ты не сказала, что жемчужина у тебя?
— Не знаю, я не верю Зазету больше. Зачем он забрал её, почему хотел вернуться обратно? Это не мы его звали с собой, это он ведет нас, чтобы мы не сбежали.
— Знаешь, — Солк сел рядом и посмотрел на звезды над головой, — мне кажется, что командира кто-то заколдовал, чтобы он сказал все это, и не только его весь отряд нас ненавидел в тот день. Ты видела их глаза?
Камилла кивнула.
— Потом, когда отбивались от тварей на мосту, это колдовство ушло. Может быть это была еще одна попытка помешать нам?
— Может ты и прав, но я пока помолчу. Если у нас все получится, то молчанье будет не важным, а если нет, то тем более.
— Я думаю, если это было колдовство, то почему на нас оно не подействовало? И почему твари не почувствовали, что жемчужина у тебя? — начал размышлять вслух Солк.
— Мы чужеземцы, — пожала плечами Камилла, — может, поэтому.
— Может быть, — со вздохом согласился Солк.
Камилла проснулась от того, что её будто кто-то толкнул в бок, девушка открыла глаза и огляделась. Серое небо с меркнущими звездами равнодушно раскинулось над пустыней, все еще спали, костер за ночь прогорел полностью, угли превратились в пепел и остыли. Верблюды стояли в стороне под сухими ветками и мирно дремали. Она осторожно встала и направилась ко входу в храм. Внутри оказалось немногим темнее чем снаружи, ровный голубой свет разливался вокруг от уцелевшего алтаря. Девушка подошла поближе и смахнула песок со светящейся поверхности.
— Тебе тоже не спится? — раздалось за её спиной.
Камилла вздрогнула от неожиданности и обернулась, в дверном проеме стоял Солк.
— Меня будто кто-то разбудил и позвал сюда, — объяснила она.
— Меня тоже, — вздохнул парень, — давай смотреть, зачем мы здесь нужны в такую рань.
— Смотри, — Камилла показала на очищенную поверхность алтаря.
В полупрозрачной глубине камня виднелась женская фигура, будто вмерзжшая в лед, глаза её были закрыты, казалось она спит. Напротив лба женщины было небольшое углубление, Камилла провела по нему пальцами, потом достала жемчужину и положила её в него. Радужные переливы жемчужины стали ярче, потом она засияла так, что глазам стало больно, а камень алтаря начал таять от этого света, будто лед под жарким солнцем. Прошло не много времени и алтарь вместе с телом исчезли без следа.
Глава 17
На месте алтаря, прямо из камня забил столб воды, когда он осел вокруг радужными брызгами, из него появилась девушка из их видения, богиня Наунет. Она сделала несколько шагов к застывшим от удивления Солку и Камилле, ее платье, казалось было создано из воды, оно струилось и перетекало по фигуре, плавно обрисовывая все её изгибы, волосы поддерживал неширокий обруч из белого золота, жемчужина переливалась радужным блеском посередине лба в оправе обруча. Лицо её было изменчивым, как отражение в чистой воде и делалось похожим на того, на кого падал её взгляд.
Она медленно прошла вдоль разрушенных стен, внимательно осматривая все вокруг. Выглянула во двор, люди продолжали мирно спать, верблюды стояли возле колодца, изредка перешагивая на одном месте. Потом повернулась к Солку и Камилле и с грустным вздохом произнесла.
— Печально вот так вернуться и увидеть, что дом разрушен, — обвела руками, указывая на обветшавшие стены и нанесенный повсюду ветром песок, — Я знаю, что вы тоже хотите вернуться к себе. Но зачем? Что вас ждет дома? Такие же развалины? — она посмотрела на парня с девушкой. Потом подошла к Солку и коснулась пальцем его цепи-ошейника, провела по ней рукой, сжала медальон в ладони.
— Здесь волшебство, чужое и злое, — задумчиво проговорила она, — Тебе нужна эта вещь?
— Нет, — удивленно ответил он.
Цепочка с легким звоном упала на пол.
Наунет обошла его вокруг, провела ладонью по спине.
— Зачем это с тобой сделали?
Солк промолчал, не зная, что ответить.
— Я исцелю твое тело, но с памятью сделать ничего не смогу, — богиня положила руки ему на плечи и прикрыла глаза. Вокруг Солка разлилось мягкое голубоватое сиянье. Через некоторое время сиянье погасло, и Наунет шагнула к Камилле.
Она взяла девушку за руку и заглянула ей в глаза.
— Тебе щедро дано силы и дара. За несколько месяцев ты научилась тому, что другие постигают годами. Где бы ты не решила остаться для тебя всегда будет занятие. Зачем тебе возвращаться? — мягко спросила она.
— Там мой дом, — ответила девушка.