Человечество готовится к полёту на Марс, а эти варвары используют подневольный труд. Вынужденно ощущала себя свидетелем исторического феномена и своего рода моральной деградации в подпольной общине. Мечта учёного, журналиста или, на худой конец, историка. Но проблема в том, что ни в одну категорию лиц она не вписывалась. Ежели выберется — непременно напишет об этом книгу. По роману режиссёры снимут сериал и будут транслировать по вторникам на семейном канале. Обладая живым воображением, моментально представила себя в кресле героини популярного телешоу.
— Как я очутилась в гареме? Совершенно случайно!
— Какие чувства испытывала? Ох, в двух словах не описать!
Предвкушала, как даёт эксклюзивное интервью, у неё берут автографы, а там и не за горами — баснословные гонорары и рекламные контракты. Испытывая неловкость, смутилась несуразным мечтам. А её ли это жизнь⁈ Полёт фантазии уволок подальше от ненавистной реальности, отвлекая и спасая от эмоционального потрясения. На самом деле не стремится к популярности, и вся мишура с известностью противоречит её характеру. Природная скромность, на самом деле, в какой-то степени вредила карьере. Не раз помощница намекала, что, мол, пора бы начать развивать личный бренд, пора бы увеличивать чек, а она всё отнекивалась. С учётом всех расходов прибыль, несомненно, была, клиентов хватало, но для неё на первом плане всегда стояли её коняшки.
Гюль Ага понимал: пока есть шанс спасти беглянку, необходимо в срочном порядке принять решительные меры по её освобождению. В подобном пристанище среди тварей рыночного хаоса не избежать горькой участи и жалкого существования в статусе рабыни до конца своих дней. Красота любой женщины с годами померкнет, как солнечный свет с наступлением ночи; силы иссякнут с приходом морщин, а затуманенный старческий рассудок похитит остатки воспоминаний.
Дав указание Ясину следовать за ним, задумчиво погладив остроконечную бороду, хладнокровно направился к противнику. Работорговцы вызывали в нём жгучую ненависть и презрение. Полагая, что они все без исключения относятся к безнравственному типу личности, и человек для них сродни скоту, а ведут они счёт не на души, а на головы. Привыкнув за годы службы контролировать эмоции, с лёгкостью подавив отвращение, облачился в дежурную маску вежливости.
— Мир вашему дому! — громко поздоровался он, стараясь перекричать шум и музыку.
— Благодарю, достопочтенный хранитель султанских покоев! — весело поприветствовал работорговец, намереваясь скрыть нервозность в голосе. — Какими судьбами в наших краях? В очередной раз пришли дополнить цветник повелителя?
Излишняя вежливость натолкнула Казначея на догадку, будто собеседник пытается скрыть нечто важное. Не иначе как по правде, несносная девчонка у него в заточении ожидает своей горькой участи. Не желая терять драгоценные минуты, решил перейти к делу.
— Нет, — с сожалением ответил он. — Одна из лилий нашего любимого падишаха заплутала во время прогулки. Быть может, вы или ваши люди заметили поблизости одинокую барышню?
— По правде… — огорчённо потянул тот. — Стыдно признаться, но мой намётанный глаз абсолютно ничегошеньки не видел!
— Жаль, — после небольшого замешательства сдержанно вымолвил Гюль Ага.
Он интуитивно распознал ложь, но прямых доказательств, естественно, привести не мог. Омар всецело состоит из фальши и ходячего лицемерия. Вера в его честность свидетельствует о недалёкости ума и крайней степени тупости.
— Огромная просьба, — полушёпотом произнёс Гюль Ага, — разговор должен остаться между нами!
— О, не беспокойтесь, — бодро отозвался тот. — Клянусь своей честью!
«Которой нет», — хмыкнул про себя Казначей, улыбаясь из вежливости.
Ссылаясь на занятость, Омар поспешно удалился. В воздухе повисла тишина. Евнухи, скрипя зубами, неотрывно смотрели в спину удаляющейся фигуре. Коль можно было бы убить одним взглядом, тот подлец упал бы замертво.
— Темнит шайтан, — раздражённо бросил юноша.
— Так и есть, — мрачно подтвердил Гюль Ага.
— Что будем делать?
— Ничего, — выдохнул он. — Только ждать!
Услышав приближающиеся шаги, Злата вскочила с места, заняв выжидательную позицию поодаль от входа.
— Меня не беспокоить! — Омар переступил через порог.
С его появлением тело резко бросило в жар от ужаса; колотящееся сердце норовило пробить грудную клетку. Не его надеялась увидеть. Осознавая, что план с хлебной крошкой провалился с треском, приказала себе не впадать в крайность, а искать пути выхода.
— А теперь, красавица, покажи хозяину, на что способна, — он бросил на неё голодный взгляд.
— Стой! — вскричала она. — Ни шага более!
Омар замер в недоумении. С подобным ранее не сталкивался, потому не имел представления, как правильно реагировать на подобную дерзость. Слуги правителя разыскивали её, но на ней нет драгоценностей, а Султан, насколько известно по слухам, известен щедростью. Посему она не фаворитка, да и простенькая чадра судит о низком положении в иерархии. Её пропажа в жизнив владыки особой роли не сыграет, подумал он. Тем более уже заплатил за неё проныре Фуркану, а потому она по праву отныне его собственность.
Оказавшись в кошмаре наяву, девушка робко отступала от хищника в мужском облике. Похотливый взгляд скользнул по лицу, задержался на губах и закончил путешествие на декольте. Несложно было догадаться о его дурных намерениях.
— Только попробуй тронуть меня, козёл!
— Иначе что⁈ — огромные зрачки вспыхнули дьявольским огнём; зловещий оскал не предвещал ничего хорошего.
Увернувшись от его объятий, Злата ринулась к масляной лампе. Схватив её, с силой бросила в сторону. Из-за резкого удара стекло с грохотом разбилось вдребезги. От еле уловимого колебания в воздухе огонёк задрожал и чуть было не погас, но, возродившись, подобно Фениксу, загорелся вновь пуще прежнего. Языки пламени, разрастаясь, жадно поглощали драгоценный шёлковый ковёр. Нестерпимый жар разгорающегося пожара заставил кожу покрыться испариной.
Позабыв о плотских утехах, работорговец помчался за подмогой. Очередной порыв ветра только навредил. Воспользовавшись всеобщей паникой, стараясь не вдыхать дыма, в суматохе выскользнула из шатра. На улице стало уже совсем темно. Помчавшись что есть мочи, проскочила между каменными арками и свернула в переулок. Бежать босиком было крайне больно и тяжело; сил придавал доносившийся позади топот преследователей. Нет, лучше умрёт, чем им достанется.
Прохладный вечерний ветер свистел в ушах; страх только сильнее подгонял. Каменный лабиринт тесных улочек путал, затрудняя побег.
Где-то слева раздалось еле слышное шуршание одежды, которое легко можно спутать с дуновением ветерка. Девушка остановилась как вкопанная прислушиваясь. Внезапно некто ловкими движениями схватил её сзади; тёмная мужская рука зажала рот.
— Тихо! — приказал незнакомец.
Успокаивающая интонация не выражала угрозы, скорее наоборот — доброжелательность. От него пахло хозяйственным мылом, корицей и потом. Повинуясь его требованию, по какой-то причине перестала сопротивляться. Подхватив за талию, он ловко утащил в укрытие.
Исполненные яростью крики преследователей становились громче. Ладонь незнакомца по-прежнему находилась у неё на губах, только в данный момент старалась приглушить её сбивчивое из-за бега дыхание. Звуки погони становились слабее, пока окончательно не стихли.
В наступившей тишине спаситель ослабил цепкие объятия. Набравшись храбрости, плавно обернулась и увидела перед собой темнокожего евнуха. Счастью не было предела — её нашли!
— Спасибо! — на эмоциях Злата бросилась к нему на шею.
Юноша буквально остолбенел, чувствуя сердцебиение невольницы. Кроме матери, никто и никогда ранее не проявлял к нему столь тёплого отношения. Для него это было дико, странно и по всем канонам приличия возмутительно, но отчего-то стало так спокойно и радостно на душе.
Придя в себя и осознав, что погорячилась, в смущении Злата резко отстранилась.
— Прости… — пролепетала она.
— Надень это! — дрогнувшим голосом сказал Ясин.
На полу лежал тряпичный мешок, внутри которого была спрятана поношенная мужская одежда. Просторные шаровары ей не особо понравились, зато в свободной рубашке с широченным капюшоном удачно скрылись длинные волосы.
— Зачем ты, глупая женщина, сбежала? — сурово обратился он уже к ней.
— А я… а мне… — запнулась она, несколько растерявшись. — Мне было страшно!
— Ты даже не представляешь, насколько ужасные вещи творятся вне стен Гарема.
Не став ему перечить, сосредоточенно выслушала инструктаж их дальнейших действий. дабы благополучно миновать этот адский район, ей ничего не остаётся, как притвориться… барабанная дробь… парнем!
Со слов евнуха, так будет гораздо безопаснее, а Гюль Ага дожидается их у экипажа. В обрез дорога займёт полчаса. Как назло, обувь мужчины не успели достать — придётся идти босиком.
Еле поспевая, Злата тянулась за ним хвостиком. Ноги устали, сказывалась дикая усталость. Петляя по извилистым улочкам средневекового Стамбула, миновали не один двор. Мелкие камушки, там и тут встречавшиеся на пути, больно впивались в оголённую стопу. Поймала себя на мысли, что очередное испытание не сломило, а сделало гораздо выносливее и сильнее. Это крайне утомило её, но она здорово гордится собой. Не дала себя в обиду и спалила мерзавцу шатёр, как и хотела. Что касается спасителя, тот играл в молчанку. Не удалось его разговорить, как бы она ни старалась. Имя узнала — и то хорошо…
Впереди замаячили два мужских силуэта. Заметив, как напрягся спутник, Злата испытала нарастающую тревогу; в голове поселилось смутное чувство надвигающейся опасности. Предательски засосало где-то под ложечкой.
— Опусти голову и не издавай ни звука, — вполголоса скомандовал Ясин.
Когда неизвестные приблизились, желая привлечь к себе внимание, нарочито громко поздоровались. Евнух сдержанно ответил.
— А ты чего молчишь? Язык проглотил? — обратился к Злате один из мужчин.