емился прочь, стремительно теряясь во тьме. Дотронувшись до лица, Джансу увидела, как моментально окрасились руки в крови. В испуге попятилась назад, перед глазами всё поплыло. Прибежавшие на крик слуги, увидев окровавленное лицо, закричали в ужасе. С тех самых пор на её некогда миловидном лице появился уродливый шрам. По заведённому порядку, ущербная женщина не может быть допущена к падишаху. На улицу выкидывать не стали — пожалели. Теперь она прислуживает тем, с кем когда-то вела светские беседы в школе будущих наложниц.
Скрываясь за высокими кустами, девушки устроились во дворе под гранатовым деревом. Это тайное место показала ей Джансу; здесь она обычно прячется от других рабынь и грустит в одиночестве. Из господских горниц доносилась весёлая музыка, гремели турецкие барабаны под аккомпанемент флейты. Злате невольно захотелось взять полупрозрачный платок и пуститься в пляс, подобно восточной красавице Жади из одноимённого сериала «Клон». Поддавшись порыву, она вскинула руки над головой, а затем плавно начала вращать бёдрами, как это обычно делают танцовщицы. Движения получались неуверенными и даже немного угловатыми.
— У меня не выходит, — рассмеялась Злата, прервавшись.
— Если хочешь, я научу, — с готовностью отозвалась Джансу, после чего встала напротив. — Закрой глаза и почувствуй свое тело. Начиная от макушки головы, заканчивая кончиками пальцев.
Девушки простояли так в тишине несколько минут, как если бы они медитировали.
— Представь, что руки — это крылья, и ты, намереваясь взлететь, подняла их вверх. Затем они резко превратились в змей.
— Что⁈ — переспросила Злата, глупо улыбаясь.
— Просто делай, как я говорю, — невозмутимо ответила Джансу. — Они такие же гибкие и грациозные, — объясняя это, она сделала плавное движение левой кистью, а затем правой.
— У кого как, — прыснула от смеха Злата. — У меня — грабли.
— Это не так, — не оценив юмора, вполне серьёзно ответила Джансу. — Они не предназначены для хозяйства. В прошлой жизни ты занималась чем-то другим. Ноги у тебя крепкие, руки сильные, а вот пальцы нежные.
— Ты права, — подтвердила Злата. — Я конный инструктор.
Заметив недоумение на лице собеседницы, она попыталась сформулировать более простое объяснение.
— Я обучала верховой езде взрослых и детей, делала из простых скакунов спортсменов. Выступала на международных чемпионатах, завоёвывала кубки и награды.
— О, Аллах! — воскликнула Джансу. — С тех мест, откуда ты, женщине дозволено прилюдно садиться верхом на лошадь?
— Да, и это не считается чем-то ужасным.
— Как это прекрасно, Машаллах! — мечтательно вздохнула она. — У Султана есть конюшня с арабскими скакунами.
— Правда? — резко оживилась Злата. — Покажи мне её, — сложив ладони в молитвенном жесте, добавила следом, — Ну, пожалуйста!
— Сейчас туда нельзя, — отрицательно мотнула она. — Только если попроситься у Калфы утром подметать двор в той стороне замка.
— Всё, по рукам!
На фоне вечернего неба силуэт невольниц был едва различим; они продолжили танцевать, и лишь озорной девичий смех выдавал их присутствие. Правда, сегодня никому до них не было дела. Все заняты обсуждением сплетен и нарядов. Служанки, которым довелось обслуживать гаремных обитателей, вернулись в свои ветхие комнаты, чтобы поведать другим о минувшем празднике. Тем временем калфы были заняты молодой госпожой, подготавливая её к хальвету*. О наряде султанша побеспокоилась заранее, питая надежду, что после длительного отсутствия повелитель предпочтёт её, а не наложницу из Сераля. Новость о беременности икбал немного омрачало настроение и покой души. Она молила Господа, чтобы в её чреве оказался не сын, только бы не мальчик; пусть это будет девочка, а лучше — мёртвый плод. Закончив все приготовления, Азра в сопровождении евнуха направилась к покоям властелина.
— Ты сделал то, о чём я просила? — шёпотом уточнила она в пути.
— Да, госпожа, — покорно ответил Гюль Ага.
Самодовольная усмешка коснулась выразительных губ, а в глазах мелькнули искорки торжества. Горделиво прошагав по коридору мимо императорской охраны, она остановилась у массивных дверей. Спустя мгновение они распахнулись, и наложница предстала перед взором падишаха. Оставшись наедине, с позволения султана, прошагала через покои к нему навстречу.
Оказавшись рядом, Левент убрал со лба прядь волос, а затем нежно коснулся пухлых губ кончиками пальцев.
— Без вас, мой повелитель, стены двора были для меня тюрьмой, — томно промурлыкала она.
— Теперь я здесь, рядом, — мягко произнёс он, а после наклонился, целуя в лоб. — Слышал, ты сделала щедрое пожертвование.
— Пусть это будет во благо нуждающихся, мой господин.
— Иншаллах. Я восхищен тобой: красивая внешне, — он сделал паузу, а после медленно положил ладонь на её грудь со стороны сердца, — и внутренне.
Женщина подняла на него взгляд, полный страсти. В предвкушении удовольствия ощущала внизу живота нарастающее возбуждение. Медленно платье опустилось на хрупкие плечи, а затем и на пол. Одна нога потянулась вперёд, руки плавно опустились на бёдра. Безупречно красивая и совсем нагая, ожидала его горячих ласк.
Глава 25
Несчастная любовь, о которой веками слагают легенды, обойдёт стороной в одном случае: если тебя поцеловали сами ангелы.
Для Вейсал Паши эта ночь казалась бесконечной. В небе появилась серебристая луна, а сотни глаз звёзд и незнакомых ему созвездий глядели на него исподлобья. Лёгкое дуновение ветерка заставило задрожать листья деревьев, колыхнуться траву и кусты, отчего воздух наполнился нежным ароматом диких роз, что массивной стеной росли под балконом.
— Это её любимые цветы, — горько подумал он.
Острое чувство беспомощности овладело им; он ощущал себя жалким безумцем. Бессильный гнев на самого себя рвался наружу, однако, не найдя выхода, блуждал по тёмному лабиринту его души. На что способен влюблённый человек? Да на всё! Даже предать самого себя.
Уже с раннего утра девушки в компании других рабынь да ещё под надзором ворчливой Калфы покорно убирали хозяйский двор. Обязанностей здесь оказалось вдвое больше, а рабочих рук — куда меньше.
— Шевелитесь, немощные, или до утра собрались копаться? — время от времени надрывала горло Калфа.
— Ох, и зачем тебя послушала, — бурчала себе под нос Джансу. — Лучше приводить в порядок чьи-то покои, а не возиться в этой пыли.
— Не переживай, — успокоила девушку Злата. — Как только надзиратели уйдут, мы ускользнём.
В воздухе витал специфический запах старых кладовок, навоза и гниющего сена. Для Златы он казался как нельзя родным, — стоит отметить, что в её конном клубе было куда почище. Как и следовало ожидать, вскоре крикливая Калфа утомилась стоять на солнце и, решив отдохнуть, направилась в сторону дворцовых фонтанов. Ей хотелось получить очередную порцию свежих сплетен от фавориток Валиде. Воспользовавшись случаем, девушки, сделав вид, будто намереваются убирать территорию возле сенника, ловко отделились от группы. Прошмыгнув в саму конюшню, крадучись двинулись вглубь. На их удачу, конюха внутри не оказалось; царил полумрак, и лишь изредка из маленьких окошек можно было наблюдать, как струился солнечный луч. Злата передвигалась максимально осторожно, дабы не спугнуть лошадей: шум привлечёт лишнее внимание, а им это не нужно. Подельница в какой-то момент почувствовала страх и встала точно вкопанная, не решаясь даже дышать, не то что сделать шаг.
— Что с тобой?
— А ты как думаешь⁈ — испуганно пробормотала Джансу. — Мне страшно!
Злата хотела сказать что-то ободряющее, наподобие «не бойся, они не кусаются», но вовремя осеклась. Да, кусаются, и очень болезненно.
— Тогда жди меня там! — шепнула она и направилась к лошадям.
Было заметно по животным, что они сыты, правда изнывали от жары настолько, что при виде незваной гостьи не тряхнули и гривой.
— Простите, что к вам без угощения, — виновато обратилась она. — Обещаю, в следующий раз исправиться.
— Только уже без меня! — опасливо оглядываясь, подала голос Джансу, затем перешла на шёпот. — Ты в курсе, что если нас застукают в султанской конюшне, то безжалостно высекут плетьми. О всемогущий Аллах, о чём я думала, соглашаясь на эту авантюру⁈
Предостережение соучастницы пролетело мимо ушей, — а как иначе, если она в своей стихии? Злате нравилось ухаживать за лошадьми, разговаривать с ними, делиться тайнами. Они всегда слушали внимательно, вникая в каждое слово, фыркали, выражая своё недовольство, — и в целом для неё это был отдельный вид медитации. Поодаль за высоким стойлом, скучал угольно-чёрный жеребец. Подойдя ближе, она разглядела правильной формы его копыта; шелковистый хвост едва не касался пола. Природа наградила его отличительными данными; нет сомнений — перед ней истинный арабский скакун. Как профессионал, она сразу почувствовала его характер: бунтарь по своей сути, — отдельное стоило тому подтверждение. Если бы искусствовед увидел подлинник Моны Лизы в дешёвой закусочной, его бы хватил инфаркт; так и Злата чувствовала нарастающую в крови агрессию при виде великолепного скакуна в тесном загоне. Всё внутри распирало от возмущения: эта лошадь создана для дворцовых садов, просторных земель, а не чтобы день ото дня топтаться на месте.
— Кто-то сюда идёт! — испуганно пискнула Джансу.
Злата одним рывком бросилась к выходу, попутно схватив за руку трусливую подругу. Спрятавшись за углом строения, девушки притаились. Молодой конюх, сонно зевнув и глядя себе под нос, лениво волочил ноги, громко при этом шоркая. Рассматривая его рабочую униформу, она резко вспомнила о тех обносках, в которые её не так давно нарядил молодой евнух — в тот страшный вечер, когда они убегали от работорговцев. Благо она сообразила не выкинуть их, а припрятать в саду. Её резко осенило, и вмиг родился план очередной безобидной шалости. Судя по всему, у неё со Светкой больше общего, чем она предполагала.