Несколькими днями ранее им пришлось прятаться от незнакомых людей, пришедших в деревню на рассвете сразу после утреннего намаза. Те явно искали султана, ибо заходили с проверкой в каждый дом, ничего не объясняя. На всякий случай места своего укрытия не выдали. Это могла быть как наёмная сила султанши, так и недруги в лице предателей. Левенту пришлось спрятаться в сарае среди сена и коз, Злата же играла роль глухонемого сына престарелых супругов. Сложнее всего было скрыть арабского скакуна — столь породистая лошадь выделялась среди прочих, и с ней пришлось вдоволь повозиться. Однако небеса были к ним благосклонны, и опасность миновала.
Переместившись в заброшенную хижину чабана, стали обустраиваться. Пыль лежала густым слоем всюду, кухонной утвари почти не было, как и вещей. Самодельная лежанка вместо кровати, рядом стол и табурет, грубо сколоченные — по всей видимости, руками самого хозяина. Из вещей — один тёплый сюртук и папаха из овечьей шерсти. Одежду чабана из уважения трогать не стали. На их удачу дом находился на самой окраине села, и любопытных соседей поблизости не оказалось.
Злата долго думала, как намекнуть султану, что он не во дворце и множества слуг здесь нет. Одной справиться со всеми обязанностями выше её сил, да и в двадцать первом веке, откуда она пришла, хозяйственные дела принято делить поровну. А над мужчинами, неспособных за собой ухаживать, попросту смеются.
Вокруг да около ходить не стала и попросила о помощи прямо:
— Пока я буду чистить печь от старой золы, вы, повелитель, могли бы подмести двор здоровой рукой. Метла в углу!
Левент сначала подумал, что ослышался. Тогда девушка повторила требование. Во дворце подобной вольности она бы себе не позволила. Теперь же речь шла о выживании, и одной нести эту ношу было нелегко.
Выражение лица султана стало забавным. Он до конца не понимал, как реагировать на подобную просьбу. Ему, правителю от Европы до Йемена, указывает простая девушка?
Он император, стратег, главнокомандующий — и будет мести двор, как последний слуга? Немыслимо!
— Алтыным, ты перегибаешь палку! — прорычал он нарочито строго.
— Я так понимаю, помогать вы мне отказываетесь? — устало вздохнув, уточнила она.
Ответом послужило упрямое молчание. Подумав с минуту, девушка выдала:
— В таком случае я не буду топить печь, и мы замёрзнем. И еду по всей деревне искать не стану. Сядем дружно на диету. И вообще, справляйтесь со своими бедами сами! В няньки не нанималась! — вспыхнула она. — Если не хотите помогать, то с какой стати я должна одна горбатиться?
— Ты моя рабыня и подчиняешься моей воле!
— Что⁈ — вскипела Злата. — И когда я на верность присягу приносила? — Вопрос повис в воздухе. — Вытаскивала вас из огня по доброте душевной, а вместо благодарности…
— Я не просил тебя об этом! — воскликнул он. — Из-за тебя все теперь будут считать меня трусом!
— Ну, знаете ли! — фыркнула она и, швырнув кочергу в угол, выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.
В наступившей тишине Левент вдруг почувствовал себя одиноким. Сначала он злился на неё за то, что осмелилась уйти, повысив голос. Затем — на то, что дела встали, а он не знал, как их продолжить. С детства его учили наукам, военному делу, дипломатии, но не бытовым навыкам. И чтобы доказать себе и ей, что способен обойтись без помощи, султан приступил к обязанностям.
Раз Алтыным намеревалась почистить печь, ему следовало завершить начатое.
— Тоже мне… героиня! — буркнул он, берясь за метлу.
Одной рукой делать это оказалось мучительно. Зола клубилась, лезла в глаза и на губы, оставляя горький привкус. Нос чесался нестерпимо. Вдохнув глубже, Левент расчихался так, что в висках застучало, а в ушах зазвенело.
С трудом окончив с печью, он замер: а что дальше?
Пришлось искать дрова. Обшарил весь двор, но вокруг хижины не было ни щепки. Даже коня, способного притащить хворост, не нашёл. Алтыным ускакала вместе с ним.
В походах огонь разводили янычары. Теоретически он знал, как это делается, но практика подвела. Собрал сухие ветки, а поджечь их не смог — бутылка с зажигательной смесью оказалась пустой или испорченной. Он сам до конца не понял. Сумерки сгущались, неся с собой колючий холод.
Он не боялся смотреть в лицо врагам или смерти, но перспектива замёрзнуть во сне пугала. Не таким жалким должен был закончиться его путь. Как бы враги ни торжествовали! Сдаваться не хотел, но и иллюзий не питал. Могучий султан без свиты стал беспомощным дитём. Жестокая правда больно ранила его. Принять это было трудно, как и взглянуть на себя со стороны.
Если бы не Алтыным и её друзья, его судьба давно была бы решена. Хрупкая девушка вывезла его из ада, отхаживала, а он вёл себя как надутый индюк. Неужели это и есть величие владыки?
Подобное не красило даже простолюдина. Он забыл, что всего лишь человек, возомнив себя божеством. Гордыня — грех, и он пал. Раскаявшись, султан забеспокоился: куда подевалась Злата на ночь глядя? Из оружия — лишь нож, который она едва держала в руках. Она искусная наездница, но одна… с сильными мужчинами не справится.
Усилием воли отогнал от себя тревожные мысли. Спать не лёг. Отправился на поиски.
Глава 60
Вид с холма на ночную деревню открывался просто фантастический. То там, то тут горели огоньки маленьких хижин. Лошадь мирно щипала траву, пока Злата стояла рядом, придерживая узду. Пение ночных сверчков успокаивало, заглушая шум листвы.
Когда сзади кто-то подошёл, Злата вздрогнула. Электрическим разрядом по телу пронёсся страх. Она совсем одна и беззащитна.
— Я был не прав, — сказал Левент осторожно, словно боясь её спугнуть. — Думал, подметать — не мужское дело.
Не подавая вида, она облегчённо выдохнула. По-прежнему стоя позади, он намеренно ждал, когда она сама обернётся, если того пожелает. Только Злата этого не сделала. Открыто демонстрируя обиду, скрестила руки на груди.
— И правда, — сухо отозвалась она. — Нецарское это дело. Пусть рабы вертятся. О, подождите… — голос её стал холоднее. — Тут всего одна рабыня! И кажется, это я!
На гневный выпад отвечать не стал, только губы его дрогнули от плохо скрываемой усмешки. На миг он подумал, что даже злится она красиво.
— Алтыным… — сделал медленный шаг вперёд. — Я всю жизнь командовал армией. Держал во власти всю империю и думал этого достаточно, — тяжко вздохнул он. — Ты мне доказала обратное!
Признание самого султана безусловно льстило её самолюбию. Удовлетворённо хмыкнула, а затем сказала со всей серьёзностью:
— Я устала, Левент…
Голос прозвучал тихо и морально надломлено. Она впервые назвала его по имени, как обращалась ко всем мужчинам прежде. Без обязательного поклона, стоя к самому повелителю спиной. За это её могут казнить, только смерть больше не страшит. Здесь, в этом мире, прошла через унижения, неоднократно попадала в беды и чудом оставалась жива. Если смерть продолжает наступать на пятки, может, есть смысл заглянуть ей в глаза?
— Я устала, Левент… Меня, свободного человека, насильно сделали рабыней, а затем наложницей. Сказали, что отныне под покровительством султана и мне нечего бояться — и я поверила. Как же ошиблась! На меня неоднократно покушались. Даже рядом с тобой вынуждена всё тянуть на себе. И если не можешь элементарно помочь в быту, то зачем вообще это всё?
Злата ожидала, что после такого терпение султана точно лопнет и ей несдобровать. Благо, ожидания не оправдались. В то же мгновение крепкая мужская рука обняла её сзади. Не властно, а нежно. Он бы сделал это двумя руками, если б не был ранен. От неожиданного поворота событий, она замерла в ожидании.
— Прости за то, что был ослом.
Из девичьих уст непроизвольно вырвался смешок, и мужчина облегчённо улыбнулся. Её неприступная крепость пала.
— Обещай, что впредь будешь мне помогать, — миролюбиво пробормотала она.
— Обещаю. Только когда вернёмся во дворец, об этом никому ни слова!
— Даю слово пацана!
Злата столько времени провела, притворяясь юношей, что кажется, полностью вошла в образ.
— А кто такой пацан? — Султан немного смутился. — Я его знаю? — присмотрелся и по весёлому выражению лица понял, что девушка просто дурачится. — Алтыным, я уже говорил, что ты не такая, как все?
— Ой, вот только этого сейчас не надо! — шутя, она легонько его толкнула, как если бы они являлись близкими друзьями. — Ваша любимая мужская пластинка: «ты не такая, как все», «я так долго тебя искал», «ты моя единственная» и бла бла бла…
— Я уже давно понял, что ты не нежная фиалка, а крепкий грецкий орех, — на этих словах он чуть зажмурился.
— Что такое?
— Было бы лучше меня впредь не толкать, — он взглядом указал на рану.
— Ох, прости… — сначала рассыпалась она в извинениях, а потом добавила нарочито строго: — Это для порядка!
— Хорошо, султанша, как скажешь! — смиренно сказал он, убедившись, что с ней лучше не спорить.
Пока Злата проверяла на стойкость нервы султана, там во дворце Топкапы кипели совсем нешуточные страсти.
Уже которые сутки Валиде была сама не своя. Её белоснежное лицо осунулось и стало бледным, под глазами залегли тёмные круги из-за бессонных ночей. Аппетит пропал, нездоровилось, и дворцовый лекарь начал бить тревогу, только вот она никого не слушала.
— Где он? Где мой сын? — теперь уже кричала она на своих людей, но всё безуспешно.
От Левента нет никаких вестей, как и от наёмников. Уже каждая собака в курсе о пожаре в Белградском лесу, а люди, которым она платила золотом, не знают, где её сын. Радует, что и враги до него не добрались. Разведка доложила: кто-то прочёсывал лес и опрашивал местных жителей.
В каменных стенах Топкапы вообще творится неразбериха! Слуги в страхе между собой перешёптываются, визири в полном смятении, и правду знает только Аллах. Он исчез. Быть может, погиб. Или прячется за маской и притаился где-то рядом? Постоянно менялись версии, а неизвестность пугала.