Казалось, что языки пламени плясали в демоническом взгляде ведьмы, грозя если не мгновенной смертью, то серьёзными ожогами и Сима, выпучив от страха глаза, вцепилась в зелье, яростно кивая головой.
— Так точно! — словно солдат на плацу, отчеканила она. — Э-э-э… то есть, замётано! — вновь стушевалась женщина.
— Где мои яблочки? — неожиданно медовым голоском пропела Яга, протягивая к ней костлявые ручонки. — Отдай их!
Женщина точно парализованная, уставилась на старуху, медленно достала из сумки два яблока и протянула их Яге, стараясь достать третье.
— Стой, Сима! — крикнула подруге Любаша, забирая протянутый ведьме фрукт. — Это персик, а не яблоко.
— Персик? У вас есть прекрасный персик? Дай, дай его мне, ну пожалуйста… — заскулила бабка, дрожа всем телом и причмокивая губами. — Стану молодой и красивой, к водяному в невесты подамся. Давно мечтаю…
— Вот это планы. — тихо прошептала Сима, а в слух выдала: — Кот!
— Персик… — парировала Яга.
— Кот. — настырно выдвинула ультиматум женщина, неожиданно смело задрав подбородок.
— Так и быть, твоя взяла. Как не стыдно оббирать старушку?! — попыталась пристыдить Симу ведьма. — Забирай этого умника, да токма смотри, есть у няго слабость одна — мышей как огня боится, как увидит — в обморок падает, а после, двое суток ерунду всякую мелет.
— Вылечим бедненького. — довольно заулыбалась Люба, а Сима тем временем вручила предприимчивой старушке, последнее яблоко и персик.
Солнце уже начало клониться к закату…
От немыслимых пируэтов Яги женщины, сначала остолбенели, а затем, усевшись на скамейку, стали с интересом наблюдать. Ведьма, не смотря на старость и боль в спине, прыгала и плясала.
— Эх топни нога, да притопни друга, скоро будет молодою ваша Бабушка-Яга! — присвистывая беззубым ртом, напевала старуха. — У кощея яблок много, что один не смог сожрать. Не по силам с девкой сладить — надо ведьму вызывать!
— Ой, Сима, кажется, она о тебе поёт. — восторженно взирала на веселящуюся колдунью Любаша. — Смешная такая…
— Ага, смешная, когда спит зубами к стенке. — ответила подруга, нервно крутя в руках пузырёк с зельем. — Кстати, устала смертно, подремать бы где…
— Ой, смотри, кажись, Яга яблоко кушать собралась. Ну как кушать? Грызть… дёснами… — не сводя с ведьмы глаз, изумилась кухарка. — Ишь ты, как она ловко с первым-то управилась!
Вцепившись в волшебный фрукт двумя крючковатыми руками, старушка жадно вгрызалась в ярко-красный бочок, при этом громко покряхтывая да смачно причмокивая.
— Вкусно-о-о-то ка-а-ак! Всю жизнь мечтала… Аромат-то какой неповторимый. — постанывала она от удовольствия. — Ну, девки, коли обманули старушку — сгною в сыром подвале, а кости волку отдам, пущай играется, а коли нет — награжу, как сестёр родных.
Так, яблочко за яблочком и схомячила Яга чудесные фрукты, а персиком прикусила.
— Всё! — довольно выдала бабка, выплёвывая на траву большую фруктовую косточку. — Спать пора — утро вечера мудренее. Вам постелено в предбаннике, да смотрите, раньше зорьки не вставайте, да в лес не суйтесь — мало ли кака чертовщина приключиться может. А я спать!
Бодренько вскочив на тонюсенькие ножки, хозяйка мгновенно скрылась за дверью избы, и тут же на всю округу разнёсся громогласный храп.
— Ой, Люба, да разве ж тут уснёшь? — затыкая уши, провыла Серафима, направляясь в сторону бани. Подруга, ухохатываясь, семенила следом.
Войдя в предбанник, и плотно закрыв за собою дверь да заперевшись на засов, женщины с удивлением обнаружили, что находятся в полной тишине.
— Господи, хорошо-то как. Сим, тут видать звукоизоляция получше, чем в нашей хрущёвке-то будет. — хохотнула Люба, залезая на палати.
— Надеюсь… Как-то этот богатырский храп не вяжется с маленькой, правда и злобной, старушкой. — недовольно проворчала Фима, укладываясь рядом с подругой.
— Спокойной ночи! — прошептала Любаша и мгновенно заснула, мирно сопя в подушку. Подруга же, прежде чем задремать, некоторое время ещё наслаждалась блаженной тишиной, такой плотной, что даже сверчки не стрекотали и ветер не шелестил листочки.
Громкий гортанный звук неожиданно разорвал ночную тишину.
— Что это? — завопила перепуганная Люба, резко сев на постели.
— Я убью эту шавку блохастую, если сейчас же не заткнётся. — простонала полусонная Сима, укутываясь с головой в одеяло и вновь проваливаясь в сон.
— Угу… — вторила ей, задремавшая подруга.
Сима, находясь в полудреме, заворочалась, получше укутавшись в одеяло, но что-то не давало расслабиться — ощущение, будто кто-то неотрывно за ней наблюдает. Засунула голову под подушку — не помогло.
— Черт! — недовольно проскрежетала она, окончательно выныривая из сна.
Рядом слышался мерный сап подруги, довольно причмокивающей во сне. Интересно, она там что, ест, что ли?
Симка вытащила голову из-под подушки и посмотрела на Любашу. Ну точно! Губами причмокивает да улыбается во весь свой зубастый рот.
Через маленькое окошечко, что выходило во внутреннюю часть двора старой ведьмы, только-только забрезжил рассвет. "Скоро нужно будет выдвигаться". - с некоторой ленцой подумала Сима, потянувшись до хруста в косточках.
Повернулась на другой бок и… В горле застрял крик ужаса! На нее из дальнего угла, сверкая глазами, смотрело нечто! Огромная лохматая голова, хищный оскал и, кажется, капающая изо рта слюна. Увы, но толком не разглядеть — в помещении еще довольно темно.
Неведомое чудовище заворочалось и, не спеша, двинулось в их с Любаней сторону.
— А ну, стой! — рявкнула Сима, подпрыгивая, точно ужаленная и натягивая одеяло до груди.
Нечто остановилось и выдало незнакомым, но довольно приятным женским голосом:
— Ты чаво так орешь, полоумная? Подругу свою разбудить хочешь?
Сима недоумевающе поморгала и отрицательно покачала головой. Незваная гостья стала приближаться и, оказавшись совсем близко, произнесла:
— Чаю хошь? Мне чаво-то не спиться совсем. Токмо яблочки-то с персиком зажевала, так и энергии прибавилось. Аж жить захотелось!
— Ядвига? — шокировано поинтересовалась женщина, не веря своим глазам.
На нее, сверкая яркими зелеными с золотистыми вкраплениями у радужки глазами, смотрела молодая и очень привлекательная женщина лет тридцати. На голове копна пышных кудрявых волос цвета воронова крыла, волной спускающихся вдоль спины до самой зад… э… пятой точки. На лице довольная улыбка и легкий румянец на щечках.
— Ну кто ж еще? — произнесла Яга, довольная произведенным эффектом. — Подымайся, а то мне одной скучно.
И она, выпрямившись в полный рост, из-за чего оказалась ничуть не ниже обеих подруг, виляя стратегически важным местом, направилась к выходу из предбанника.
Сима, ошарашено провожая преобразившуюся Ядвигу, отметила, что фигурка-то у той такая, что любая красавица позавидовать может. А волосы!.. Мечта! Пышные, кудрявые, длинные и невероятно притягательные!
Сама же Яга, словно невзначай, откинула за спину непослушную прядку, которая взметнулась вверх и аккуратненько приземлилась на копну кудряшек.
"Ох, и хороша же Ядвига стала! — В душе женщины шевельнулась зависть. — От волос взгляд оторвать невозможно! Эх, мне бы такие же!"
Как только Яга скрылась из виду, Сима, нехотя, встала и, нацепив красивенький сарафанчик, так услужливо подаренный старой ведьмой, вышла во двор.
Яга, сидя за столом, смотрела в пустую тарелочку и что-то тихо нашептывала, водя руками над поверхностью. Красивая тарелка с голубой каймой по краю взметнулась вверх, зависнув точнехонько напротив лица помолодевшей ведьмы.
— Ай, хороша! Ай, краса писана! — Донесся до Фимы приятный, чуть дрожащий голосок Ядвиги.
И только подойдя к ней, Серафима поняла, что та смотрится в тарелку, как в зеркало. Хотя… Женщина присмотрелась. От незатейливого столового прибора исходило легкое голубоватое свечение, а поверхность, подернутая легкой дымкой, становится абсолютно гладкой, и в нем отражается помолодевшая Ядвига.
Оторвавшись от созерцания своей внешности, Яга посмотрела на Симку сквозь пелену непролитых слез.
— Столько веков… Столько веков жила безобразной старой каргой с огромным горбом на спине, а тут… Я ведь уже совершенно забыла, как выглядела в молодости. Вот смотрю на себя, и словно впервые в жизни вижу.
Яга шмыгнула носом и тыльной стороной руки вытерла выкатившуюся на румяную щечку одинокую слезинку.
— Помню, как все парни меня ласково Ядвигушкой называли. Встречи со мной искали, а я вечно нос воротила да голову гордо вверх подымала. Глупой была, наивной. Долго я никому не отвечала взаимностью — все ждала прЫнца свого, а того, как на зло, все не было. А годы-то, меж тем, все шли. Ужо все молодки замуж за парней повыскакивали, токмо я одна-одинешенька оставалась. Сама виновата — нече было нос воротить, глядишь, ужо и правнуки бы появились, али праправнуки. А так…
Яга покачала головой.
— Ты садись, девка, в ногах-то правды нет и никогда не было. Хошь судьбу свою узнать? Зеркальце-то мое непростое — заколдованное. Всю правду о тебе расскажет. Что было, что есть, что будет и чему не суждено сбыться.
— Зеркальце? — удивилась Сима, присаживаясь на скамью напротив Ядвиги. — Я думала, что это тарелка…
— Так и есть, — усмехнулась та, — да токмо непростая она — волшебная.
— Да это и так понятно, — зачем-то ляпнула Фима, и тут же прикрыла рот рукой.
Яга прищурила зеленые глаза и… звонко засмеялась.
— Ох, попал Кощей! Ты ж не только красивая, но еще довольно умненькая и наблюдательная. Я уж про силу великую, что скоро проснуться в тебе должна будет, молчу. Непросто Бессмертному с тобой будет, ох, непросто!
Глава 16
Душевные разговоры.
Серафима улыбнулась, смущенно опустив глаза из-за похвалы ведьмы. Приятно.
— Ну так чаво, показать твое будущее, али как? — хитро прищурилась бывшая старуха, улыбаясь.
Фима призадумалась ненадолго, закусив нижнюю губку, а затем все ж