Милая, я знаю, что в тебе скрыта большая сила духа и что ты справишься со всеми трудностями. Тебе нужно вернуться к отцу, в Эрстонию. Нейтон ничего не знает о проклятье, передай ему записи, которые лежат в тайнике вместе со шкатулкой и скажи, что Арика все знает.
Добраться тебе домой помогут ректор, он твой двоюродный дядя (он в курсе происходящего и все эти годы помогает мне, ты можешь доверять ему) и магистр Крадс. Он так же предан нашей семье и поможет тебе в пути, если что-то произойдет с твоей аурой.
Недавно в твоей жизни появилась подруга — Милли, адептка Флеминг. Не знаю открылась ли она тебе, сняв артефакт, но эта девушка твой двойник. Я была вынуждена поменять вас местами, чтобы спрятать тебя от культа. Нейтон не за что не отдал бы тебя добровольно, а в опастность он бы не поверил. Милли, не его дочь. Йен нашел её в одном из приютов. Благодаря ему она стала твоей точной копией. Браслет, что лежит в шкатулке был сделан Эммой, второй женой Нейтона. Он был с тобой в ночь подмены и показав его ты докажешь истинность моих слов.
Поторопись, Лили, и помни, чтобы ты не услышала, я всегда любила тебя и делала все возможное, чтобы уберечь.
Твоя мама, Элизабет Айна Верд, в девичестве герцогиня Арви.
П.С. Не доверяй деду, если встретишься с ним. Он на стороне культа.»
Ноги Милли подкосились и она стала медленно оседать. Благо, что рядом стояло кресло и я смогла удержать ее.
— Я не Милли? Мои родители не Нейтон и Эмма? Кто я, Лили? Кто?
По ее глазам текли реки слез, а я вытирала их дрожащими руками.
— Я не знаю, но мы обязательно все выясним.
— Как?
Я впервой видела Милли такой растерянной, беззащитной, слабой, безвольной. Это пугало.
— Найдем маму и все у неё расспросим. — твердо ответила я.
— А если она уже мертва, Лили?
Я застыла на месте, даже такой мысли допустить было страшно. Сегодня, две недели истекут сегодня. Они должны вернутся, должны!
Глава 11
Мама писала, что мне нужно торопиться и добраться к отцу, как можно быстрее, но я не могла уехать не дождавшись ее. Один день ничего не решит. К тому же новый родственник в лице ректора был готов сопроводить меня, так же как магистр Кардс, когда ему объяснили насколько важна эта поездка для меня. Они хотели ехать сегодня, но я настояла на том, чтобы дождаться маму.
Ох, признаться честно мне совершенно не хотелось ехать в другую страну к чужому человеку, который волей судьбы считался моим отцом. А еще меня очень беспокоило состояние Милли. Все это время она была сама не своя: тихой, незаметной, молчаливой. Видеть такой сестру было непривычно. Она сидела у окна, гладила мистера Пятнышко и смотрела вдаль.
Когда я уходила к ректору она даже не глянула в мою сторону, теперь же спустя несколько часов ничего не изменилось. Милли никак не отреагировала на мое появление, не спросила, что мы решили, даже не обернулась в мою сторону.
— Милли, — я тихонько позвала подругу, не решаясь подойти.
Мистер Пятнышко повернулся ко мне мордочкой. Я не знала скрывает ли Милли свои эмоции от фамильяра, но в его взгляде не было злости. Это давало надежду, что на меня подруга не сердиться.
Я решительно подошла к окну и позвала подругу еще раз.
— Да, очнись ты! Милли!
— Я не Милли, это ты Милли. — буркнула она мне в ответ, продолжая рассматривать очертание города.
— Что? — я немного растерялась.
Великая Нирта, как же ты запутала наши нити судьбы. Разве я могу быть Милли? Разве ее жизнь моя? Я не знала, как обратиться к девушке. Мама не писала ее настоящего имени, а это видимо было слишком болезненно слышать.
— Вся моя жизнь — это ширма, твоя ширма! — выкрикнула Милли и наконец-то повернулась ко мне. Ее лицо было перекошено от боли и гнева. — Чтобы уберечь тебя, мне приходилось рисковать собой, жить в клетке. Да меня чуть насильно замуж не отдали! А я ведь даже не маг Молнии, ни их дочь.
Милли замолчала так же резко, как и начала кричать. Она уронила лицо в свои ладони, а я стояла и не знала что мне делать. Попытаться успокоить или дать выкричаться? Или быть может и вовсе оставить в одиночестве?
— Как? — прошептала Милли, опуская руки от лица. — Как они могли не почувствовать подмены? Они что нас совсем не любили?
— Я не знаю, не знаю. Никто из нас не просил этого. Ты и я… мы ничего не решали. Я не хочу быть Милли, не хочу новых родителей, не хочу быть той, кем должна стать.
Я присела рядом с подругой и тяжело вздохнула.
— Ты была ей всегда. Ты возвращаешь себе свою жизнь, а что остается мне? Ничего! Ни семьи, ни имени, даже внешность не моя. Кто я? Какой я должна была стать? Что из моей внешности мое? Хотя о чем я? Здесь ничего нет моего! Все твое! Все!
— Милли…
Моя ладонь легла на ее плечо, но она быстро сбросила ее и прошипела:
— Не называй меня так! Оставь меня в покое!
В сердцах мне хотелось подскочить с подокойника, вылететь из комнаты, напоследок крикнув что-то колкое и злое и непременно хлопнуть дверью, но Милли права. У меня хотя бы есть семья, я знаю кто я, как меня зовут, а у нее ничего нет.
— Нет! — я решительно взяла ее за плечи развернула к себе лицом. — Пусть мы с тобой не сестры по крови, но мы связаны с тобой одной судьбой, одной бедой и я хочу назад свою подругу! Слышишь, ты мне нужна! — Я затрясла ее, желая разбудить ту самую Милли, которую знала. — Смелая, отважная, неунывающая, готовая ввязаться в любую авантюру, немного импульсивная, но всегда искренняя. Это ты! Настоящая ты! Как бы тебя не звали, какими бы чертами лица ты не обладала. Слышишь меня?
— Да, слышу! О, Лили, как же так все вышло?
Гнев Милли исчез, пришло опустошение и неверие.
— Не бросай меня. Я доверяю лишь тебе одной. Мы с тобой одно целое.
Подруга молча кивнула. Мистер Пятнышко лизал ей руку, успокаивая, я обнимала её за плечи и мы вдвоем смотрели в окно. Минуты тишины тянулись и тянулись, но они были нам необходимы. Спокойствие потихоньку возвращалось к нам.
— Я уговорила ректора отложить поездку в Эрстонию до завтра. Ты ведь поедешь со мной? Милли?
— Вам незачем ехать.
Милли вытащила из воротника кулон.
— Это не просто украшение. Это артефакт — связь с мамой. С Эммой.
— Ты можешь ей дать знать, что у нас беда?
— Нет, мы сможем с ней поговорить и они сами приедут сюда. Это безопаснее всего.
Я и не ожидала, что все может обернуться так великолепно! Конечно, я опасалась кровавого культа и жертвоприношения, но больше меня радовало не отсутствие опасного путешествия, а то, что я остаюсь здесь. Значит я могу ждать маму и не боятся того, что мы с ней разминемся. Я взглянула в окно, на город уже опускались сумерки, а их все еще не было. Где же вы?
— Милли, ну слава Нирте! Я ждала от тебя весточки раньше! — взволнованный, но мягкий голос разрушил тишину комнаты.
— Прости, мам. — ответила Милли и тут же прикусила губу. Конечно, она по привычки назвала женщину мамой и теперь переживает из-за этого. Я сжала руку пусть подруги.
— «Мы вместе, Милли, все будет хорошо. Мы справимся.» — говорил мой взгляд, а тем временем графиня Флеминг горячо заверяла дочь в своей поддержке:
— Твой отец не прав, знай я поддерживаю твое желание учиться и он уже почти смерился с этим, так что …
— Мам, культ Карда нашел нас с Лили.
Секундное молчание, а затем лавина вопросов.
— Что? Где ты? Ты сейчас в безопасном месте? Не ранена? Кто такая Лили?
— Она ваша дочь, настоящая. — из всего разнообразия вопросов подруга ответила лишь на последний.
— Милли, что ты говоришь? Какая еще настоящая дочь? Ты наша дочь. Я не знаю никакую Лили. Где ты? Что с тобой!
— Мы в академии Семи Стихий в приезжайте с папой. Мы ждем вас.
— Милли, мы тебя любим и скоро будем. Прошу тебя, не совершай глупостей. Не знаю, что ты там выдумала, но дочь у нас одна и это ты.
— Я вас тоже очень люблю. — сквозь слезы прошептала девушка и убрала руку от артефакта.
Кулон потух. Милли прислонилась щекой с холодному окну.
— Твоя мама права, какая бы кровь не бежала по моим венам. Их дочь — ты.
Я тихо вышла из нашей комнаты и поплелась к кабинету ректору. Мне было необходимо сообщить о прибытие графа Флеминга. Моего отца. Как же странно все это звучит.
***
Небо было полное туч и они то и дело закрывали луну, укутывая и без того темную поляну на окраине леса во тьму.
Мужчина не услышал, а скорее почувствовал присутствие того, кто вызвал его сюда. Он усмехнулся и стал посредине поляны.
— Выходи, коль позвал.
Темный силуэт вышел из под кроны тени дерева и уверенным широким шагом направился к ожидающему его мужчине. Не дойдя пару шаг он остановился и окинул взглядом место встречи.
— Ну, здравствуй. Давно не виделись. — вернувшись взглядом к лицу стоящего напротив мужчины наконец-то произнес он и в ответ получил насмешливое:
— Ты постарел.
— Смешно. — Хмуро сказал он и перешел сразу к делу. — Зачем ты здесь?
— Не по твою душу так точно.
Мужчина продолжал общаться в пренебрежительном тоне, но его собеседник знал, так его противник прячет свою неуверенность. Значит дело действительно стоящее и важное, а значит все дело в пророчестве.
— Ты нашел ее? Молчишь. Значит нашел. Кто она? Скажи!
— Нам не о чем говорить.
Резче, чем следовало ответил собеседник и развернувшись поспешил назад в академию.
— Ты боишься. Боишься, что теперь она выберет не меня. — смех прокатился по всей поляне, но уходивший даже не замедлил шаг и когда его силуэт растаял в ночной темноте оставшийся наедине мужчина сказал в пустоту:
— Бойся, Кард, ибо я найду её и больше не отпущу. Я не дам ей право выбора. Больше нет!
***
Всю ночь мне снились кошмары: то я убегала от преследователей, то вновь и вновь находила мертвыми Иоллану и Фридриха, но страшней всех была та часть сна, в котором лицо Иолланы менялось на самые родные черты.