– Ну, и то правда, – согласился он с обычным благодушием и засеменил на кухню. Вадик был добряк и хлопотун и, когда они встречались с Таней, всегда охотно заботился о ней. Таня ценила и эту заботу, и их взаимопонимание в постели, и его незлобивый, отзывчивый нрав. Ее устраивало также семейное положение бойфренда, безусловно не собиравшегося претендовать на ее руку и сердце.
Вадик распаковывал еду, купленную в супермаркете, раскладывал по тарелкам. Таня, скорее, с сестринским любованием засмотрелась на старого друга.
– Хороший же ты мужик, Вадюша, – проговорила, задумчиво улыбаясь. – Хозяйственный. Вот уж муж завидный!.. Твоя-то ценит такие заботы?
Вадюша загрустил.
– Если по чесноку, любимая, – признался он, помедлив, – не так ей много от тех забот и перепадает. Сама ведь знаешь, какая работа у нас, задерживаюсь часто, то да сё… А если время есть, стараюсь его с тобой провести, май дарлинг, ты же знаешь.
– Ну-ну-ну, – насмешливо парировала Татьяна. – Мне тоже не особо достается. Ты у нас человек общественный! У сеньора большое сердце, да? – Она улыбалась, и сказанное, уж конечно, не было с ее стороны упреком: отношениями с Вадиком Таня была довольна, большего от него ей не требовалось.
– М-м, май дарлинг, – пропел жизнерадостный Вадюша, потянувшись к ней замасленными губами прямо посреди веселого жевания. – Как я тебя люблю, дуся моя!
– Слушай, а этот парень, ну, здешний хозяин, – он женат? – На самом деле Таню не оставляли мысли об Алешке. Воспоминания ее захватили, картины прошлой жизни, их безумной любви всплывали в памяти одна за другой.
– Ой, я сам не понимаю, – стал объяснять Вадим. – Он вроде бы не разводился, а живут явно не вместе. Но отношения какие-то, похоже, тянутся. Вообще Леха не очень любит рассказывать о личном.
О да, Таня хорошо это помнила: милый и тогда был неизменно сдержан в этих разговорах…
… – Нет, ну все-таки расскажи – как вы с ней живете? – допытывалась Татьяна, мучимая ревностью. – А почему детей нет? Ты что – не любишь ее? Или она тебя?
Лешка бормотал что-то невнятное и лез обниматься, не желая обсуждать свой брак.
– Ты ее любишь? Любишь? Говори!
Алексей отмалчивался, улыбался, целовал ее, пресекая ревнивые выпады. Иногда напоминал Татьяне, что ведь и сама она как-никак замужем.
У Тани тоже не было детей. И она постоянно думала о том, что им с Алексеем обязательно нужно жить вместе, одной семьей. И обязательно завести потомство. Что тянуть эту странную двойную жизнь нелепо. Потому что они ну просто созданы друг для друга, а те их, прежние, браки были только ошибкой.
Она верила, что ее обожаемый Алешенька думает так же. И хотя прямо о разводе и новой женитьбе ничего не говорилось – но как по-другому нужно было понимать многие его слова и поступки? Например, когда они приезжали вдвоем к ней домой в обеденный перерыв и он замечал, что в квартире пора бы сделать ремонт, ходил, осматривал стены, потолки – ну разве не было это явным свидетельством того, что любимый приглядывается к своему будущему жилищу? Что, говоря о ремонте, обдумывает, как именно станет делать его в скором времени? Немного беспокоило, что Алексей не спешит напрямую заговаривать о совместном будущем. Но Таня знала – мужчины в этом вопросе всегда тормозят – и тоже не торопила события, опасаясь пережать.
Вадик наелся и снова стал приставать. Собственно, что им было здесь еще делать? Предполагался только секс и ужин. Вадик обожал секс с Таней. Она его всегда заводила. Ему достаточно было взглянуть на нее в офисе, чтобы забыть, зачем он к ней, собственно, зашел. Общаясь с Татьяной даже по работе, он почти всегда думал только о том, как бы поскорее выехать вдвоем куда-нибудь в укромное местечко.
– Таню-юш, – зашептал он ей в ухо, стараясь прижаться всем туловищем. – Как ты па-ахнешь! С ума сойти! Чем ты так па-ахнешь, май дарлинг, чем?.. – ворковал Вадик, с наслаждением принюхиваясь и жмурясь.
– Тем же, чем и ты, – отвечала Таня задумчиво. – Семгой, салатом, вином… Сексом… Слушай, а этот хозяин…
– Танька, дался тебе хозяин! – перебил Вадик, целуя ее. – Ну хочешь, не будем здесь больше встречаться, если тебя раздражает? Хотя жаль. Хата хорошая…
– Да нет, нет! – испугалась Татьяна. – Совсем не раздражает! Просто… интересно же… Чувак свою квартиру предоставил для наших свиданий… Ну я вот, например, не уступила бы свою никому… Интересно… Так он что – часто бывает в командировках?
– Нередко. Говорю ведь, бизнес у него туристический. И небольшой, народу не очень много работает. Так что в некоторые поездки Леха сам ездит. Договора там заключает. Или новые места присматривает… Танька, ну не отвлекайся… Сладкая моя…
Таню царапнуло раздражение. Хотя она, конечно, понимала, зачем пришла сюда, так что постаралась отвлечься от посторонних мыслей, закрыла глаза – и отдалась привычным приятным переживаниям. Но когда они снова лежали рядом, отдыхая, опять затянула свое интервью.
– А у тебя с ним прямо дружба? – спросила.
– С кем? – не понял сонный Вадим.
– С хозяином.
– Ну, ты у меня упертая… – он усмехнулся. – Ну, дружба не дружба… В общем можно и так сказать.
– А почему ты с его женой не знаком?
– Да зачем мне его жена? Если бы он сам захотел… А так…
– А это его первая жена?
– Танька! – Вадим приподнялся на локте и наконец внимательно взглянул на подругу. – Ну зачем тебе это все, а?
– А затем, – отбилась она, совершенно, впрочем, не заботясь о правдоподобии ответа, – что я у нее в доме такими интимными делами занимаюсь. Нужно же что-то знать об этой женщине!
– О господи! За-чем! – простонал Вадик. Но Таня только рассмеялась в ответ и отвернулась от него. Она совершенно не хотела больше отвлекаться от накативших на нее воспоминаний.
…После Лешки не было у нее уже таких любовных потрясений. Не было такой бури переживаний, переворачивающих душу. Этого непреодолимого, словно всю тебя пропитавшего чувства, когда любовь к одному человеку заменяет весь мир и прорастает в каждую твою клеточку. Когда невозможно представить на месте возлюбленного кого-то другого и даже недолгая разлука кажется трагедией.
Таня смотрела на фотографию, висевшую к ней всех ближе, – и узнавала, узнавала… Она чувствовала что-то такое, чего давно уже с ней не было. Как будто слабые отголоски давнишнего счастья, но вместе с ними тупые уколы неясной тоски.
Она разглядывала знакомую ямочку на щеке – и память включала другую картинку: она сидит у Лешки на коленях, верхом – и они просто смотрят друг на друга. И улыбаются. Она любуется его ямочками и думает, как же все-таки сильно его любит. А он вдруг говорит: «Как же сильно я люблю тебя, Танька! У меня даже сердце болит…» Она представляла и другую картинку: они сидят в машине. Не едут. Он держит руки на руле и смотрит перед собой. Он сердит, но уголки губ все равно вздернуты – оптимист! Всегда как будто улыбается.
– Мне это не очень понятно, – говорит Леша медленно. – Сама столько раз говорила, что мы должны быть вместе. А теперь, когда я ушел от жены, ты все чего-то тянешь и не объясняешься с мужем. Ты передумала?
Таня испуганно мотает головой. Она не передумала!.. Господи, ну как же тут объяснить?! Она не передумала, конечно же, нет…
– Таня! – призывает он, наконец поворачивая к ней лицо. – Ты вообще-то меня любишь?
Она ожесточенно кивает головой…
…Вадик снова вывел ее из задумчивости:
– А не выпить ли нам, Танюшка! – воскликнул и с кряхтением потянулся через нее за шампанским. Таня поддержала бутылку за донышко, он плеснул в бокалы. – Давай за нас! – Они чокнулись с глухим стуком. И выпили. Ей приходилось делать усилие, чтобы выныривать из той, вдруг воскресшей, реальности в эту. – Что-то ты у меня сегодня какая-то не такая, – озабоченно заметил Вадик. – У тебя ничего не случилось?
Она погладила его по щеке, почти совсем о нем не думая.
– Давай еще выпьем, – предложила.
– Давай! – поддержал он весело. – Вот это я люблю! Вообще-то с тобой я все люблю, Танюха. И тебя я люблю очень, май дарлинг. – Он смачно поцеловал ее в губы мокрыми губами. Поцелуй пах шампанским и был совершенно дружеским. Таня улыбнулась и легла на спину.
– Слушай, – сказала задумчиво, – а почему ты жене изменяешь?.. Нет, я понимаю, хочется разнообразия… Это-то понятно. Я даже не про секс, знаешь. Почему ты ей душой изменяешь, а? Ты как-то уж очень, что ли, много вкладываешь в такие отношения, очень включаешься – я не права?
– И да, и нет. Я, честно говоря, об этом вообще-то и не задумываюсь. Все это мне кажется довольно естественным. Ну люблю я женщин! Ну люблю – что тут поделаешь?! Так ведь и жена моя женщина – ее я тоже люблю. А не «включаться», как ты выразилась, в этом деле, по-моему, совершенно невозможно. Вот ты, например, Танюх, – он поднялся на локте и навис над ней, ласково разглядывая ее лицо. – Ну разве можно тут не включиться? Ты же прелесть! Женщина!.. Это – чудо!
– Ну да, да, понятно, – Таня развернулась на бок спиной к нему. Она уже пожалела, что спросила…
…Алеша смотрит на нее, ждет, что она ответит. Ее киваний недостаточно. Он сам от себя не ожидал еще недавно, что сможет уйти от жены. А теперь вот все пошло как-то неправильно.
– Тогда в чем дело? – спрашивает. – Мне ждать ответа или ты так и будешь молчать и мычать?
– Я… – начинает Таня. – Я понимаю, что это как-то странно с моей стороны. Просто никак не могу решиться. Он, кажется, ничего не видит, я не знаю, как ему сказать… Каждый вечер прихожу домой с намерением поговорить – и не могу. По-моему, он не готов… Надо собраться с силами, все-таки его жалко, он же не виноват, что так вышло… – Таня лепечет почти без выражения, Леша скептически улыбается…
«…И что теперь? – спрашивает себя Татьяна. – С чем я осталась? Так и живем с ним по-прежнему, но как мы живем? Разве это жизнь? Не знаю, есть ли у него кто-нибудь, но ко мне он как к женщине равнодушен, да и вообще довольно равнодушен. И ко мне, и ко всему на свете. Ни тепла, ни любви, ни толком поддержки. Какое-то странное, безрадостное соседство. И у меня череда любовников… А кого из них я любила? Никого! Да и вообще, кажется, чем дальше, тем меньше я в принципе способна на какие-то чувства к мужчинам. Встречаюсь с ними – и почти без эмоций. Какой-то дурацкий технический опыт растет, а в душе пустота… Пустая, никчемная жизнь. Ну почему, почему я тогда не ушла от мужа?! Ведь после Леши уже никогда у меня ничего хорошего не было! А то – то было чем-то особенным, была настоящая любовь! Я ее потеряла… Я разрушила ее собственными руками».