– Там, где живёт Беор?
– Там, где жил Беор. – Поправил он меня. – Но это не суть. Мир Теней не слишком населён, учитывая среднюю продолжительность жизни вышеперечисленных индивидов. Поэтому тебе и удалось быстро привести меня обратно. Я, кстати, так и не понял, как у тебя это получилось. Подобных ритуалов не было во времена моей, так сказать, жизни. – За всё время он впервые посмотрел на меня с некоторым любопытством. А то мне уже начало казаться, что маска надменности застыла на его лице, и её невозможно ничем убрать.
– Даже не надейся понять. Я сам не понял. Как ты говорил? Что-то в этот день в лаборатории пошло не так. То напряжение скакало, то я в ботанике запутался, то Гришка недоглядел. В общем, получилось то, что получилось, – развёл я руками.
– Я думаю, мы с тобой попробуем воссоздать этот эксперимент. Просто так, на всякий случай, – задумчиво проговорил мой родственник.
– А почему тебя Гришка не узнал?
– Его величество император Григорий Андреевич, – Эд выделил обращение к Грише, – не мог меня узнать, потому что умер за двести один или двести два года до моего рождения. Более точно я не могу сказать, – пояснил он.
– Ты же рядом с ним несколько месяцев обитал, как ты прятался? Чтобы он тебя вот в этом виде не застукал? – я внимательно на него, в который раз поразившись его абсолютно идеальной внешности.
– Когда я находился в ипостаси человека, то вполне мог открыть клетку и уйти туда, где меня никто не заметит. Его величество редко обращал внимание на виварий, поэтому просто не замечал моего отсутствия, – ответил Эдуард, а я покачал головой и снова зевнул, едва не вывихнув челюсть.
– Что за чушь ты нёс в том городе? Ты же мог сразу его нейтрализовать, да ты много чего мог сделать, уж наверняка ты маг покруче меня, раз этак… в тысячу. Да и не только меня, – глаза закрывались сами собой, но я продолжал вести допрос этого так странно появившегося у меня родственника.
– Я практически всё время, кроме нескольких ночей полнолуния, провожу в шкуре волка, – Эдуард слегка наклонил голову набок и улыбнулся. Неужели ему удобно сидеть так прямо с гордо задранной головой? – При этом, Дмитрий, я всё прекрасно осознаю. Я могу думать, рассуждать, наслаждаться хорошей литературой, но… Я ничего не могу сказать, не могу поделиться своими мыслями…
– Тебе скучно, – прервал я Эдуарда. Неправильный оборотень тяжко вздохнул и кивнул.
– Да, мне скучно. Ты прав, я мог в любой момент отправить бравого стража порядка заниматься своими делами. Кстати, мне понравилось, как он себя вёл. Если бы Империя всё ещё существовала, – он прервался на секунду, а в его голосе прозвучала горечь, – да, если бы существовала, я непременно отметил этого полицейского. Тем более, мне нужно было разобраться в том, что сейчас творится за пределами нашего скромного мирка в виде школы и той деревни, где ты проходил практику. Мне нужно понять, во что превратилась некогда процветающая Империя. Пока, если честно, увиденное меня не слишком радует, – он покачал головой. Ха, я так и думал, что он не просто развлекается.
– Почему ты мне не помог, когда нас вчера в тот бункер притащили? – спросил я, чувствуя, что уже не в силах переварить поступающую информацию.
– Те бандиты действительно не представляли для меня большую проблему. Даже в образе волка я владею некоторыми умениями, и в случае большой необходимости могу применять магию. Не в полноценном качестве, конечно, но кое-что я собой представляю. В основном это магия разума. Тяжело применять магические формулы, когда у тебя всего лишь лапы. Однако мне было интересно посмотреть, как ты поведёшь себя в непредвиденной ситуации, и да, мне захотелось немного развлечься, потому что мне скучно. – И всё-таки Эдуард может быть довольно нудным типом, отметил я про себя.
– Извини, но я жутко хочу спать, я так устал.
– Конечно, Дмитрий, спи. Я посижу здесь, если ты не возражаешь.
– Кстати, пистолеты ты зарядил? – последний вопрос я уже задавал сквозь сон.
– Да, конечно. – Он даже удивился, отвечая на мой вопрос.
– А зачем? Это же был бы такой удачный повод отказаться от той нелепой дуэли?
– Когда на кону стоит честь Семьи, как можно даже думать о таком? – казалось, Эдуард был шокирован, услышав от меня нечто подобное.
Вот же не было печали. У меня теперь кроме совести, которую успешно Егор восполняет, ещё и древний бескомпромиссный моралист появился, умерший от гонореи, ага.
– Ты вступился за Романа…
– Мальчиков нельзя избивать, – наставительно произнёс моралист. – Небольшое телесное наказание не повредит, а в некоторых случаях даже пойдёт на пользу. Но избивать – недопустимо. Они могут вырасти слабыми и зависимыми.
– Рома не слабый, он сильный, – возразил я, вспомнив слова отца.
– Что очень удивительно с таким-то отношением. Но, боюсь, мы не всё про него знаем. – Покачал головой Эдуард.
– Он из Рода ушёл, – почему-то сказал я ему.
– Возможно, это к лучшему, – кивнул он своим мыслям. – Так у него появится хотя бы призрачный шанс чего-то добиться в жизни. Возможно, ты прав, и Роман сумел выстоять. Повторюсь, мы ничего про него не знаем.
Я слышал его уже сквозь дрёму, постепенно проваливаясь в самый настоящий полноценный сон, впервые за эти страшные дни.
Глава 8
– Дима, просыпайся, – я с трудом открыл глаза и увидел склонившегося надо мной крёстного.
Увидев, что я проснулся, Слава отошёл от кровати и сел в кресло, стоящее рядом. Пока я садился, одновременно пытаясь открыть глаза, крёстный не отводил от меня пристального взгляда.
– Привет, – голос звучал хрипло, и мне очень хотелось пить. За ночь во рту пересохло так, что язык с трудом ворочался.
– Как ты? – Слава выглядел уставшим и обеспокоенным. В тусклом свете настольного светильника, он сейчас как никогда выглядел на свой биологический возраст.
– Нормально, – я, наконец, сел на кровати и протёр ладонями лицо. Голова болела и немного кружилась, а в ушах стоял противный звон. – Сколько сейчас времени?
– Половина десятого, – сразу же ответил мне Троицкий. Я повертел головой, но Гвэйна в комнате не было. Интересно, Эдуард пробыл здесь всю ночь или всё-таки нашёл дела поважнее, нежели смотреть на то, как я сплю.
– Отлично, – я провёл рукой по волосам и слегка в них запутался. Я даже и не подозревал, что волосы настолько отросли. А ведь я хотел в какой-нибудь салон ещё вчера заглянуть, но как-то не получилось.
– Дим, почему ты не связался со мной раньше? Почему не сказал, что остался в поместье совсем один? – пристально глядя на меня, тихо поинтересовался Слава.
– Я был не один, со мной всегда был Гвэйн, к тому же в доме полно слуг. Всего пару раз смотался в Тверь, чтобы приодеться. Мне Ванда помогла постигать искусство шопинга и показала, как не заблудиться в десятке магазинов.
– Это было неразумно и опасно, – нахмурился Троицкий, скрестив руки на груди.
– Не опаснее практики, – я пожал плечами. Дурацкая привычка, но я всё никак не могу от неё избавиться, так же как не могу полностью избавиться от привычки грызть ногти: нет-нет, я тяну пальцы ко рту. – Мой облик тщательно охранялся отцом, поэтому почти никто не знает, как выглядит наследник Наумова. Да и на самого Сашу я не слишком похож по понятным причинам. Меня даже не сразу в магазин пустили, тот, что для самых бедных богатых.
– И всё же ты мог мне сообщить. Мог бы и вчера хоть что-нибудь сказать. Почему тебя жизнь Гаранина волнует больше своей собственной? – нахмурился Слава. Мне показалось, что само упоминание о Романе, его слегка нервирует. Но тут я могу ошибаться, всё-таки эмоции Тёмных не может считать ни один Тёмный, даже Лазарев.
– Потому что мне нужно было знать, как с ним связаться. Мы должны были встретиться, но у меня не получилось прийти вовремя. Я же не знал, что с ним случилось, – взвешивая каждое слово, я начал отвечать. Судя по тому, что Слава всё ещё хмурился, Гаранин почему-то считался запретной темой. – Да и ты сам вчера мог сказать, что у него проблема с деньгами. Я бы помог ему доучиться. В средствах я всё-таки никогда ограничен не был, – добавил я, пытаясь понять отношение Славы к Ромке.
– Здесь дело не в деньгах. Дим, не лезь к нему. – Почти через минуту проговорил крёстный уставшим голосом. – У Романа большие проблемы с отцом. Даже больше, чем ты можешь себе представить. Ты же ещё не интересовался делами, которые оставил после себя Александр?
– Нет. Но никто и не настаивает на этом, – я пожал плечами. – Сейчас всем руководит мама, а у меня вон, только пара кредиток с ограниченным лимитом на руках имеется.
– Анна поступила неблагоразумно, – Слава поджал губы. – Никогда не думал, что она поведёт себя подобным образом.
– Ей так было лучше, – возразил я.
– Оставить тебя одного даже без охраны? Знаешь, почему у тебя нет ни одного водителя или охранника? Потому что она уехала из страны быстрее, чем перезаключила со всеми договора и оформила доверенность на того же Гомельского. Каким бы влиятельным Первый Имперский Банк ни был на территории Российской Республики, влияние на Фландрию у него ограничено. Тем более что твой поверенный не может с ней связаться. Скажем так, Гомельский очень недоволен, и я прекрасно разделяю его чувства. – Троицкий сложил руки на груди, а его глаза сверкнули. Вот сейчас он переходит в состояние строго контролируемого бешенства. И мне не надо считывать его эмоции, я прекрасно знаю, как он выглядит, когда бесится.
– Прошло всего несколько дней. – Я всё ещё не понимал, почему его так задел отъезд мамы. Мне всё равно сегодня в школу ехать. Тем более именно я настоял на том, чтобы мать уехала из России одна.
– Эти несколько дней могли привести к краху, если бы не банкиры банка. Саша перед своей смертью затеял очень опасную игру, и сейчас на счету каждая минута. Гомельский и его помощники постоянно держат руку на пульсе, – Слава задумался, тряхнул головой и вновь посмотрел на меня. – Как бы то ни было, с сегодняшнего дня ты официально становишься во главе империи Наумовых. Анна лишилась всех привилегий, согласно какому-то подпункту из тысячи пунктов, которые она нарушила. – Он повёл плечами, сбрасывая напряжение. – Эти правила позволяют обойти завещание и не следовать некоторым пунктам последней воли Александра.