Класс. Ромки нет. Демидов выпустился в прошлом году. А ведь только эти двое были единственными, кто вообще со мной разговаривал. Сомневаюсь, что после смерти отца, желающих прибавится. Вон, Романов и Морозов как злобно на меня косятся. Раньше они вообще никаких эмоций при виде меня не высказывали.
Я скривился и сразу же направился к лестнице, ведущей в спальни. Меня остановил голос крёстного, вошедшего в гостиную сразу за мной.
– Поздравляю всех с началом нового учебного года. Вижу, что многим из вас практика пошла на пользу. Вашим новым старостой назначен Николай Штейн, – услышав это, я поморщился.
Всегда недолюбливал этого смазливого, скользкого типа. Хотя я как бы на привилегированном положении сейчас: хочу – уйду, не хочу – не уйду. Может, наплевать на Полянского и перевестись на Второй. Теперь мне никто не запретит это сделать. Нужно было раньше об этом подумать.
Я, недослушав Троицкого, поднялся наверх. Гвэйн плёлся за мной, бросив свой любимый диван. Видимо, без той парочки ему тоже стало неуютно. Не удивительно, Гаранины и Демидовы и в его времена всегда находились подле него. Я бросил чемодан на кровать и зашёл в туалет. Довольно долго и тупо смотрел на душ, затем бросился вниз.
– Мой душ, он всё ещё сломан! – я прервал Славу на полуслове. А ведь он в это время говорил что-то, безусловно, важное.
– Дмитрий Александрович, чтобы ваш душ был отремонтирован, нужно было подать заявку школьным сантехникам. Причём нужно было это сделать ещё в прошлом учебном году сразу после случившегося инцидента. – Скучным тоном прирождённого бюрократа ответил Троицкий, но в его взгляде даже с такого расстояния можно было различить весёлые искры. Ну крёстный. Мог бы и раньше сказать! Ещё в прошлом году!
– И что мне делать? Как я мыться буду? – я неожиданно растерялся, когда до меня дошло то, о чём он говорит. Злость тут же прошла, сменившись удивлением.
– Подавайте заявку, – довольно равнодушно ответил любящий крёстный. – В течение месяца после подачи необходимых документов проблема будет согласована со мной, как и способы её решения, включающие в себя также стоимость материалов и проведённых работ. Насколько я помню, этот инцидент произошёл по вашей вине, поэтому оплата работ полностью ложится на вас. После согласования работы будут исполнена в срок, установленный ответственным за это сантехником. Чтобы не было никаких претензий ни к слугам, ни к рабочим, ни к ко мне лично. И подобные правила касаются абсолютно всех. – Троицкий обвёл начинающих перешёптываться студентов суровым взглядом. – Если что-то где-то сломано, не думайте, что всё будет восстановлено в тот же день. Да, мы погрязли в бюрократии и вынуждены соблюдать закон, но, что поделать? – он развёл руками. – Вопросы есть?
Хорошо, раз так, то я подам заявку. У меня всё ещё хранился ключ от ванной комнаты несуществующего декана. Значит, буду мыться пока в ней. А не получится, я, пожалуй, буду к Славе в его комнату наведываться. У всех преподавателей, в том числе и директора, есть закреплённые за ними комнаты в школе на тот случай, если школа останется отрезанной от внешнего мира. Благо, размеры Гришкиного охотничьего домика позволяют это сделать.
Да и дежурные преподаватели, включая директора, обязаны оставаться в школе круглосуточно, по заранее утверждённому графику, мало ли что детки могут ночью учудить.
Насколько мне известно, Устюгов вообще здесь живёт. Судя по слухам и перешёптываниям девчонок весь прошлый год, у него какие-то проблемы с женой, поэтому дома он предпочитал не появляться.
Резко развернувшись, я подошёл к столу, на котором всегда находились письменные принадлежности.
– Заявку на ваше имя писать, Вячеслав Викторович? – спросил я у Троицкого, наблюдающего за мной с нескрываемым любопытством. Он кивнул, и я, не найдя ничего, кроме пера с чернилами, оставленные кем-то с занятий каллиграфией ещё, видимо, с прошлого года, принялся выводить запрос на первом попавшемся под руку чистом листе бумаги.
– Простите, Вячеслав Викторович, – когда я уже ставил дату и выводил свою сложносоставную подпись, то услышал изумлённый голос моего нового старосты. – А где браслет Наумова?
– Как вам должно быть известно, Дмитрий Александрович в настоящее время возглавил Род Наумовых. Поэтому согласно второму пункту третьего параграфа закона об обязательном образовании магов, браслет противодействия с него снят сегодня официально. Дмитрию, несмотря на то что он решил продолжить обучение, придётся практически всё своё свободное время заниматься делами семьи, и браслет может ему в этом помешать. – Слава протянул руку, чтобы забрать у меня заявку. – Ваша заявка первая, Дмитрий Александрович, поэтому я думаю, в течение месяца душ в вашей комнате будет восстановлен. Всем доброго дня. Николай Максимович, не забудьте препроводить первокурсников на собеседование.
Троицкий вышел из гостиной, а я поёжился под изучающими взглядами однофакультетчиков. Они прекрасно знали, что Саша ушёл. Новость таких масштабов не должна была пройти мимо них. Но вот то, что я после этого фактически занял место своего отца, похоже, только сейчас начало доходить до их светлых аристократичных голов.
Хмыкнув, я удалился в свою комнату. Как бы мне ни хотелось увидеть Егора с Вандой, в первый день это будет сделать проблематично, именно из-за собеседования первокурсников. Завтра встретимся.
Я разобрал свои вещи и нашёл ключ от ванной комнаты декана. Спустившись с вещами в гостиную, я остановился, глядя на перегородившего мне дорогу старшекурсника Никиту Романова. Насколько помню, учился он на том же курсе, что и Гаранин.
– Что тебе нужно? – спросил я, наткнувшись на его изучающий взгляд.
– Да вот понять не могу, зачем ты в школу вернулся. У тебя же действительно сейчас дел невпроворот, – он недобро усмехнулся. – Тебя вызывают в кабинет директора. – Добавил он и посторонился.
– Зачем? – удивился я.
– А мне откуда знать? Дежурный преподаватель попросил тебя оповестить, – пожал он плечами и отошёл в сторону, потеряв ко мне интерес.
Интересно, что могло произойти в столь короткое время, что крёстный снова захотел меня лицезреть.
Я вздохнул и поплёлся в кабинет директора с вещами в руках. Не хотелось подниматься в комнату, чтобы потом вновь идти за ними. Сомневаюсь, что Слава меня задержит надолго.
Директора в кабинете не было. На его месте сидел Гомельский и внимательно наблюдал за тем, как я подхожу к столу и сажусь в кресло напротив него.
– Добрый вечер, Дмитрий Александрович. Не думал, что встреча с вами станет такой трудноосуществимой, – он улыбнулся, положив руки на стол. Только сейчас я заметил, что слева на столе лежат стопкой десятка два папок. Точно в таких же Гомельский протягивал мне документы на ознакомление, когда мы впервые познакомились в банке. Я сглотнул и перевёл взгляд на поверенного.
– Эм, я не собирался от вас прятаться, – зачем-то сообщил я ему.
– Разумеется, – он снова скупо улыбнулся. – На самом деле – это хорошо, что вы решили продолжить обучение. Так, я хотя бы буду знать, где вас найти. Где ваш телефон? Я звонил вам раз пятьдесят, но вы и таким способом решили меня игнорировать. Вас совсем не интересуют дела вашей Семьи? – он так на меня посмотрел, что я заёрзал, судорожно вспоминая, куда сунул телефон, который дал мне крёстный. Точно. Я же его бросил дома на кровать, да так и оставил там, даже вспомнив, что он мне зачем-то нужен.
– Я его оставил дома. Случайно, разумеется, – проговорил я. – Артур Гаврилович, я хочу получить разъяснения, по какому праву вы нарушили завещание отца и лишили прав в управлении делами мою мать, – довольно резко спросил я.
– Это была вынужденная необходимость. Анна Александрова не стремится возвращаться в Россию, а вести дела с территории Фландрии будет просто невозможно. Тем более, она вовремя не подписала бумаги и не вступила в права наследования. – Он слегка наклонился ко мне. – Вы должны понять, Дмитрий Александрович. Мы когда-то клялись Лазаревым, что всегда будем делать всё во благо Семьи. И мы ни разу не нарушили этой клятвы. – Он снова сел прямо и продолжил, словно и не было секунды назад этой вспышки. – Все изменения произведены строго с буквой закона. Ознакомьтесь, пожалуйста, с этими документами. Вы должны подтвердить всё, что я вам сообщил, поставив соответствующие подписи. Чтобы ваш изменившийся статус вступил в силу.
Он протянул мне самую верхнюю папку и положил её передо мной в раскрытом виде. Я прочитал всё, что было там написано очень внимательно, и отодвинул папку от себя, откидываясь на спинку стул и сложив руки на груди.
– Я не стану это подписывать. Вы не только лишаете мою мать прав в управлении даже части бизнеса, но и закрываете ей все счета. Вы в своём уме? – я пристально посмотрел на него.
– Этот пункт можно изменить хоть сейчас. Какой лимит установится на счетах вашей матери? – тут же безразличным голосом ответил Гомельский.
– Никакого лимита не будет. Я не хочу, чтобы она нуждалась в средствах, – отрезал я.
– Хорошо, если вы настаиваете на этом, – кивнул он и сделал пометку в новом документе, меняя папку, лежащую передо мной.
Прочитав изменённый документ и поставив подпись, я поднял взгляд на своего поверенного. Вот сейчас он улыбался абсолютно искренне, а его взгляд стал настолько хищным, что я понял, быстро в гостиную своего факультета мне точно не вернуться. Не этим вечером, по крайней мере.
Около трёх часов я провёл за изучением многочисленных бумаг и договоров, с трудом улавливая смысл того, что пытался донести до меня Гомельский. Под конец он отчаялся что-либо мне объяснить и просто подсовывал многочисленные договоры и доверенности, тыкая пальцем, где следует поставить подпись.
– Хорошо. Я предполагал, что столкнусь с подобными проблемами независимо от того, кто будет принимать решения: вы или Анна Александровна, – захлопнув последнюю папку, проговорил он. – Я попрошу разрешение у вашего директора, чтобы несколько дней в неделю он пускал на территорию школы учителей экономи