ашный тип. Ему, похоже, было всё равно на кого давить, ради достижения собственных целей.
– И во сколько в таком случае начинаются мои занятия с Гомельским? – я всё-таки решил уточнить этот очень важный вопрос.
– В семь утра. В девять ты должен уже находиться здесь, разогретым и готовым к полноценной тренировке. – Я подавил возмущённый возглас под насмешливым взглядом полковника, а потом до меня кое-что дошло.
– Я не реагирую на ваши прикосновения, – сказал я озадаченно, поднимаясь и баюкая пульсирующую руку.
– Во-первых, ты сейчас как в вакууме, во-вторых, я умею закрывать свой разум от влияния извне, и, в-третьих, ты просто начал ко мне привыкать. Советую, когда ты в подобном состоянии, начать постепенно привыкать к прикосновениям друзей, тех, которым ты доверяешь.
– Хорошо, я попробую. А Гомельский не боится, что я могу случайно расплавить мозги своим учителям? – с долей злорадства задал я очередной, вполне уместный вопрос.
– Ты слишком мало знаешь об устройстве и деятельности Первого Имперского Банка, – покачал головой Рокотов. – Поверь, закрывать свой разум местные банкиры умеют даже лучше меня. Кроме того, они почти все являются магами разной направленности, в основном, конечно, эрили. И да, предупреждаю твой следующий вопрос: занятия экономикой и введением в дела твоего отчима никоим образом не повлияют на процесс тренировок. Слишком много новой информации огромным потоком будет входить в твой мозг. Он к этому не готов, поэтому отключится при первой же возможности, – довольно серьёзно сказал полковник.
Вот сейчас мне действительно казалось, что он не шутил. Теперь мне стало действительно страшно от того, что же приготовил для меня Гомельский. Если уж даже Рокотов считает, что отупение после занятий будет для меня просто неизбежным?
– Ясно, – выдохнул я и, выйдя из зала, пошёл по направлению к помещениям Первого факультета.
– Дима, привет, – оглянувшись, я увидел Лизу, сидевшую, как обычно, на подоконнике. Вздохнув, я побрёл к ней, хотя единственное, чего мне сейчас хотелось – это принять душ и завалиться спать.
– Привет, – я подошёл поближе и прислонился к подоконнику спиной.
– Тебя уже второй день не было на занятиях.
– Меня освободили на неделю, – неохотно проговорил я. – Я попросил снова записать меня на курс боевой магии. Но так как я сильно отстал, Павел Анатольевич решил, что мне нужно сначала немного догнать остальных хотя бы в физическом плане. И ему для этого выделили очень сжатые сроки. Но ты не переживай, через неделю-другую ты увидишь перед собой совершенно другого, обновлённого меня.
– А, вот почему ты в спортивном костюме, да и… – она наклонилась ко мне и забавно сморщила точёный носик.
– Да, мне нужно в душ. После интенсивной тренировки так бывает, – я усмехнулся. – Ты же не думала, что мы вместо занятий ходим в сауну? – она слегка прищурилась, а я внезапно понял, что мне нравится её задевать. Задевать так, чтобы не обидеть, но, чтобы она отреагировала.
– Дима, а ты снова не ходишь за почтой, – сказала Лиза, слегка отодвинувшись от меня, но не так сильно, чтобы это слишком бросалось в глаза. Понятно, именно сейчас ей было неприятно со мной находиться. Но чего тогда она на самом деле добивается? – Для тебя скопилось много корреспонденции: несколько писем, газеты…
– Газеты, точно, – я хлопнул себя по лбу. – Я совсем забыл.
Я действительно забыл. Что ни говори, а тренировки моей личной няньки впечатляют. Мозги у меня, похоже, почти стерильными стали. Мне кажется, Эд немного лукавил, говоря, что у меня ничего не получится в плане тренировок по причине моего уже не маленького возраста.
– Дим, я хотела тебя попросить, – Лиза улыбнулась. – Мне никак не удаётся заставить двигаться предметы. Меня скоро уже выгонят с телекинеза, ты ведь знаешь, что я владею ещё и телекинезом?
– Хм, – ответил я неопределённо. – И что ты хочешь у меня попросить?
– Ты не мог бы со мной немного позаниматься?
– Что? – честно сказать, я растерялся.
– Мы можем вместе немного позаниматься телекинезом? – чуть ли не по слогам повторила она. – Потому что я одна со Второго факультета у кого есть этот дар. С нашего курса я имею в виду. А с Первого я только с тобой могу вот так по-дружески общаться.
– А, ну… – о, Прекраснейшая, ну что я за тормоз-то? – Думаю, что в этом не будет ничего криминального, – промямлил я, наконец. – Правда, если ты помнишь, я особо успевающим на занятиях не выглядел. Думаешь, из меня выйдет хороший преподаватель? – Лиза не ответила, а только широко улыбнулась. Глядя на неё, мне стало немного неловко. – Я лучше пойду, газеты заберу, да и в душ мне надо.
– Тогда сегодня вечером? – Лиза продолжала улыбаться, наклонив голову набок.
– Эм, я сегодня не могу, может, завтра после обеда? У тебя есть после обеда занятия?
– Отлично, давай завтра. Встретимся здесь? – я только кивнул и поспешил ретироваться. Что это только что было? Напоследок я обернулся и увидел удаляющую по коридору девушку. – А зачем ты смотришь за моим почтовым ящиком? – В ответ она лишь слегка обернулась и помахала мне рукой.
Глава 18
Решив, что завтра во всём разберусь, я пошёл за почтой. Кроме газет, мне вручили только одно письмо и приглашение на свадьбу Леопольда Демидова и Кристины Родниной. Свадьба должна будет состояться двадцать восьмого декабря. Приглашение было очень красивое и очень официальное. А вот приложенное к нему письмо было почти нормальным, кроме идеального почерка моего бывшего старосты, который я считаю некой патологией.
В письме было сказано, что меня ждут двадцать пятого декабря, в первый день каникул, что моя комната всё так же закреплена за мной, и что за мной пришлют машину. В конце была приписка про то, что никакие возражения не принимаются, а также запоздалые соболезнования по поводу смерти моего отца.
Немного огорчившись, что до сих пор не получил никакой весточки от матери, я бросил на кровать стопку газет и направился в душ. Мысль о матери застряла в голове занозой. Она могла хотя бы письмо мне написать, чтобы сообщить, что с ней всё в порядке.
Крёстный не обманул, душ исправно работал. Заставив себя не думать о матери, я долго стоял под горячими тугими струями, пытаясь расслабить гудевшие мышцы.
Надо дать задание Гомельскому, чтобы он связался с начальником моей личной службы безопасности. У меня ведь наверняка есть такая служба. Чтобы он нашёл хоть какую-то информацию об Анне Наумовой. Никакой тревоги не было, как и чувства надвигающейся беды, которое преследовало меня перед смертью Саши. Просто сам факт её полного исчезновения из моей жизни был непонятен и что уж тут сказать, крайне неприятен.
После душа я упал на кровать. Газеты просмотрел мельком, отмечая про себя, что работники порта всё ещё бастуют. Больше ничего тревожного в мире не происходило, кроме того, что пропал один из министров по делам несовершеннолетних магов. Причём об этом было упомянуто вскользь, будто ничего важного в этом никто ни из журналистов, ни из правительства не видел. После небольшой новости даже без фотографии шла другая о назначении нового министра.
Ну, правильно, чего креслу пустовать. Король умер, да здравствует… Всё как всегда и во все времена.
Громов не дал протащить парламенту тот дурацкий закон по магам, а наш президент полетел куда-то с кем-то встречаться и о чём-то договариваться. Не дочитав статью, изобилующую описанием достоинств президента Югории, с которой и полетел встречаться наш глава. Большую часть этих достоинств занимал пышный бюст и длинные ноги госпожи президента, но у меня взросление пока проявлялось исключительно в виде прыщей, поэтому бюст и ноги мне интересны не были. Уронив газету себе на лицо, я задремал.
Проснувшись, снова почувствовал боль. Сегодня болели не только ноги. К счастью, запястье было уже в норме, и я смог снять бинт, отметив про себя, что у меня не болит только это запястье. Гвэйна в комнате не было, он не изменял своему кожаному дивану, присматривая заодно за другими учениками. До ужина время было, а у Ванды и Егора сегодня ещё есть занятия. Внезапно я разозлился.
– Вот раз мне нужен массаж, чтобы я хотя бы функционировал, то пускай он мне его и делает! – приняв решение, я сполз с кровати и решительно направился к спортзалу на минус втором этаже.
Иван Рокотов был там. Это слегка охладило мой пыл. Если быть до конца честным, я не рассчитывал его сегодня ещё раз встретить. Ворвавшись в сектор, в котором мы совсем недавно бегали, я замер, глядя на открывшееся передо мной зрелище. Полковник явно решил немного размяться. Он встал напротив зеркала и очень медленно выполнял связку из нескольких ударов, отслеживая каждое движение своего зазеркального двойника. Однако, не закончив связку, он остановился и покачал головой.
– Неудачное сочетание, – негромко произнёс Иван. – Ты что-то забыл? – Он повернулся ко мне. Увидев мой взъерошенный вид, полковник слегка нахмурился. – Что случилось?
– У меня всё болит!
– Я же говорил…
– Да-да, я помню, это нормально и всё такое. Но я не мазохист! Мне не нравится, что я чувствую себя инвалидом! Раз я так сложно переношу даже такие незначительные, с вашей точки зрения, нагрузки, сделайте так, чтобы я их лучше переносил! И не умирал после них в прямом смысле слова. У меня, кроме ваших тренировок, есть ещё дела, которые я бы не хотел откладывать, вместо них баюкая мои разрывающиеся от боли мышцы! Вы сказали, что массаж может помочь, – под конец я выдохся и упал на скамейку.
– Это не выход, – полковник покачал головой. – Тебе будет ещё хуже, если сейчас тебя кто-то посторонний начнёт разминать. Ты нестабилен.
– Значит, вы сами его сделайте, – выпалил я.
– Вот это наглость, – в голосе Рокотова прозвучало искреннее восхищение. Я поднял голову и увидел, что он смеётся. – Вот теперь я верю, что ты действительно Тёмный, воспитанный Наумовым. Как твоё запястье?
– Нормально.
– Покажи, – я протянул ему руку. Он долго рассматривал и ощупывал запястье, потом протянул. – Слишком быстро зажило. Всегда удивлялся тому, что читал про регенерацию Лазаревых, и всегда в это не верил. Как оказалось, зря.