– Я предупрежу Григория Андреевича, – проговорил полковник и направился вниз по лестнице, в то время как я понёсся наверх в кабинет директора.
– Мне абсолютно безразлично, чем ты занимаешь, но мне срочно нужно с тобой поговорить, – ворвался я в кабинет без стука. Слава был один. Он вздрогнул и злобно прищурился, глядя на меня.
– Дима, что ты себе позволяешь? – Троицкий начал заводиться с пол оборота.
– Я? Эта идиотка, как выразился Рокотов, не имеет никакого понятия о преподавательской этике. Наглая стерва, – процедил я, садясь на стул напротив крёстного.
– Ты про Третьякову? – нахмурился Слава.
– Да. Почему-то она решила, что я горю желанием заниматься с ней по индивидуальной программе, по причине того, что она не может правильно построить учебный процесс. Скажу сразу. С ней никаких дополнительных занятий я проводить не собираюсь. По причине того, что никакого дара огня у меня никогда не было! – я говорил сквозь стиснутые зубы, буровя крёстного пристальным взглядом.
– Я же говорил тебе, чтобы ты с Третьяковой был осторожнее.
– А я сейчас тебе говорю, что уйду из школы в ту же секунду, как только мне объявят, что собираются и дальше тратить моё время на бесполезные для меня вещи. Гомельский неоднократно намекал, что в состоянии найти мне учителей. И я при этом даже в твоей школе буду продолжать числиться. Вот это – истинная власть, а не твоё занюханное министерство. С друзьями я и так практически не пересекаюсь из-за своей занятости, поэтому ничего не потеряю, если буду видеться с ними только на практике и на каникулах, – довольно спокойно проговорил я.
– Дима…
– Я всё сказал.
– Простите, господин директор. – В кабинет вошла Третьякова, тут же прищурившись, увидев меня. – Мне нужно с вами поговорить насчёт занятий с господином Наумовым.
– Никаких дополнительных занятий! – рявкнул Троицкий и стукнул ладонью по столешнице. – Вас, Кира Анисимовна, никто не учил, что, прежде чем войти в кабинет к начальству, необходимо постучаться и дождаться приглашения? – приторным голосом поинтересовался Слава, поднимаясь на ноги и глядя на девушку злобным взглядом.
Мне даже показалось, что я увидел в его глазах всполохи самой настоящей тьмы. Аура в кабинете точно изменилась. Стала плотной, липкой, тягучей. Но ничего не выдавало в ней тёмную магию. А вот о том, что хозяин кабинета очень сильный маг, говорило вполне отчётливо. Третьякова округлила глаза и попятилась к выходу.
– Простите, Вячеслав Викторович…
– Обратитесь к Бурмистровой, она вам подскажет, как правильно сформировать учебный процесс таким образом, чтобы вы успевали вложиться в отведённое вам время. Ещё раз услышу хоть одну жалобу на вас, и вы вылетите отсюда быстрее ветра. И мне абсолютно плевать на то, кто вы, и кто вас сюда назначил. Я вас лично в свою школу не приглашал! А теперь вон отсюда. Оба!
Я подождал, пока Третьякова пулей выскочит из кабинета, после чего встал и, кивнув крёстному, выбежал из кабинета, направляясь на минус второй этаж. На окликнувшую меня огневичку я даже не посмотрел.
Глава 22
– Ты прав, у твоей подруги действительно два разнонаправленных дара, и нити одного из них золотого цвета, – из ванной вышел Эдуард, укутавшийся в махровый халат.
Он провёл рукой по влажным волосам и только после этого медленно сел на кровать рядом со мной. Как он может вот так сидеть с идеально прямой спиной? Ему вообще удобно? Сегодня была последняя ночь полнолуния, и после неё мы не сможем с ним общаться ещё целый месяц.
– Через три с половиной месяца ты, наконец, занялся моей просьбой, – я закатил глаза и разлёгся на кровати, глядя в потолок.
– Я наблюдал, – коротко ответил он. – Если честно, я понятия не имею, с чем мы столкнулись. Ясно, что этих нитей Ванда не чувствует. И даже на подсознательном уровне никоим образом ими не управляет. Они просто присутствуют в ней. Видимо, для их активации необходимы какие-то определённые условия.
– И что ты предлагаешь? – хмуро поинтересовался я. – Оставить всё как есть?
– Наблюдать. И вообще, мне это не нравится, – он поморщился.
– Золотые нити? – я приподнялся на локтях, глядя на него.
– Что я чего-то не понимаю, особенно в тех случаях, когда я досконально разбираюсь в теме. В нитях силы обычного мага я разбираюсь чуть ли не лучше, чем все члены Семьи. За исключением моего прадеда. Он любил экспериментировать в этом направлении, не всегда, правда, удачно, – пояснил Эд.
– Это он пытался разомкнуть систему? – с любопытством поинтересовался я.
– Что тебе об этом известно? – Эдуард почему-то напрягся, пристально глядя на меня.
– То, что когда-то кто-то особо умный решил создать Тёмного мага искусственным путём. Но что-то не получилось, и все опытные образцы пустили под нож. – Я пожал плечами. – Это всё, что мне Гришка рассказывал.
– Да, так оно и было. Именно этим занимался мой прадед, – после некоторой заминки проговорил Эд и, поднявшись на ноги, подошёл к окну. Он всегда любил так делать, когда над чем-то размышлял. Эта тема его почему-то сильно напрягала, и я не пытался её развивать. Захочет, сам расскажет. Тем более, что это было так давно, что об этом, кроме самого Эда, никто и не помнит. – Предлагаю спровоцировать твою подругу, вывести её из равновесия. Тогда дар, каким бы спящим он не был, должен проявиться.
– Нет. Мы не будем экспериментировать над Вандой, – я покачал головой.
– Мы всего лишь добавим дестабилизирующий фактор. Я же не предлагаю её усыпить и вскрыть, чтобы изучить её источник, – Эдуард закатил глаза.
– Никаких опытов и членовредительства. Как ты сказал ранее, будем просто наблюдать. Она даже за время практики никаких дополнительных способностей в себе не открыла, сомневаюсь, что у нас что-то получится сделать в школе. – Фыркнул я и вновь откинулся на спину, закрывая глаза.
Сон накатил как-то резко, а проснулся я уже утром бодрым и отдохнувшим.
– Это ты опять мне помог? – я посмотрел на лежавшего рядом со мной Гвэйна.
Оборотень оторвался от чтения книжки и посмотрел на меня пронзительным взглядом. Да, я и сам знаю, что выгляжу не очень хорошо. Последние пару месяцев Рокотов с Гришкой выжимали из меня все соки. Но они сделали вдвоём практически невозможное: относительно стабилизировали, привели в почти нормальную физическую форму и даже научили паре десятков различных боевых и защитных заклинаний. Простых, правда. Но я и на такой результат, если честно, не рассчитывал. Не за столь короткий срок. Правда, применение ментальной магии было для меня пока под запретом. Да я особо к этому и не стремился.
– Спасибо, – наконец, кивнул я волку и посмотрел, что же он всю ночь читал.
Да кто бы сомневался. Мне порой начинало казаться, что любовные романы стали неотъемлемой частью жизни моего дядюшки, в какой бы ипостаси он ни находился. Но исключительно те, что были написаны про него.
Однажды, пытавшись разобраться во взаимоотношениях полов, я выпросил у Ванды пару книжек про Эдуарда Лазарева. Те, что про Гараниных, она отказалась мне даже показывать. Когда я прочитал парочку, то так смеялся, что заинтересовавшийся Гвэйн сунул нос в одну из этих книжек.
Он так сильно удивился, что в первое же полнолуние потребовал у меня раздобыть всё, что есть на эту тему в весьма категорической форме. Когда я притащил ему огромную кучу книг, Эдуард забрал их и выпал из жизни и как Эдуард, и как Гвэйн. Он не реагировал ни на какие внешние раздражители, прерываясь только для того, чтобы поесть и справить свои естественные потребности.
В конце концов, я бросил попытку вернуть себе ночного собеседника и отстал от него. Но в любовном плане эти книжки мне ничем не помогли. Не было у меня ни замирания сердца, ни потребности совершать глупости, даже когда я видел Лизу, которая мне определённо нравилась.
Посмотрев на немного смутившегося волка, отвернувшегося от меня вместе с книгой, я привёл себя в порядок и ринулся на нижний этаж, где проходили занятия по огненной магии.
Вбежав в класс, я кивком головы поприветствовал Третьякову и сел за парту, уставившись на свечу. Это было пока единственным упражнением, которым мы занимались на этих бесполезных для меня занятиях. Я не знал, что именно должно было сделать это пламя, кажется, Третьякова говорила, что оно каким-то образом разбудит во мне дар и поможет ему проявиться. Но прошло уже несколько месяцев, а дар огня во мне спит так крепко, как и суждено было, при его-то отсутствии.
– Дмитрий Александрович, мне кажется, вы совершенно не стараетесь, – вывел меня из дремоты голос моего самого любимого преподавателя.
Встрепенувшись, посмотрел на Полянского. Денис дёрнулся и перевёл немного расфокусированный взгляд на меня. Его дар огня тоже храпел, иногда вместе с Денисом в особо нудные занятия, что явно не нравилось зеленоволосой красотке.
– Я очень стараюсь, только уже неоднократно говорил, что с направлением дара вы ошиблись. Невозможно разбудить то, чего нет. Займитесь уже Полянским, а то всё ваше внимание сконцентрировано исключительно на мне, – вспылил я, понимая, что она пристально на меня смотрит, ожидая какого-то ответа.
Бросив взгляд на часы, я только скрипнул зубами. Я уже катастрофически опаздывал на тренировку к Рокотову и Лазареву, поэтому нахождение в этой каменной темнице начинало выводить из себя.
К сожалению, отвязаться от её занятий окончательно у меня не получилось, но и задерживать меня Кира Анисимовна себе больше не позволяла. Иногда, конечно, такое случалось, но тогда разговор шёл непосредственно с полковником. Мне даже порой казалось, что она специально выводит Ивана из себя по какой-то непонятной для меня причине. Возможно, её дар огня постоянно нуждается в адреналиновой подпитке.
– Сегодня должно было быть наше последнее занятие перед Новогодними каникулами, – она сжала губы и подошла к нам практически вплотную. – И я вас не отпущу, пока мы не добьёмся хоть каких-нибудь результатов. Иначе боюсь, что на каникулах вдали от школы из-за вас может кто-нибудь пострадать…