— Вот, тут должно быть больше ста монет, — хрипло сообщил я бомжу, который рискнул оторвать руки от головы и посмотреть на меня. Я ссыпал перед ним кошели, и тут услышал громкий голос.
— Всем на землю, протекторат!
— Класс, вы вовремя, ребята, — простонал я, оборачиваясь и натыкаясь на направленные на меня пистолеты. Решив не нарываться, я поднял вверх руки, показывая, что я совершенно безобидный.
— Упаковывай всех, в участке разберемся, — этот голос раздался откуда-то сбоку.
Я обреченно позволил надеть на себя наручники и подвести к стоящей неподалеку машине. Когда меня вместе с гопниками утрамбовывали в отсек с зарешетчатым окном, я обнаружил, что Щегла с нами нет.
Глава 18
Меня заперли в камере вместе с тремя из той компании, у которых было меньше всего повреждений. Перед этим у меня отобрали деньги и заставили вытащить из кроссовок шнурки. Дежурный протектор долго разглядывал мою татуировку, а потом они с напарником долго обсуждали, что же она значит среди бандитов. В итоге они привлекли к обсуждению третьего, и он вспомнил, что подобная наколка была выбита у главаря малазийского картеля, которого они задержали прошлой весной. Еще один Фолт? Маловероятно. Больше похоже на очередного фаната семьи. Благо, пристально меня оглядев, они пришли к выводу, что я явно не являюсь представителем какого-либо картеля: ни возрастом не вышел, ни социальным статусом. Бродяг у тех никогда не бывало.
Камера была небольшой. В ней трудом помещалось четыре кровати в два этажа, стоящий между ними стол, один стул и открытый унитаз.
Я молча прошел по камере и завалился на первую попавшуюся кровать. Заложив руки за голову, я закрыл глаза. Да, такое у меня впервые. Интересно, как скоро Эд с Эваном меня догадаются искать? Почему-то я был уверен, что поддержка у нас будет, несмотря на слова Эвана. Идиот, такой взрослый мальчик, а в сказки до сих пор верю.
Гопники шушукались о чем-то в сторонке. Ко мне они не подходили, боялись. Я услышал, как открылась дверь в камеру, потом снова закрылась.
— Смотри, какой нежненький мальчик, — голос, раздавшийся совсем рядом со мной, я не узнал. Он не принадлежал тем уродам, которые огребли в парке. Нехотя я открыл глаза и увидел, что надо мной склонился незнакомый мужик. Он масляно осматривал меня с ног до головы и улыбался, демонстрируя три золотых зуба. Увидев, что я обратил на него внимание, мужик прищурился и проворковал, намеренно сюсюкая. — Солнышко, эта коечка поставлена сюда не для таких как ты. Ты себя повел неправильно: зашел, не представился, должного уважения не высказал.
— К тебе что ли? — я продолжал пристально разглядывать своего нового соседа по камере.
— А ты не дерзи, мальчик, — он улыбнулся еще шире.
Раньше, насколько я знаю, камеры в протекторатах были из металлических прутьев, и располагались они на виду у дежурных протекторов. Все изменилось около десяти лет назад, когда по чьему-то глупому указу, камеры сделали на манер тюремных. Если и раньше происходили разного рода инциденты, то сейчас за толстыми дверями они становились все чаще. Я попадать в печальную статистику не хотел, поэтому решил не отвечать этому типу, которого засунули в мою камеру явно не просто так, и приготовился как следует перетряхнуть ему мозги. Для этого мне нужно было поймать и зафиксировать его взгляд и усилить воздействие, схватив его за руку. На расстоянии я пока этого осознанно делать не мог.
То, что мне при этом самому будет не слишком хорошо, пока останавливало меня и я медлил.
Тип едва не решил все за нас обоих, протянув ко мне руку. Однако схватить ему меня не удалось, потому что дверь приоткрылась и грубый прокуренный голос проорал:
— Постель, на выход с вещами!
— Пастель, — поправил я оравшего протектора. — Ударение на «А».
— Да мне по-барабану. За тебя внесли залог, так что можешь убираться отсюда.
— Кто за меня внес залог? — поинтересовался я у этого немолодого протектора, пока мы шли по темному коридору.
— Мне-то откуда знать? — он пожал плечами, открывая передо мной очередную дверь.
— А сумму залога разве не назначает суд? Что-то я не припомню судебного разбирательства.
— Ты выйти отсюда хочешь? — поморщившись спросил протектор, я кивнул. — Тогда лучше иди молча и не задавай глупых вопросов.
Порой я бываю очень догадливым, поэтому заткнулся и не напомнил этому стражу порядка об изъятых у меня империалах.
В зале ожидания местного отделения протектората, в чью юрисдикцию попадал парк, было почти пусто, за исключением троих посетителей, которые сидели на неудобной лавке.
Ванда, увидев меня, подскочила и побежала ко мне. Чуть не сбив меня с ног, она крепко меня обняла, а потом начала детально меня осматривать и ощупывать.
— С тобой все в порядке? Ты не пострадал? У тебя рукав в крови!
— Это не моя, — вообще-то моя, но лоза залечила порез еще в машине, которая привезла меня сюда, причинив больше боли, чем сам порез, но зачем лишний раз волновать подругу. — Со мной все в порядке. Вы-то сами как? — говоря все это, я не отводил взгляда от третьего посетителя, который криво усмехался, наблюдая за мной и Вандой.
— Все хорошо, Дей, — к нам подошел Рей и обнял за плечи. Я благодарно похлопал его по спине. — Когда прибежал этот Щегол и вывалил Варису кошельки, мы сначала даже не поняли, что произошло. Когда же до нас дошло… К счастью бомжи свое слово сдержали. Мы быстро выбрали кое-какую одежду, вот, эта для тебя, — Рей набросил мне на плечи теплую куртку, — и уже хотели поспешить искать тебя, как пришел Регган.
— А ты ничуть не изменился, — Рег наконец-то поднялся и подошел ко мне. Ребята отступили чуть в сторону, что позволило мне встать перед Гволхмэем. — С тобой все так же носятся, теперь уже друзья.
— И тебе здравствуй, Регган, — я очень сильно постарался, чтобы мой голос звучал ровно. Он похудел и постригся. Темные волосы теперь были очень короткими, а светлые глаза стали странно прозрачными и словно посветлели еще больше. Я внезапно понял, что Регган очень красив. Настолько, что мог бы при желании создать достойную конкуренцию Эдуарду. Но его красота была другой. Если Эдом все восхищались как непревзойденным произведением искусства, чья мужественность была неоспорима, то красота Рега была очень хрупкой. Тонкие черты лица, худощавое телосложение. Прекраснейшая, как он с такой внешностью выживает на улице? — Значит, ты стал почетным бомжом? Понятно, почему Дефоссе тебя найти не может. У маргиналов редко бывают даже почтовые ячейки. Это ты внес за меня залог?
— Я всего лишь оплатил долг перед твоим отцом, — Регган сжал кулаки, а его светлые глаза посветлели еще больше.
— Вот как, ты, значит, ему был что-то должен, — протянул я.
— Ты не ответил на мое письмо, когда я попросил тебя…
— А у тебя в это время случился паралич и ты не мог себя заставить доползти до моего дома? — перебил я его.
— Я… Я не мог…
— А я мог?! — я почувствовал, что теперь и у меня сжимаются кулаки. — Я был раздавлен, я плохо понимал, что вообще происходит вокруг! И я знал, что Арес был тебе тоже дорог! Мы могли разделить наше горе на двоих! Но, ты же не мог. Правильно, Рег, бомжом лучше, и гораздо проще.
Он все-таки меня ударил. Удар у Гволхмэя был хорош. Я упал на пол, почувствовав, как из носа по лицу течет кровь.
— Я приходил к вам в поместье, после похорон. Я хотел проститься. Я хотел повидать тебя. И знаешь, что случилось? Ничего. Я не смог попасть даже на территорию твоего дома. — Буквально выплюнув последние слова мне в лицо, он быстро развернулся и пошел к выходу из участка. И тогда я засмеялся. Я смеялся, даже не пытаясь вытереть кровь, смеялся, глядя, как он уходит, не оглядываясь, и не пытался его остановить. В себя меня привела легкая пощечина, отвешенная Вандой.
— Успокойся, Дей.
— Он был среди этих бомжиков?
— Да, — Ванда устало повела плечами. — Как мы поняли, он с ними живет.
— Но он выглядит хорошо, — я вспомнил, как он был одет. Стильно, строго, во все черное. Чисто и без каких-либо дефектов на одежде.
— Я не знаю, Дей, чем он занимается и какова его роль в окружении Вариса. Но он точно с ними тесно знаком. Регган всегда был такой неприкаянный.
— Он тебе всегда нравился, — Рей помог мне подняться. — Ванда, от того, что именно сейчас Гволхмэй на помойке ищет тряпки, не делает его менее опасным.
— Откуда такая уверенность, что он живет, как те маргиналы? То, что это точно было раньше, не говорит о том, что он не изменился теперь.
— Значит, он нашел в себе силы выбраться оттуда, но это не произошло просто так по щелчку пальцев. Подозреваю, что те личности, которые купились на его ангельскую внешность, очень сильно об этом пожалели. Ты что не видишь, как он изменился? — Ванда посмотрела в сторону входной двери и глубоко вздохнула. — У меня от него дрожь…везде.
— Как вы поняли, под какой я фамилией? — я все-таки вытер кровь, продолжая смотреть на закрывшуюся за Регганом дверь. Почему я его не остановил? Почему, не позвав ребят на помощь, не скрутил и не притащил в поместье силой? Там бы ему Эван с Эдом мозги бы на место быстро вправили. Чувство вины меня просто изводило. Почему я не вспомнил о куполе, когда решил проигнорировать письмо Рега. Теперь это не важно. Сомневаюсь, что мы действительно еще когда-нибудь встретимся.
— Я вспомнил, что ты говорил, под какой фамилией вы жили после падения Империи. Почему-то мне показалось, что ты представишься именно так, — Рей тоже посмотрел на дверь.
— Я сегодня же попрошу Эдуарда снять с вас браслеты. Он, скорее всего, просто про них не подумал.
— А как мы домой попадем, да еще и сегодня? — Ванда аккуратно стирала с моего лица потеки крови. — Даже на поезде ехать двое суток до Жильны.
— Так я ведь умею порталы делать, — я пожал плечами.
И тут на меня накатило понимание. Посмотрев на ошарашенные лица друзей, я понял, что лампочка зажглась не только у меня в голове.