— У меня другая задача, — Эван повернулся ко мне лицом. — Я должен подготовить твое тело для того, чтобы ты смог заняться с Эдуардом ментальной магией, ты не забыл? Когда этот порог будет пройден, вот тогда я смогу заняться с тобой чем-то еще. Ты же пока не готов.
Я вздохнул и повернулся к капитану, который широко мне улыбнулся и подмигнул. От неожиданности я замер, глядя в насмешливые черные глаза. Затем очень медленно я мысленно подрисовал этому молодому, вряд ли разменявшему четвертый десяток, привлекательному, гладко выбритому мужчине бороду, и нарядил в вонючие лохмотья.
— Не может быть, — выдохнул я. — Щегол?
— Вообще-то Андре. Не стоит меня называть Щеглом перед моими подчиненными, — усмехаясь, произнес давешний бомж.
Я внезапно дал волю своему воображению: вот та компания снова нападает на нас, вот Щегол, точнее Андре, видит, что его подопечный, а то, что это была наша поддержка теперь не вызывает даже тени вопросов, не может за себя постоять и его вот-вот разложат прямо на снегу, глубоко вздыхает, поднимается и идет разбираться. Вообще-то те гопники мне здорово должны, потому что, если бы за них всерьез взялся вот этот тип, который только что спарринговал с Эдом… Да, эти гопники мне очень сильно должны.
— И что все эти… — я покрутил в воздухе рукой, пытаясь охарактеризовать бомжей.
— Нет, только я, — смеясь, ответил Андре. — Я сказал тебе правду. У меня возникли некоторые проблемы с дисциплиной, поэтому на меня пал выбор в том, чтобы идти в ближайший хлев и старательно вазюкать там одежду, а потом искать самую отвратную накладную бороду, чтобы не выбиваться из толпы. И все для того, чтобы не дать трем подросткам, которые могли теоретически прибиться к огоньку банды Вариса, вляпаться в еще большие неприятности, чем огонек банды Вариса.
— И насколько процентов вероятность?
— Пятьдесят на пятьдесят, или придут, потому что там идти было больше некуда, или нет. Вы пришли, — Андре улыбнулся еще шире.
— Охренеть, — только и смог ответить я. — И что, мы действительно настолько предсказуемы?
— Ну как тебе сказать, — протянул полковник. — Скорее нет. Просто там действительно только два варианта было. Вы выбрали наиболее опасный. Дей, ради всего святого, неужели ты действительно думаешь, что мы оправили бы вас без поддержки? — полковник даже глаза закатил. — А вот у капитана Бовэ опять возникли проблемы с дисциплиной. Тебе было приказано вмешаться только в самом крайнем случае.
— Так я и не вмешивался, — нахмурившись, ответил Андре.
— А кто кинул Деймосу боевое ханбо? Кто вырубил зачинщика?
— Виноват, — быстро ответил Андре. Что за «хонбо»? То-то мне палка показалась тяжелой.
— Из-за того, что ты не выполнил приказ в полном объеме, на тебя накладывается взыскание: ты будешь учить не только парней, Ванда так же поступает в твое распоряжение, — а вот тут лицо у Андре вытянулось.
— Но она же женщина!
— Да, хорошо, что ты это заметил. И да, я знаю, как ты относишься к женщинам-бойцам. Ничего, привыкнешь.
Глава 19
Из учителей магов Алекс хотел приставить к нам Аманду Тарис, но ему не позволил этого сделать Эван. Он заявил опешившему крестному, что девчонка больше вредит, чем приносит пользу. Что касается других кандидатур, то они не обсуждались в принципе. Одних было звать опасно, а других бессмысленно. Единственным преподавателем, которого выбрали все единогласно, стала доктор Морис. Так как кретинизм в плане изготовления лечебных эликсиров был заложен в нашей семье на генетическом уровне, и пользы от нашего личного Темного принца в этом отношении было мало, то решение было окончательным и обжалованию не подлежало. Так что все обучение нас магическим премудростям полностью легло на плечи Эдуарда. А целительство мы изучали на базе центральной больницы, где работала доктор Морис, наотрез отказавшаяся перебираться в другую школу вместе с остальными студентами и преподавателями.
Эдуарду, кстати, фамилия Пастель не понравилась. Нет, ну я что ли виноват, что ее постоянно с постелью путают? Он со мной две недели разговаривал исключительно на занятиях и сквозь зубы. А все потому, что в разделе причин утраты паспорта я написал душещипательную историю про бедного сироту, судьбой которого наш папаша-козел даже не интересовался, хорошо хоть признал и дал свое имя. Мальчик рос, много читал, пытаясь доказать своему отцу тысячелетия, что он тот самый сын, о котором Казимир мечтал всю свою жизнь. Однажды его крыша от чрезмерного чтения слегка протекла, как раз в период пубертата, и он решил, что живет в Империи, и что Империя находится еще в самом расцвете. Более того, он почему-то решил, что он младший принц Семьи по имени Эдуард. Скорее всего, на этот выбор повлияло настоящее имя мальчика. Когда мальчику стало совсем плохо, рыдающая мать отдала его в психушку, где тот провел много лет, общаясь с посланниками Бога, другими принцами и принцессами и четырьмя Дэриками Фолтами. Однажды в психушке произошло досадное недоразумение, в результате которого на голову Эдуарда рухнула крыша, и одновременно с этим начался крупный пожар, а паспорт сгорел вместе со всем архивом. Это так потрясло несчастного уже не мальчика, а молодого мужчину, что его мозги резко встали на место, и докторам пришлось его выписывать, потому что психов много, а мест в психушке мало. Парень недолго побродяжничал, а потом все-таки решил искать хоть какую-то поддержку у биологического отца. Каково было его удивление, когда он узнал, что папенька уже давно того, и что у него есть младший брат, который разрыдался, узнав, что у него, оказывается, есть братишка и поселил этого братишку в своем доме. Поверенные Эдуарду на слово не поверили и потребовали анализ ДНК, вот он подшит к делу. Так что власти мэрии Жильны эту историю приняли без глобальных проверок, и через несколько дней от подачи запроса, Эдуард стал частью такой маленькой, но дружной семьи.
А я предупреждал, что припомню Эду его «говно». Теперь он официальный житель Шории по имени Эдуард Пастель.
Крестному пришлось сказать правду, но не всю. Однако то, кем Эд является на самом деле, рассказать все же пришлось, так же как и Милтону. Правда, мы совсем случайно забыли уточнить, что Эд оборотень. Зато как Алекс переживал, что Гвэйн, похоже, погиб при разрушении школы. Мне даже стыдно стало за то, что я совсем не грустил по этому поводу.
Чувство вины меня съедало из-за другого. Целых два месяца я пытался отыскать Реггана. Я каждый вечер настраивал портал неподалеку от нычки банды Вариса. Я уже этим бомжикам почти родным стал, даже раз семь по помойке лазил, помогая им доставать товар для их процветающего бутика, попутно пытаясь наткнуться на следы Гволхмэя, только все бестолку. Варис сказал, что в тот вечер Рег заходил попрощаться. Куда он дальше пошел, никто не знает. Он просто исчез, как исчез Щегол. Был такой бомж, и нету.
— Наверное, его те сиженные прибрали, которых ты отметелил, епт, — философски отметил Старый, прикладываясь к бутылке, отвечая на вопрос, куда подевался Щегол. — Ну, пусть земля ему будет пухом.
— Интересно, а где Регган? — спросил я в очередной раз, глядя на Старого, протягивая к огню озябшие руки.
— Да прирезали мальчишку, скорее всего, — ответил Батон. — Бедовый он.
Я не стал уточнять, что значило «бедовый». Скорее всего, ничего хорошего. Постепенно я и сам начал склоняться к мысли, что с Регганом что-то случилось. Если бы нет, то он узнал бы, что я его ищу, такие сплетни на дне быстро разлетаются.
Помощи я ни у кого не просил, хотя Ванда каждый раз стремилась увязаться за мной. Это опасное занятие, а своих друзей я хоть от этого пытался немного оградить. Я даже дал задание своему поверенному, узнать хоть что-то в своих кругах, но каждый раз тот просто разводил руками. Никто о новоиспеченном главе Рода не слышал. Но тот был жив. Смерть любого мага автоматически отображается в местном архиве. А уж главы Рода, даже, несмотря на то, что он был единственным его представителем, и подавно.
Перестал я таскаться на свалку в надежде застать Рега после того, как меня чуть не прибили на помойке. Оказывается, эти горы мусора были строго поделены на зоны влияния. Варис был авторитетным бомжом, поэтому его банде достался участок, куда сбрасывали мусор, вывозимый из богатых кварталов города. Но заходить на чужую территорию все равно было опасно. Я границ не знал и едва не остался на этой свалке в качестве мусора. После этого я тоже «исчез». Может, меня даже помянули.
Так что, спустя два месяца, я просто бросил это гиблое дело. Но жирный червяк вины не переставал меня душить еще очень долго. Хотя я прекрасно осознаю, что это право Реггана — скрываться, с которым я должен считаться. А объясниться мы сможем и потом, по крайней мере, мне очень хотелось в это верить. Как говорил Дефоссе, если Рег не хочет, чтобы его нашли, значит, его мы не найдем.
После того как нам официально представили наших инструкторов, их оказалось пятеро, если считать с Эваном, а если приплюсовать сюда же Эдуарда, то выходило шестеро, мы решили принять предложение Милтона на ближайшие три года. Что мы будем делать потом, мы еще не думали — не заглядывали так далеко.
Алекс Милтон сдержал слово, он появился в поместье с кучей бумаг, которые нам нужно было подписать в случае положительного ответа. Когда все формальности были утрясены, и главе Службе безопасности был представлен Эдуард, с которым этот самый глава довольно долго играл в гляделки, мы с ним поговорили. Я очень подробно описал произошедшее в доме Дефоссе, и ответил на уйму вопросов, смысла которых я не слишком пока понимал, например, во что были одеты напивающиеся господа в количестве четырех штук. Или: нервничали ли некоторые дамы перед проведением дезинфекции, и тому подобную, на мой взгляд, чушь.
Милтон, кстати, по просьбе Эдуарда, которую он выполнил с небывалым энтузиазмом, притащил в мой дом еще парочку преподавателей, к счастью приходящих, а не живущих в поместье на постоянной основе. Они преподавали нам экономику, юриспруденцию и основы политологии. Надо сказать — хорошо преподавали, уже к середине лета мы довольно неплохо начали ориентироваться в основных понятиях, и гномы наиболее легкие задания в делах моего отца начали давать мне в качестве домашнего задания.