Я не знаю, что наговорил родителям Дилана и Грей Милтон и Алекс, но они не приезжали навещать своих детей и не забрали на каникулы. Так, только изредка созванивались и общались на нейтральные темы. Хотя все, что происходило в поместье не шло под грифом «сверхсекретно». Это не было даже просто «секретно».
Что касается четырех наших инструкторов, то, кроме Андре Бовэ, Эван включил в этот круг еще троих: Фернандо Леппа, Залман Шехтер и Дэниэль Соквель. Если честно, мне не совсем был понятен его выбор, потому что ни один из них не был супермастером в каком-то одном деле. Они все были универсалами: то есть одинаково хорошо владели рукопашным боем, огнестрельным и холодным оружием, а Дэн Соквель и Фернандо Леппа ко всему прочему были магами. Соквель был магом огня, а Леппа слабенький воздушник, что сильно помогало Ванде осваивать свою собственную стихию с приемами, которым нас учили. Как бы ни хотелось Эвану отдать девушку на обучение к Андре, в итоге, все встало на свои законные места. С ней в основном занимался Фернандо. Боевой магией и рукопашным боем со мной, как правило, занимались трое: лично Эван, само собой разумеется, Эд и Дэниэль. Темный огонь мало отличается от обычного, если не вдаваться в подробности, поэтому, несмотря на мои протесты, свой огонь я вплетал в уже разработанные связки Соквеля, а контролировать его мне помогал Эдуард. Как бы то ни было, если в закромах моей магии сидит такая опасная и нестабильная штука как огонь, и не важно, какого он цвета, его нужно держать под контролем. И какие бы цели не преследовал Эван, к концу августа он добился своего: я смог, наконец-то, себя контролировать настолько, что Эдуард определил мое физическое состояние приемлемым, для начала занятий ментальной магией.
В общем, к концу лета, мы вынуждены были признаться, что у наших учителей получается сделать из нас что-то довольно неплохое. И я даже умудрился почти не напортачить, почти, потому что во время разговора с мамой по телефону, я умудрился разругаться с ней так, как еще ни разу в жизни не ругался. Мы с ней не разговариваем до сих пор, а ведь наш разговор состоялся в середине апреля, а сейчас конец августа на носу. С ослиным упрямством я отказывался брать трубку, если она звонила, хотя чувствовал я себя при этом просто отвратительно. А поругались мы из-за того, что мама вновь захотела забрать меня из Шории и даже сообщила, что приезжает. Я категорично отказался от переезда, хотя и не возражал против ее приезда, потому что мне кажется, что образование у Ванды получается каким-то слишком однобоким. Она все-таки девушка, и ей не помешало бы общение с представительницами прекрасного пола. Но саму Ванду, похоже, все устраивает, а необходимый ей романтизм, она добирает в романах: единственных книгах, которые она читает за исключением огромного количества учебных пособий. Что в итоге из нее выйдет непонятно даже Эдуарду, который уже начал намекать, что Ванде необходимо примерить женственность героинь ее любимых романов на себя. Но пока что Ванда усиленно тренируется, а в свободное время витает в облаках. Самое интересное, что она окружена просто неприлично большим количеством очень привлекательных молодых и неженатых мужчин, вот только ни один из них нашей подружке не нравится именно как мужчина, да и мы с Реем в этом плане можем чувствовать себя спокойно. И все же это как-то неправильно, что среди такой оравы особей мужского пола проживает единственная девушка, которой, кстати, двадцатого августа исполнилось шестнадцать лет. В общем, Эдуард при поддержке Эвана принял решение, что необходимо нанять Ванде дуэнью, во избежание, так сказать, хотя бы сплетен. Но я отвлекся от мамы — когда я категорически отказался переезжать, мы постепенно перешли на личности, и, в конце концов, она отказалась от поездки домой. Да характер у нее тот еще, но с тех пор мы с ней не разговариваем.
Второй мой косяк заключается в том, что во время восстановления моей комнаты, я постоянно таскался с черной книжкой, из-за которой эта комната и была разрушена, не решаясь ее прочитать, и в итоге потерял. Это было обидно, и очень стыдно, поэтому я тихонько ее искал, не рассказывая Эдуарду о таинственном исчезновении книги из защищенного дома.
Доктор Морис тоже была довольна нашими результатами. Она сильно отошла от школьной программы в плане нашего обучения, после разговора с крестным и Милтоном, и подписания огромного количества бумаг, как мне потом сказали о «неразглашении информации». Мне кажется, что уже очень скоро не останется никого, кто бы не знал о моем истинном происхождении. Но все будут упорно молчать, потому что каждый подпишет эту тонну магических бумажек. В общем, со мной занимались по индивидуальному плану, потому что лекарские зелья в чистом виде я варить не мог, по какой-то непонятной и невыясненной причине. Этот раздел целительства полностью лег на плечи Рейна и Ванды, а меня учили только варить яды и противоядия к ним, а также разбираться в ядах по клинической картине отравленного, запаху, цвету и вкусу. К счастью, вкусовые качества, а также характерные запахи отдельно взятых ядов мы изучали только чисто теоретически. К концу лета мои друзья полностью овладели школьной программой, а я научился готовить около пары десятков простеньких ядов с противоядиями и разбираться теоретически еще в десятке. Иногда мы проходили непосредственно практику возле постели больного, и учились элементарным навыкам обработки ран, перевязкам и просто уходу за больными и умирающими пациентами. Именно эта часть наших занятий была слишком тяжелой даже не в физическом плане, сколько в эмоциональном. Тяжело смотреть, как перед тобой умирают молодые и не очень молодые люди. Ванда после такого ходила, как в воду опущенная еще долгое время, в первое время пытаясь сдержать предательские слезы. Но к концу лета мы притерпелись и привыкли. Мне это было делать проще. От дурманящей меня энергии Смерти не убежать, как бы гадко ни было на душе. Я предложил доктору Морис модифицировать зелья кровью Фолтов, вспоминая, как одно такое подняло практически умирающего Рега на ноги, но та отрицательно покачала головой. Нельзя, нельзя и все. Никому нельзя говорить о том, что делает иногда кровь Темного мага. Да и неизвестно как это отразится на пациенте и, собственно, на мне. А экспериментировать на людях, давая им эликсиры мутного происхождения, никто в своем уме не возьмется.
Вот так прошло почти полгода нашей тяжелой, а если сравнивать со школой, то невероятно тяжелой учебы.
Сегодня же мне предстоит впервые взять в руки ритуальный кинжал, подаренный мне Дэриком, и ступить за Грань.
Я очень боялся, так, что руки дрожали. В подвале, оказывается, была расположена комната для проведения ритуалов. А я и не знал. Хотя в подвал и на чердак я особо никогда не стремился залезть.
Сюда ход был воспрещен абсолютно всем, кто не имел отношение к Тьме. Даже кобольды не допускались. Мы с Эдом угробили два дня, пытаясь все отмыть, отчистить и привести в относительный порядок. Во время уборки, я попытался прояснить непонятные мне моменты:
— Эд, а почему Милтон, ну, не старается тебе угодить, но выполняет твои немногочисленные просьбы? — Эдуард бросил тряпку в ведро с водой и тыльной стороной ладони вытер лоб, убрав заодно выбившиеся из хвоста пряди длинных волос.
— Полагаю, это проявление профессионального уважения, — спустя минуту ответил он, отжал тряпку и снова начал отмывать линии стационарной пентаграммы.
— Я не совсем тебя понимаю, — пропыхтел я, подпрыгивая, чтобы сбить паутину, которую наглый паук развесил довольно высоко от пола.
— Как я понял, структура Службы безопасности практически не изменилась, только я не совсем понимаю, почему из нее вывели силовиков, но… это не мое дело, уже не мое, — добавил он после секундной заминки. — Эту службу я в свое время… нет, не создал, разумеется, но привел вот к такому виду, в котором она просуществовала по ей день.
Я уставился на Эда, забыв про паука, который спасался бегством от моей тряпки по стене.
— Вот это да. А что означает «младший принц»?
— Это обозначение члена Семьи, который никогда не сможет претендовать на корону Империи, — Эду надоело убирать выбившуюся прядку, и он освободил волосы от стягивающей их резинки, а потом ловко стянул снова.
— Но ты же старший сын императора? — я прочитал об этом в семейных хрониках. Я вообще прочитал про него все, что было написано в этих хрониках. К сожалению, написано было мало.
— Я отрекся от любых претензий на трон в пользу моего младшего брата.
— Почему?
— Потому что так было правильно.
— Это ты считаешь, что так было правильно. А если бы ты стал бы Императором? Все было бы по-другому.
— Ты закончил? — не ответил он на мой провокационный вопрос.
— Почти, — я снова принялся гонять высунувшегося паука. — А Ванесса? Ее за что выдали замуж за Дефоссе?
— А почему ты решил, что ее именно выдали? — Эд удивленно посмотрел на меня. — Вэн была… хм, ее не получилось бы без грандиозного скандала выдать насильно замуж. Ты мне иногда ее напоминаешь, — он усмехнулся и поднялся с пола, отжимая тряпку. Я насупился. Нормально, я своему «дядюшке» скандальную принцеску напоминаю. — Лео ей всегда нравился, с самого детства, а в шестнадцать она вбила себе в голову, что выйдет за него. Отец долго колебался, говоря, что очень любит и уважает своего друга и советника, чтобы такую свинью в виде своей взбалмошной дочурки подкладывать, но когда мой замок загорелся во второй раз, а Вэн только и делала, что на все лады повторяла: «Лео, Лео, дважды Лео, трижды…», а сам Дефоссе имел несчастье предложить свою помощь в восстановлении замка, у отца нервы не выдержали и он отдал Лео полусгоревший замок и Ванессу в нагрузку. Я даже не знаю, чему Дефоссе обрадовался больше, или не обрадовался, тут смотря с какой стороны посмотреть, — Эд усмехнулся. Да, весело они жили, ничего не скажешь. Я, боясь сглазить, осторожно произнес:
— Вроде бы уже давно ничего такого разрушительного не происходило.