— Но это же бред, — пробормотал я и уткнулся головой в стол.
— Так что тебя так сильно взволновало? — невозмутимо поинтересовался Эдуард.
— Последнее фото, его журналисты не смоги бы заполучить, даже если бы брали штурмом поместье.
— Хочешь сказать, что последнее фото подлинное? — Эдуард с Эваном переглянулись, а я, прикусив губу, ответил:
— Здесь все фотографии подлинные. А последняя… Мы были напуганы, ошарашены, безумно рады, что остались живы, и да, мы выпили водки. Так что да, когда вы все меня бросили, а Элли осталась рядом и поддержала меня… — я быстро запутался в своем ответе, к тому же я сам не знал, почему я ее поцеловал, как подозреваю и она не в курсе, что на нее нашло, потому что она мне ответила. Мы тогда целовались довольно долго. Для меня эти поцелуи были первыми, поэтому я очень боялся напортачить, сначала, а потом мне стало все равно. А вот когда наваждение прошло, нам обоим стало неловко. Мы даже не разговаривали, я молча проводил Элли до конюшни, а сам направился в родительскую спальню, в которой обитал с момента обрушения потолка, потому что никакая сила не смогла бы меня заставить вернуться в свою комнату, по крайней мере, до тех пор, пока ее не приведут в нормальный вид, переделав этот, так называемый, ремонт.
— Ясно, вы находились под влиянием момента, но это не объясняет, каким образом вас умудрились под этим моментом застукать, — Эван нахмурился. — Боюсь, что данное фото — дело рук кого-то из домашних.
— Ты так говоришь, будто знаешь, откуда взялось все остальное, — я снова почувствовал сухость во рту, а в виске кольнуло, словно мне в череп вставили иголку.
— Есть небольшая догадка, — эти двое как-то многозначительно переглянулись, но я совершенно не понимал, что им двоим вдруг стало так понятно.
— Кто занимается делами поместья? — спросил Эван. Но я в ответ лишь махнул рукой и застонал. К горлу подкатил ком, но я его проглотить был не в состоянии из-за пустыни, царившей во рту.
— Что, дружок, похмелье? — Эдуард протянул мне стакан с водой. — Слабенькое, конечно, но ты практически в вытрезвителе побывал, так что сейчас тебе достались лишь отголоски этого чудного состояния. И да, Деймос, в следующий раз, беря в руку стакан со спиртным, вспоминай про Казимира.
Я одним длинным глотком осушил протянутый стакан, а когда услышал про Казимира, то вздрогнул, да, умеет Эд мотивировать, ничего не скажешь.
— Что касается ответа на твой вопрос, — Эван задумчиво посмотрел на меня, что-то обдумывая, — я знаю, откуда у них сведения. Ты вторую яхту помнишь? — Я кивнул. — Так вот на этой яхте гуляли почти все сотрудники этой поганой газетенки. — Я удивленно приподнял бровь.
— После выхода статьи, я навел некоторые справки, — ответил на мой молчаливый вопрос полковник. — Праздновал юбилей их главный редактор. А узнали они подробности вроде твоего имени у капитана и матроса, которых подобрали по доброте душевной в паре миль от берега, когда те очень шустро от нас улепетывали на второй шлюпке. Вот радости-то было для борзописцев. Только вот они, говорят, локти себе кусали, когда до них дошло, что они так и не поняли, кто на нашей яхте Нейман, и не получили более четкие фото. Так что ты до сих пор неузнаваем для большинства жителей нашей планетки. Что не может ни радовать. Впрочем, после предстоящего приема твои фото во всех ракурсах украсят все хоть немного покупаемые таблоиды, включая желтуху. А вот что касается последнего фото… — он побарабанил пальцами по столу. — Позови мне старшего кобольда.
— Эдгар, — громко позвал я, и спустя несколько минут в столовую вбежал старший кобольд. Эти существа имели удивительную особенность — они откуда-то знали, что их зовут.
— Не знал, что ты знаешь имена кобольдов, живущих в поместье, — выгнув бровь, насмешливо проговорил Эдуард.
— Я знаю только, как зовут старшего, остальные не любят раскрывать свои имена, уж не знаю, с чем это связано, — буркнул я.
— Что угодно господам? — надо же, еще полгода назад я ждал очень долго, когда кто-то из кобольдов вообще соизволит ко мне подойти, в большинстве случаев приходилось искать их самому, а уж о том, что мне угодно, услышать в ответ я и не мечтал.
— Как эта фотография попала журналистам? — нить допроса перехватил Эдуард, пристально глядя на Эдгара.
Старший кобольд долго смотрел на фото и вздыхал, а затем бухнулся на колени и заголосил:
— Простите меня, дурака старого, но что мне оставалось делать?!
Я уставился на него, приоткрыв рот, а затем до меня дошло, и я заорал еще громче, чем вопящий Эдгар:
— Так это ты нас сфотографировал и толкнул фото журналюгам?!
— А что мне было делать?! В доме много народа, и это хорошо, такой дом не должен стоять пустой, но людей нужно кормить: вкусно, много и три раза в день! — Эдгар вскочил с колен. Он уже не каялся, а обвинительно тыкал в меня пальцем.
— Тебе что, кормить нас нечем?!
— А кто дал мне денег на продукты?! Кто отдал распоряжение гномам и выделил мне специальную кредитную карту на расходы?!
— А мне кто-то сообщил, что все это нужно?! — мы орали друг на друга, не замечая остальных присутствующих в комнате и отмахиваясь от попыток Эвана и Эда вмешаться. — А на что нас кормили до вот этого момента?! — я потряс газетой перед мордой этого гнусного существа.
— Мы выкраивали остатки как могли! Но всему приходит конец, особенно деньгам! И я слышал, что за любую фотографию молодого хозяина дают большое вознаграждение! Я лично делал это фото, чтобы не было видно лица вашей подруги, да и ваше было по большей части скрыто! Его проверили на подлинность, а маг издательства подтвердил, что да, действительно — это Деймос Нейман. Зато сегодня мы смогли приготовить приличный завтрак!
— И сколько вам заплатили за это непонятное фото? — вклинился в наш разговор Эдуард.
— Тысячу империалов, сэр, — широко улыбнулся Эдгар.
Я уже не мог сдерживать себя. Отшвырнув злополучную газету в сторону, я зашипел:
— Убью! — и в сторону кобольда полетело что-то чрезвычайно темное и малоприятное. Неоформленный в какое-либо заклятье сгусток силы должен был уничтожить наглого кобольда на месте, но этот шустрый тип увернулся и, тыча пальцем, в отвратительное пятно на ковре радостно заорал:
— На очистительные средства деньги тоже закончились!
— Ах ты, гад, — мне удалось поймать Эдгара жгутом силы и подтянуть его поближе к себе. — Ты сегодня же напишешь мне список того, что мне необходимо сделать и какие распоряжения отдать! Мне еще нет шестнадцати, и я ни одного дня в своей короткой жизни не занимался хозяйственными делами, и тебе это прекрасно известно! И то, что, пользуясь этим, вы снова решили заниматься ничегонеделаньем ясно даже мне! Если еще раз что-то подобное повторится, клянусь самой Тьмой, вы очень сильно об этом пожалеете. У тебя есть час, и время уже пошло!
С этими словами я сбросил кобольда на пол. Эдгар пискнул что-то неразборчивое и бросился к выходу, я надеюсь, чтобы выполнить приказ. Меня все еще потряхивало, когда я услышал хлопки. Обернувшись, я увидел, как сидящий за столом Эд хлопает в ладони и нагло ухмыляется.
— Браво. Наконец-то я услышал голос настоящего хозяина поместья.
— Что это был за кит? — выпалил я, пытаясь хоть немного успокоиться.
— Как это ни странно, но журналисты почти угадали, кит сбежал из специального питомника, расположенного во Фландрии. Там пытаются спасти популяцию синих китов, и животные из-за чрезмерной заботы капризны и избалованы. Увидев яхты и поняв, что на них находятся люди, кит, его, кстати, зовут Альфонс, бросился к тем, кто его кормил, холил и лелеял. Но на первой яхте его не поняли и бросились убегать, а мы в него врезались из-за криворукого капитана, поздно заметившего несчастное животное. Причинив ему боль, мы его немного разозлили, вот он и напал на нас. Сейчас Альфонс благополучно возвращен во Фландрию, и отъедается, леча расшатанные нервы.
— Охренеть, бедненький Альфонсик. Кто бы мне расшатанные нервы полечил, — пробурчал я, направляясь к выходу из столовой.
— Полагаю, ты не голоден, — догнал меня голос Эвна. — Тогда рекомендую пойти и попрощаться с мисс Даллас.
— Что значит попрощаться? — я резко развернулся.
— Она выполнила свою часть договора: ты сидишь на Матисе, не падаешь с него и даже можешь проехать галопом без опасения, что можешь свернуть себе шею. Поэтому сегодня утром она закрыла по собственной инициативе контракт, не буду лукавить, если предположу, что такая поспешность была вызвана этой статьей, и теперь, насколько мне известно, собирает вещи. У меня не было причин не закрывать контракт.
Я быстро развернулся и выскочил за дверь. До меня донесся оклик Эда:
— Дей, надень рубашку, — какую рубашку? О чем он вообще говорит?
Я добежал до конюшни в тот момент, когда оттуда выходила Элли, с сумкой в руке.
— Значит, если бы я сюда не успел прибежать, ты бы уехала, даже не попрощавшись?
— Деймос, то, что произошло ночью… — она замялась. — Прости, но так будет лучше. Не хочу терять остатки самоуважения.
— Я не совсем хорошо тебя понимаю.
— Ты — Нейман, — просто ответила она.
— И что? — я недоуменно смотрел на нее.
— У меня тоже есть гордость, — она опустила сумку на землю, и устало повела плечами. — Уже одно то, что ты мне не… — она замолчала. Тогда я ее поторопил с ответом.
— Я тебе не что?
— Неважно, для тебя не важно. Я тебе все равно не смогу больше ничем помочь. Женщины в конное поло не играют. Правила игры и, хотя бы, начальные приемы тебе покажет твой дядя. Могу лишь дать совет, держись в стороне, к мячу не лезь, под удар клюшкой не попадай. Да и еще, ты сдружился с Матисом, но играть тебе предстоит на другой лошади.
— Как это? — я нахмурился. — А для чего тогда приобретался Матис?
— Понятия не имею, для чего его приобретали твои поверенные, но ты должен был научиться ездить верхом. Матис чистокровный скакун, он не подходит для игры. Там же других лошадей будет много, а чемпионы не терпят рядом с собой других особей. У Морана есть целый табун поло пони. Они немного ниже Матиса, и более спокойные. Это очень умные лошадки, к тому же все игроки должны быть в одинаковых условиях, поэтому на своих лошадях на приемах вроде традиционного