Таможня Фландрии в плане чучелоидов, появившихся из недр ангаров, проявила столько же бдительности, как и таможня Шории, то есть, на нас не обратили внимания.
Выйдя на улицу, я уронил чемоданы и уселся прямо на один из них, ожидая, пока Залман найдет нашу машину.
Машина нашлась удивительно быстро, и уже скоро я сидел на невероятно комфортном сидении в дорогом, пахнущем элитной автомобильной косметикой, салоне. Гвэйн, игнорируя меня, уместился на переднем сиденье рядом с Залманом.
Поместье Джеймса Морана действительно располагалось недалеко от города. Всего сорок минут неспешной езды по незнакомой Залману местности, и мы въехали в огромные кованные ворота, распахнувшиеся перед нами, когда я продемонстрировал свою зеленоватую физиономию и приглашение охране на посту возле ворот.
Встречал меня сам хозяин поместья. Когда я вылез из машины, то практически сразу попал почти в объятья высокого, подтянутого мужчины лет сорока-сорока пяти на вид, который улыбался во все свои тридцать два ослепительных дорогих зуба.
— Деймос, наконец-то, я с тобой познакомился, — он тряс мою руку с небывалым энтузиазмом. — Мы с Аресом практически выросли вместе, м-да. О, я ведь не представился, Джеймс Моран.
— Я понял, — вяло ответил я, пытаясь потихоньку выдернуть руку, которую Джеймс продолжал трясти.
— Надеюсь, полет прошел нормально? Но, Боги, о чем я говорю, конечно нормально. Ваш «Фалькон», который Арес заказал четыре года назад, предмет грез и светлой зависти многих достойных мужчин и женщин. Только вот, я так понял, что вы приземлились в аэропорту Креганса? Наверняка у вас новый пилот, который еще не знает, что у меня буквально за домом расположен небольшой аэродром, и подписан договор с властями и с диспетчерской службой о выделении коридоров для меня и моих гостей.
Те взгляды, которыми на меня посмотрели в этот момент Гвэйн и Залман не обещали мне совершенно ничего хорошего в недалеком будущем. Более того, теперь стало понятно, почему Милтон не купил мне билеты, зачем тратиться, если есть самолет, который сможет увезти меня бесплатно, для СБ бесплатно, разумеется.
Мне стало так не по себе от такой встречи и взглядов дядюшки и наставника, что я попытался смыться от них, сославшись на плохое самочувствие и попросив Морана показать мне мою комнату. Надо завещание все-таки прочитать, чтобы больше в подобные ситуации не попадать.
Следом за нами подкатила очередная дорогущая тачка, из которой, сияя как новогодняя елка, бриллиантами разных размеров, надетых на разные части тела, легко выпорхнула изящная блондинка возраста слегка за тридцать. Моран извинился, откланялся, сообщив, что принято всех приглашенных гостей встречать лично и указал нам направление, куда стоит двигаться, чтобы очутиться в своих апартаментах. Чемоданы забрал появившийся буквально из ниоткуда парень в форменной одежде, водрузил их на небольшую тележку и, поклонившись, сообщил, что мы можем следовать за ним.
Как оказалось, кованные ворота, на подъезде к которым встречал нас хозяин поместья как таковым входом не были. Необходимо было преодолеть еще метров тридцать до очередных ворот, чтобы оказаться на дороге, непосредственно ведущей к дому.
Особняк Морана поражал своим великолепием и вычурностью. Дорога между воротами вилась в потрясающем, очень ухоженном саду с декоративными растениями; путь от вторых ворот до входа в дом был отмечен красной ковровой дорожкой, по бокам которой толпилась огромная прорва журналистов. К тому моменту, когда я с Гвэйном вступили на эту красную дорожку, к нам присоединился Залман, успевший куда-то отогнать машину и шедший сейчас чуть сзади. На меня журналисты не обратили никакого внимания. Один из папарацци ради приличия щелкнул нашу троицу, когда мы тихо шли к дому. Судя по внешнему виду паренька, который не пожалел кадра ради какого-то неизвестного и не слишком представительного пацана с волком, он не был успешен и работал не в очень дорогой газетенке. Парень еще не знает, что сорвет куш уже на следующий день, когда все узнают, как все-таки выглядит наследник Неймана. Эдуард не стал выполнять свою угрозу, и интрига моего внешнего вида пока сохранялась.
Папарацци все высматривали кого-то, не обращая на меня никакого внимания, что меня полностью устраивало. Гвэйн шествовал рядом высоко задрав голову, всем своим видом показывая значимость момента. Неожиданно толпа загудела и дорожку залило светом от вспышек фотокамер. Я обернулся и увидел ту самую женщину, которая прибыла следом за мной. Она улыбалась, махала в знак приветствия рукой и посылала журналистам воздушные поцелуи. Я отвернулся и вслед за сопровождающим вошел в дом. На первом этаже мы никого не встретили. Холл был светлым из-за многочисленных светильников в виде свеч. Мебели было немного. По обеим сторонам виднелись массивные лестницы, ведущие вверх. Мы подошли к правой лестнице и начали подниматься, как оказалось, на третий этаж. Из рассказа парня, которого звали Эшли, удалось выяснить, что первый этаж выделен для прислуги, второй для хозяев, третий непосредственно для гостей. Периодически двери на лестницы открывались, и по левой пробегали слуги, одетые в такую же униформу, что и Эшли. Кобольдов Моран не имел. Так исторически сложилось, что в качестве прислуги в этом доме всегда выступали люди. Ну и, как правило, кобольды служили все же магам, к которым ни Моран, ни члены его семьи не относились. Ходят слухи, что магов хозяин этого гостеприимного особняка особо не жалует, именно поэтому влиятельные господа магических домов традиционно не бывают приглашены на этот прием. Но из каждого правила бывают исключения, и если маг, например, Нейман, то игнорировать его — себе дороже выйдет, точнее дороже выйдет акциям, которые обидевшийся господин может слегка обрушить.
Третий этаж, по крайней мере, коридор, был ничем не примечателен. Обычный коридор, по обеим сторонам которого располагались одинаковые двери. Если бы на каждой двери был приклеен номер, то эта часть здания ничем не отличалась бы от обычного гостиничного этажа. Моя комната была двухкомнатной, если так можно выразиться. В одну комнату, меньшую по размеру, поселили Залмана, ту, что побольше, отдали мне. В моей комнате был выход на шикарный балкон, с которого просматривался центральный вход и парковая зона. Возле балконной двери был постелен матрасик среднего размера, на котором было написано «Гвэйн».
— Как мило, Гвэйн, для тебя даже именной коврик сообразили, — я посмотрел на морду злющего волка и расхохотался в голос. Волк тряхнул головой и демонстративно развалился на моей великолепной двуспальной кровати. Я махнул рукой. Мы и вдвоем там без особых проблем поместимся.
Спать мне не хотелось, поэтому я вышел на балкон. Облокотившись на перила, я начал рассматривать окрестности, в то время как Залман изучал, чуть ли ни под микроскопом, наши апартаменты. После того, как он перетряхнул все, включая мою постель, согнав с нее на время заворчавшего Гвэйна, он вернул всем вещам первоначальный вид и подошел ко мне.
— Я отойду, познакомлюсь с другими водителями, с прислугой, посплетничаю, — я уже хотел было его подколоть насчет миленьких горничных в белых передничках, которых мы видели выбегающими на лестницу с разных этажей, но, разглядев его предельно сосредоточенное лицо, передумал. У Залмана навыков в таких делах как бы не побольше, чем у охраны поместья, зачем мешать профессионалу делать свою работу? Он посмотрел на меня и добавил: — Ребят найду, надо проконтролировать все ли у них нормально. Прислуге нельзя пользоваться телефонами на таких приемах: ни своей, ни приглашенной.
Я кивнул и посмотрел на спину своего единственного на данный момент знакомого человека в этом особняке. Кроме Грей и Дилана. Но они очень далеко от меня, и я даже не уверен, что до конца этого сборища мне удастся с ними перекинуться хотя бы парой словечек.
Внизу раздался приглушенный гул и замелькали вспышки фотокамер, а к дому подходили две женщины: та, что постарше — очень эффектная шатенка, в драгоценностях, а помладше — тоненькая, очень красивая девушка, примерно моя ровесница. С такого расстояния я не мог детально рассмотреть ее лицо, цвет ее глаз, но яркие рыжие волосы, в которых словно запуталось осеннее солнце, привлекли мое внимание.
— Кристина Рубел вывела в свет свою очередную дочурку, — сбоку раздался низкий грудной голос, и я резко повернулся, с удивлением разглядывая ту самую даму, которая приехала за мной и на которую буквально набросились папарацци. Ее, оказывается, поселили по соседству со мной, во всяком случае, наши балконы были практически единым целым. Ну не считать же преградой низенькую перегородку, которую даже она спокойно могла переступить, несмотря на свое узкое платье. — Не слишком богатая, но достаточно знатная семья. Кичатся тем, что были чуть ли не единственными не магами, приближенными к Семье.
— Надо же, сейчас так модно этим кичиться, а ведь каких-то лет сто назад за одно упоминание о приближенности к Семье, могли лишиться жизни, — я и не подозревал, что в моих словах может быть столько горечи.
— Ой, да брось, на Дефоссе посмотри, они вообще никогда не скрывали, что были близки к Фолтам, и что? Да ничего. Темных больше нет, так почему бы не похвастаться тем, что твои предки когда-то были с ними знакомы?
— Сомневаюсь, что в этом есть хоть капля истины. Насколько я знаю, Фолты никогда не приближали к себе обычных людей. «Люди слишком завистливы и слабы, чтобы держать их подле себя». Цитата, между прочим, из хроник самого Императора Дэрика. — Ну не хроник конечно и не точная цитата. В оригинале мне мой родственничек как-то заявил гораздо прямолинейнее, мол, нечего этому людскому сброду было подле трона шаркаться, но дела с ними велись гораздо охотнее, чем с магами. Как мне пояснил Дэрик именно потому что они более слабы и ими легче манипулировать. А подле трона как раз были маги из нескольких семей, остальные просто себя считали приближенными, причем одинаково, как люди, так и маги. Но, зачем разочаровывать мою собеседницу?