жизни не смог надеть всю эту защиту дрожащими руками.
— Помни, не лезь в гущу игры, ты этим парням не соперник, — выдал мне последнее напутствие Эдуард и принял ипостась волка.
Я вздохнул от облегчения, что буду не совсем один. К счастью, журналисты на территорию поместья больше не допускались. Они появятся только во время танцев, да и то только избранные. Я подошел к конюшне, и приставленный к нашей команде конюх представил мне двух кобылок, на которых мне придется играть. Я потрепал первую по шее, и принялся под пристальным взглядом конюха седлать. Гвэйна к конюшне не пустили, чтобы не пугать лошадок, как сказал главный конюх. На полный презрения взгляд моего ручного оборотня ему ответили миской все той же еды, которую щедро насыпали перед опешившим волком. Ему ничего не оставалось, как давясь каждым сухариком, впихивать в себя корм, чтобы не привлекать излишнего внимания.
— Нечасто можно увидеть, что игрок сам седлает лошадь, — задумчиво проговорил немолодой уже мужчина.
— Привычка. Мой конь не подпускает меня к себе без вот этих церемоний. Помогите, — я затягивал подпругу, но лошадь меня не знала, поэтому попыталась надуть живот. — Вот, стерва. Сразу видно — женщина.
Конюх, посмеиваясь, успокоил кобылу, и мне удалось затянуть подпругу на ту дырочку, которая была более разношенной.
— Начинается. Давайте, подсоблю, — он сложил ладони лодочкой и словно подбросил меня в седло. Я благодарно кивнул ему. — Я пока вторую оседлаю. Можно поинтересоваться, ваш конь, он известен?
— Скорее всего, — я осматривал округу с высоты лошадки, стараясь не смотреть вниз. Мне всегда нужно было немного привыкнуть к высоте. — Матис, если это что-то вам говорит.
— Ух ты, — конюх поцокал языком. — Давай, пошла, — и он несильно ударил кобылу по крупу.
Я же тем временем не отрывал взгляда от одного из официантов, который привлек мое внимание тем, что едва не опрокинул поднос с бокалами шампанского. Надо же, а Алекс Милтон говорил, что тут могут прислуживать только профессионалы. Внезапно официант поднял голову и наши взгляды встретились. Я почувствовал, как сердце пропустило удар. Ванда бы права, это был Регган.
Я уже хотел было спешиться, чтобы подойти к нему, но раздался звук горна и игра началась. Три раунда я честно продержался в тени, а один раз даже умудрился забить гол. Просто вся эта толпа развернулась в сторону ворот наших соперников, и я оказался как раз на передовой. Вначале я с удивлением посмотрел на лежащий на земле прямо передо мной мяч, а затем поднял клюшку и ударил, с удивлением наблюдая, как мяч влетел прямо в ворота.
Так что до большого перерыва я продержался вполне достойно. А когда объявили этот самый перерыв я, извинившись перед подошедшей ко мне Мариной, быстро направился в туалет, потому что последние пять минут мечтал только о том, как туда попасть.
По дороге в туалет я заметил, что местные псы ведут себя как-то странно. Практически все местные собаки, те, кого насильно притащили на это развлекательное мероприятие катаются по траве и трут носы. На эту слегка не вписывающуюся в типичное поведение животных картину обратил внимание не только я. Все переговаривались, перешёптывались, некоторые вообще увели животных по комнатам. Хозяин выглядел немного обеспокоенно и тихо переговаривался с каким-то мужчиной, который оказался местным ветеринаром, следившим за конюшней. Я глазами нашел Гвэйна, который выглядел вполне здоровым и не делал лишних телодвижений, презрительно и заинтересовано оглядывая взбесившихся животных. Если бы что-то случилось действительно непонятное и опасное Залман и тот же Гвэйн явно удосужились бы мне об этом сообщить. Я пожал плечами и продолжил путь в комнату для личного уединения, которая находилась на другом конце поля в специально оборудованном для этого домике. Дойдя на места назначения, в дверях я столкнулся с полным мужчиной, размахивающим руками и ловящим ртом воздух. На лбу у него была испарина, а сам он выглядел не слишком хорошо, будто его все утро тошнило и его лихорадило. Присмотревшись, я узнал Августо Панчера, который накануне стремительно преодолевал дорогу почета под пристальным наблюдением журналистов.
— Там, там, — тыкал в сторону дверей мужчина, потом, словно только что увидел меня, тряхнул головой и побежал в сторону поля, где в это самое время развлекались дамы.
— Припадочный какой-то, — покачал я головой и хотел было войти внутрь, как меня решительно остановили. Залман тенью следовал за мной и сейчас преградил мне путь.
— Я первый зайду, — сказал он и аккуратно открыл входную дверь. Я пожал плечами. Ну если хочет, то пожалуйста. Я стоял на входе и ждал его переминаясь с ноги на ногу. Естественные позывы разбушевавшегося мочевого пузыря уже не давали просто так стоять на месте, и я без разрешения своего телохранителя зашел в туалетную комнату. Здесь было очень цивильно и все кричало о состоятельности хозяина. Дорогой кафель, раковина, позолоченные ручки дверей и выключателей. Не удивлюсь, если в кабинках стоят золотые унитазы. Я открыл дверь с буквой «М» и остановился, пропуская выходящего Залмана.
— Я бы не советовал тебе туда идти, — просто сказал он, не проясняя ситуации.
— Туалет затопило? — рискнул угадать я.
— Ну можно сказать и так, — он усмехнулся.
— Но мне туда надо не просто так поглазеть, — буркнул я.
— Ну раз надо — иди. Только быстро, и очень тебя прошу не заглядывай в последнюю кабинку, увиденное тебя может слегка расстроить. Да еще и улики затоптать можешь.
— Какие улики? — я ничего не понимал, но решительно направился по своим делам.
Меня просто манила последняя кабинка, но я решил последовать голосу разума и зашел в первую. Благо никого не было. Меня немного огорчило, что унитазы были просто из категории дорогой сантехники. Облегчив душу, так сказать, я вышел и внезапно резко остановился, потому что меня накрыло ощущением смерти. Смерти, которая произошла совсем недавно, и ее энергия стремилась как можно быстрее занять место в переполненном резерве. Из-за переполненного мочевого пузыря я даже не сразу почувствовал это. Чуть не застонав от нахлынувшего на меня экстаза, я немного постоял, прислонившись головой к холодному кафелю стены, а затем решительно направился к последней кабинке, в которую мне советовали не заглядывать. Открыв дверь, я замер на пороге и тупо таращился на спину человека, который, как мне показалось вначале, склонился над унитазом, сидя на корточках. Потом до меня дошло, что человек не станет так глубоко совать голову в унитаз, точнее он этого в принципе не будет делать. Я протиснулся и заглянул внутрь. Человек, который умер такой позорной смертью был мне знаком, хотя только внешне. Это тот самый мужчина, которого Лайза называла гипотетическим геем.
— Я конечно не эксперт, но мне кажется это не несчастный случай. — Сказал я Залману, который уже стоял в проеме, придерживая дверь кабинки, и выжидательно на меня смотрел.
— Какая проницательность, — сложив руки на груди, усмехнулся он. — Тебе же сказали не ходить сюда.
— Ты бы еще табличку у входа повесил и нарисовал стрелочку, мол, сюда ходить нельзя. — Он укоризненно приподнял бровь, и я добавил. — Здесь просто фонит смертью, я должен был проверить. — Я принял вертикальное положение и, стараясь ничего не задеть, вышел из кабинки. — Что делать будем?
— Ты — ничего. Сейчас берешь с собой Эда и идешь собирать вещи, мы улетаем отсюда, как можно быстрее. А охрану поместья я уже вызвал. Пускай разбираются те, кто не уследил. Наша миссия здесь закончена. На возьми, — он протянул мне очередной небольшой наушник, брата-близнеца того, которого я оставил у себя в комнате. Я быстро вставил его в ухо и резко обернулся на шум у себя за спиной. Туалетную комнату слишком быстро заполнили люди внушительных размеров в строгих черных костюмах и, извиняясь, выперли меня наружу, где меня уже ждал Моран и бригада медицинской помощи во главе с целителем.
— Деймос, мальчик мой, такое несчастье. Это все так неожиданно для всех нас. Ты как? Все нормально? Ты себя хорошо чувствуешь? — хозяин поместья подбежал ко мне, накрывая одеялом и уводя в сторону. Я только кивал в ответ. Краем глаза я заметил, что ко мне со всех лап несется через поле Гвэйн, завывая и облаивая всех, кто встречался ему на пути, требуя уступить дорогу. Я внимательно следил за оборотнем, совершенно не слушая, что мне говорил Моран. Видимо какую-то очередную глупость про мое здоровье и самочувствие, не до конца веря моему утвердительному киванию на все его вопросы. В конце концов, за меня взялся целитель. Зачем-то заглянул мне в горло, померил давление и температуру. Залман язвительно поинтересовался, может, тот заглянет еще и в куда более интересные места, чтобы убедиться в моем хорошем моральном самочувствии. Ну действительно, что со мной могло произойти такого, чего бы я испугался после «Двух Дубков»? Целитель презрительно хмыкнул и сунул мне в руки какую-то мензурку, в которой я опознал противный успокаивающий эликсир из мутантной мяты. Так как на меня большинство зелий не действуют, а целителю, видимо сообщили, что я маг, вот он и расстарался приготовить снадобья для магов, я быстро отправил себе содержимое мензурки в рот, быстро проглотил и отделался от целителя.
Когда я отплёвывался от привкуса мяты, раздался душераздирающий нечеловеческий вой. Суета вокруг резко прекратилась и все ринулись в сторону источника звука, который исходил откуда-то с западной стороны поместья. Я отметил, что Гвэйна видно не было, но решил, что он помчался так же как и мы в сторону источника звука. Завернув за угол дома, мы увидели мечущегося по кромке поля волка, который катался на спине, грыз себе лапы и выл на высоких частотах близких к ультразвуковым. Я бежал первым, в панике соображая, что могло такого случиться. Когда я подбежал к оборотню, нос мне резанул резкий запах специй, от которого потемнело в глазах, в горле запершило, и меня настиг раздирающий сухой кашель. Я согнулся пополам и кашлял, даже не пытаясь вытирать слезы, которые бежали из глаз, чувствуя, что меня сейчас начнет рвать.