Медленно поднявшись из-за стола, я взял в руки вилку и, тщательно представляя себе парк поместья Рубелов, начал строить портал.
Я бывал здесь достаточно часто, чтобы не ошибиться. Появился я у той беседки, где мы часто сидели с Мариной, когда гуляли по этому великолепному парку. Я всегда преувеличенно бережно к ней относился. Мы даже целовались нечасто. Может быть зря? Может, нужно было последовать совету Лео?
Марина сидела в беседке и читала газету, тот самый выпуск, который я бросил на столе, когда перемещался сюда. Она почувствовала мое присутствие, потому что вздрогнула и резко повернулась ко мне.
— Никак не могу привыкнуть к тому, что ты маг, — вместо приветствия сказала она, с таким удивлением меня разглядывая, что я вначале даже засомневался: одет ли я? Потом до меня дошло — я не переоделся, перед тем как воспользовался порталом, и впервые Марина увидела меня в майке с тонкими лямками, заправленной в штаны военного покроя с множеством карманов. Она словно не могла оторвать взгляда от шикарной татуировки, которая занимала почти половину моего торса и всю левую руку. — Ты… Ты выглядишь по-другому, — наконец пробормотала она.
— Я всегда так выглядел, с шестнадцати лет, так точно. Может, только чуть повыше стал, — я саркастически ухмыльнулся. — Просто я щадил твои девичьи чувства и не выставлял напоказ свое тело. И да, я маг, не это ли основная причина вот этому? — я кивнул на газету.
— Нет, моему отцу плевать на такие нюансы. Просто… твои намерения были не до конца ясны, а мне уже почти девятнадцать лет! — она вскочила, практически обвиняя меня в бездействии.
— Понятно, — медленно произнес я. — По старым меркам ты засиделась в девках и теперь уже пересекла тот рубеж, когда тебя можно называть бабуля, готовя саван. — Она округлила глаза и начала хватать ртом воздух. — Что ты так смотришь? Я сказал неправду? У вашей семьи традиции выдавать дочерей до совершеннолетия?
— Что ты такое несешь? — вскинула она подбородок.
— Ну сейчас пургу несешь именно ты. Какой возраст? Девятнадцать лет — это точка невозврата, или я что-то не понимаю в виду своей магической ущербности.
— Деймос, мой отец очень решительный и практичный человек, ты пойми!
— А сказать мне это было нельзя? Нельзя было сказать или хотя бы письмо отправить, мол, Деймос, так и так, ты нерешительный мудак, я устала тебя ждать, поэтому выхожу замуж за другого? Или нужно было, чтобы я узнал эту потрясающую новость из газет?
— Деймос.
— Я все понимаю, нет, правда, понимаю. На фоне этого красавца я ни тогда, ни сейчас не котировался. А ты почему со мной вообще встречалась? Папа заставил? У Неймана денег на пару тысяч больше, чем у Уилсона? — она подошла ко мне ближе и хотела отвесить пощечину, но я не позволил это сделать, перехватив тонкое запястье.
— Пусти, ты делаешь мне больно, — она попробовала выдернуть руку, но я только сильнее сжал пальцы. Наверняка на тонкой нежной коже останутся синяки, но мне было сейчас на это наплевать. Мне было гораздо больнее.
— О, нет. Вот если бы ты встретилась с одним из моих предков… Они действительно умели делать больно, а я так, выродок. Именно так ты меня всегда воспринимала, не так ли? Непонятно кто, усыновленный всесильным Аресом Нейманом. Какая-то дворняжка, случайно затесавшаяся в общество чистокровных сук и кобелей.
— Деймос, я никогда…
— Думала, недаром же спрашивала так ненароком, кто мой настоящий отец. Просто я дебил этого не понимал. Только знай, я тоже очень решительный человек, можешь так и передать своему отцу. Мой отец, — я выделил последнее слово, сам не понимая, почему начал скатываться к банальным угрозам, — Арес Нейман, меня многому научил. А то, чему научить не успел, сделала моя родня по линии биологического отца, та самая, которая могла делать очень больно, причем иногда просто развлекаясь. Так что в будущем думайте: стоит ли поступать со мной вот так, — я кивнул на газету. — Этому меня прекрасно научил Арес: прибегать к контролируемой жестокости, если это необходимо. А здесь, во Фландрии, похоже, начали забывать, насколько жестоки могут быть Нейманы. Ведь достаточно было всего лишь сказать, чтобы я все понял и свалил в туман. В общем, счастливого замужества. Вы просто созданы друг для друга, — с этими словами я сжал в руке вилку и переместился в кухню, из которой совсем недавно исчез, пытаясь что-то понять.
Возле стола стоял Эдуард и, нахмурившись, читал, судя по всему, эту статью. Подняв на меня взгляд, он опустил газету на стол.
— Хочешь, я поговорю с ее отцом? — я отрицательно покачал головой. Нет, не хочу. Я знаю, что если Эд «поговорит» с Рубелом, то тот, виляя хвостом, побежит выполнять любые распоряжения Темного принца, закатывая глаза от счастья, что может услужить.
Я встал и, покачиваясь как пьяный, направился в свою комнату. Там я упал на кровать и долго лежал, разглядывая потолок, ничего не видя при этом. Как так получилось? Как я умудрился так вляпаться? Или невезение Эда закрепилось на генетическом уровне в нашей семейке? А что, чем не вариант? Поэтому-то и Империю просрали, что просто не повезло.
К счастью, ко мне никто не лез, и я смог немного прийти в себя, когда за окном начало смеркаться. Вывел меня из прострации телефонный звонок, я посмотрел на номер и нажал кнопку вызова:
— Что происходит?
— И тебе здравствуй, а что происходит?
— Ты мне постоянно говорил, что у вас с Рубел все хорошо.
— А у нас и сейчас все неплохо, у нас сейчас вообще никак.
— Деймос, хочешь, я поговорю с ее отцом?
— Нет, Лео, не хочу. Спасибо тебе, что беспокоишься обо мне, я это ценю, правда, ценю, но ни с кем разговаривать не надо.
— Ну, хорошо. Только, Дей, не наделай глупостей. — Конечно, Лео, никаких глупостей. Не беспокойся, вены я резать себе не буду, и топиться тоже не пойду. Ничего не ответив Дефоссе, я нажал кнопку отбоя.
Сходив в туалет и приняв душ, я снова взял телефон в руки и набрал номер той, которая могла меня понять и поддержать в любой ситуации.
— Вэн, привет.
— Давай я ее убью? — я закрыл глаза, слушая такой успокаивавший голос подруги. — Ты может даже всплакнешь на могилке, и жизнь снова войдет в свою колею.
— Ванда, я тебя люблю.
— Я знаю, Дей, я тебя тоже очень люблю. Так как тебе мое предложение? Чем не вариант? Все устроим по высшему разряду, комар носа не подточит. Все будет как несчастный случай.
— С ножевым ранением в спине.
— Может и с двумя, смотря как дело пойдет. Я же не знаю, насколько она живучая.
— Давай напьемся, — я отмахнулся от ее идеи решить мою проблему столь радикально.
— Давай, — сразу же согласилась Ванда. — Мы тут как раз встретиться хотели в одной мутной забегаловке с нумерами на втором этаже. Зато здесь точно никаких журналистов нет. Записывай адрес: Хавьер, улица Зодчих, дом номер пятнадцать.
Я даже не стал уточнять, с кем она собиралась встречаться. Какая разница с кем?
Нажав кнопку отбоя, я долго смотрел на телефон, а затем решительно набрал номер.
— Милтон, я вас слушаю.
— Алекс, это Деймос Нейман, — он не знал этого номера, я купил его совсем недавно.
— Слушаю, Деймос, что-то случилось? — а он действительно переживает, потому что в его голосе послышались нотки обеспокоенности. Или делает вид, все-таки Служба безопасности, и все дела.
— Я согласен, — просто сказал я и нажал отбой, не дожидаясь ответа, и начал собираться.
Набросив поверх майки кожаную куртку, все-таки в августе уже довольно прохладно по вечерам, я зачем-то засунул в карман штанов коробочку с кольцом и вышел на улицу. Пройдя несколько кварталов, я понял, что постепенно выхожу из той части города, которая считалась центральной. В этот момент мне безумно хотелось, чтобы на меня напали какие-нибудь отморозки. Как же мне этого хотелось, просто словами не передать. Но, как назло, отморозки словно чувствовали мое настроение и предпочитали гулять в каком-то другом месте, а на улицах, по которым я шел, все было тихо, мирно и пристойно.
Наконец, мне надоело просто так болтаться, и я поймал такси, потому что понятия не имею, где находится эта улица Зодчих.
Добравшись до места, которое оказалось той еще дырой, я расплатился, вытряхнув из кошелька всю имеющуюся у меня мелочь, и вышел из машины под недовольный бубнеж водителя про голодранцев, которые, похоже, на паперти промышляют. Ну что поделать, голодранцы они такие. Сам бы подумал, какой аристократ поедет в столь сомнительно место, особенно имея тугой кошелей наличности за пазухой.
Зайдя в прокуренный зал, я даже сразу не заметил свою подружку, которая за все эти годы практически не выросла, в отличие от нас с Рейном, и оставалась маленькой и округлой в тех местах, где это было необходимо, что вызывало обильное слюноотделение у мужиков и смех у нас, потому что Ванда периодически истерила по этому поводу, заявляя, что она толстая. Никакие нагрузки, никакие тренировки не смогли сделать ее грудь более плоской, а бедра узкими. При тонкой талии, на которой не было ни капли жира, эффект был сногсшибательным в прямом смысле этого слова.
— Дей, мы здесь, — я, наконец, разглядел ее, когда она привстала со своего стула и помахала мне рукой.
Я подошел как раз в тот момент, когда к ней попыталось подкатить какое-то чмо.
— Ты такая секси, — чмо без разрешенья уселось на незанятый стул и потянулось к Ванде, но наткнувшись на ствол и жетон, которые ткнула ему в морду вредная девчонка, несколько опешило.
— А еще у меня пистолет, и я умею им пользоваться, — голосом Ванды можно было пчел приманивать, настолько он был приторно-сладким.
— А да, точно, — чмо не отводило взгляда от направленного на него дула пистолета, и даже практически неприкрытая грудь Ванды его уже не волновала.
— Исчезни, — я за плечо вышвырнул загипнотизированное тело из-за стола. — Ты в этом наряде выглядишь как проститутка.
— Ой, вот только морали мне читать не надо, ладно, папочка, — Ванда убрала пистолет и сразу же налила мне в стакан водки. — Штрафная.