— Да, босс, — перегородка между водительским сиденьем и пассажирами закрылась, и машина мягко тронулась с места.
Моя квартира, теперь не только моя, располагалась неподалеку от здания СБ. Я покупал ее специально для того, чтобы было близко добираться в том случае, если я приму предложение Милтона. И вот, предложение принято, а в квартире я, похоже, жить не собираюсь. Хотя…
Мы поднялись на лифте на седьмой этаж. Небольшой коридорчик заканчивался дверью, за которой располагалась наша квартирка. Она была единственная на седьмом этаже этого дорогого элитного дома.
— Располагайся, меняй здесь все как хочешь, — я говорил это застывшей в дверях Элли. — Эй, очнись, проходи, — я покачал головой. — Ничего, ты привыкнешь.
— Сомневаюсь, — слабым голосом сказала она, испуганно посмотрев на меня. Видимо до нее только что дошло, что ее жизнь кардинально изменилась.
— Ты привыкнешь, — повторил я, делая к ней шаг. Почему-то ее испуг и нерешительность возбудили меня, пробуждая какие-то пещерные первобытные инстинкты. Я притянул ее к себе и проговорил ставшим хриплым голосом. — Я же привык.
В это время у меня зазвенел телефон, заставив выругаться сквозь стиснутые зубы.
— Да, Нейман.
— Деймос, это Милтон, если ты не передумал, то сейчас же подходи в мой кабинет, обсудим детали.
— Хорошо, я сейчас буду, — нажав кнопку отбоя, я повернулся к Элли. — В общем, располагайся. Тут еще живет огромный черный кот, которого зовут Кинг и возможно придет миссис Адамс — моя домработница. Ей ты понравишься, ему — понятия не имею. Если будут с ним проблемы, вышвырни его за дверь. Для него это хорошая психотерапия. Будет, как шелковый. Час точно. Приду, как только освобожусь, — и я вышел из квартиры, оставив свою молодую жену посреди коридора.
Алекс ждал меня в своем слишком обезличенном кабинете с портретом очередного президента на стене.
— Давай сразу приступим к делу, — я кивнул. — Тебе придется отказаться от второго гражданства.
— Да, я знаю. И мне нужно будет сделать так, чтобы не слишком потерять, в связи с моим изменившимся статусом. Нужно перевести основные активы сюда в Шорию, — проговорил я задумчиво. — Но как быть именно с моими бизнес проектами? Разве можно их совмещать со службой и офицерским званием?
— Конечно, — Милтон вздохнул. — Когда наша служба была создана в том виде, в котором она представлена по сей день, ключевые посты в этой структуре занимали Фолты, а также наиболее приближенные к Семье аристократы. Чаще всего это были Гволхмэи. Неужели ты думаешь, что они не совмещали службу со своими семейными обязанностями, частью которых было как раз накопление и преумножение капитала.
— Но, это же довольно неплохое подспорье.
— Никто и не спорит. Безопасность Шории превыше всего, а то, что те, кто эту безопасность обеспечивают могут использовать определенную информацию для того, чтобы повысить свои ставки на бирже… Ну что же, считай это приятным бонусом. Мы не армия, нам приходится гораздо хуже, на нашей передовой. А сейчас ты пойдешь и проделаешь все в лучшем виде. У тебя месяц, — я только кивнул и пошел домой, чтобы приготовить все для принятия присяги.
Вернулся я в поместье, мне из него более привычно и удобно вести дела. Если честно, я совсем забыл, что в городской квартире, как я уже начал называть квартиру в Хавьере у меня осталась молодая жена.
Эдуард нашел меня во взвинченном состоянии, заваленным до головы бумагами и красными от недосыпа глазами.
— Я зашел к тебе и обнаружил весьма юную особу в твоей квартире, — Эд вздохнул. — Я надеюсь, ты знал, что делал. Хочу дать тебе совет, не пренебрегай своими обязанностями мужа слишком долго, иначе тебе однажды подарят весьма развесистые рога.
— Эд, я пока не могу думать ни о чем, кроме вот этого, — я махнул рукой на груду бумаг.
— Отвлекись, а потом я тебе помогу. — Эдуард поддернул свои безупречные брюки и сел в кресло. — Хочешь знать, кто замочил, в прямом смысле этого слова, того типа в туалете?
— Милтон выяснил это? — я потер лицо руками и сел в другое кресло, а точнее упал в него.
— Да, и уже довольно давно. Имя заказчика я тебе не озвучу, это не принципиально и неинтересно, а вот исполнителем был Регган Гволхмэй.
— Почему-то я не удивлен, — ответил я, после почти минутного молчания. — Зачем он за Ванду вступился?
— Вопрос на миллион, на самом деле. Этим своим безусловно благородным поступком, он мог себя подставить. Никто понятия не имеет, что творится в голове у этого парня.
— Ты чувствуешь себя виноватым?
— Да. Надо было его папаше сразу глотку перегрызть. Тогда мальчик не стал бы убивать за деньги.
— Да, тогда бы он стал убивать по другим причинам, учитывая, что он Гволхмэй, — я покачал головой.
— Не обязательно, мы этого не знаем.
— Чем он занимается сейчас?
— Он глава синдиката, или гильдии, или как сейчас подобные организации называются.
— Какой талантливый и способный молодой человек, быстро поднялся, — я не смог удержаться от сарказма.
— Удивительно, но все это вычислила Ванда. Она знала, что он станет главой гильдии, когда он еще не стал им. Я думаю, Рей ей тоже помогал. Тебе не кажется, что она немного помешана на Реггане?
— У каждого должны быть кумиры.
— Очень странный выбор, — нахмурился Эд.
— Еще скажи, что Ванда — эталон благоразумия. А Гволхмэй ей со Школы нравится. Все его побаивались, кроме меня и Лео, а Ванде его всегда приласкать и погладить хотелось. Почему его не выдали властям Фландрии?
— Милтон Гволхмэя не сдал властям Фландрии, сказав, что это их проблемы, выйдут на убийцу — экстрадируем. Они не вышли, и вряд ли смогут, Регган все очень тщательно спланировал. Ладно, отдохнул, а сейчас давай работать. Но сначала, подпиши вот это, — Эд протянул мне несколько бумаг. Он сам приучил меня никогда ничего не подписывать не читая, мог и наказать за забывчивость. Я очень долго и тщательно читал, что он мне подсунул, затем перечитал еще раз.
— Я могу узнать, зачем тебе это надо? — спросил я осторожно, откладывая бумаги и не спеша их подписывать.
— В мое время их бы просто казнили. Всю семью, точнее обе семьи, причем очень жестоко. Сейчас эти методы почему-то не приветствуются.
— Да, какая жалость, что времена динозавров, которых ты смутно помнишь по своей юности, ушли в прошлое, — я откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на своего дядюшку.
— Как я уже сказал, почему-то методы, к которым я привык, не приветствуются, — невозмутимо произнес Эд. — Но, как оказалось, в этом времени существуют гораздо более жестокие методы — экономические. По разумному размышлению я понял, что Уилсоны все же не слишком виноваты, поэтому ограничимся Рубелами.
— И что, ты лично будешь всем этим заниматься?
— Ты в своем уме? — Эд удивленно приподнял брови. — Разумеется, нет. Но я не допущу, чтобы те, кто обошлись с прямым потомком Императоров как с надоевшей блохастой шавкой, пинком отправив за дверь, не понесли никакого наказания. Я перестану себя уважать, и в конечном итоге сопьюсь.
— Ну, я, конечно, не смогу допустить такого, — я поднял бумаги и еще раз их прочитал. Затем взял в руку ручку. — Ты мне поможешь вот с этим, — я обвел ручкой стол, заваленный документами, — или погрязнешь в удовлетворении своих высочайших потребностей?
— Разумеется, помогу.
— Развлекайся, — я махнул рукой, и подписал все, что мне отдал на подпись Эд. Я прекрасно понимаю, что такой импульсивный поступок может привести к экономическому краху одной из богатейших семей, но злость вперемешку с не до конца отступившей болью меня все еще не отпускали. Я хотел, чтобы Марина страдала.
Гномы не слишком обрадовались, но взвесив все за и против, сумели так провести дело, что я почти ничего не потерял, и даже остался в итоге с прибылью. Мне пришлось расстаться с парочкой небольших фабрик во Фландрии и подвести их под национализацию, но Фландрии в итоге достались только сами здания и земля, на которой фабрики были расположены. Зато мне удалось под шумок скупить землю в районе поселков типа «Двух Дубков», куда предприятия и были перенесены на радость местным жителям, у которых внезапно появилась работа.
И как ни странно, именно вывод основных активов позволил Эдуарду под шумок, поднявшийся из-за этого на бирже, нанести первый и сразу же последовавшие за ним менее сильные удары по финансовой империи Рубелов. К концу отведенного мне месяца, я не без злобного удовольствия читал в газетах, что их акции потеряли в цене уже на пятнадцать процентов и продолжают падать. И тут уже у меня зажглась в голове лампочка, потому что я увидел, как простую месть Эда, который не остановится, пока полностью не разорит Рубелов, превратить в многомиллионный куш. Я быстро схватил трубку и велел Гринвудсту передать брокерам, что если они не сумеют определить критическую точку падения цены акций Рубелов и не скупят контрольный пакет, я им собственноручно яйца откручу. Гном некоторое время молчал в трубку, а затем осторожно поинтересовался, не сидит ли у меня за спиной Дилан? Я даже оглянулся, чтобы удостовериться, что Рея поблизости нет. Тогда Гринвудст начал просить у меня прощение, как оказалось за то, что мне не достанется яиц для откручивания, если эти… дальше шли слишком непечатные эпитеты, умудряться проворонить хоть одну акцию, и отключился.
В общем, сделать пришлось много. Все это время я проторчал в поместье, мотаясь из него чуть ли не по всему миру. Элли я все это время не видел, даже не знал, чем она занимается. Каждый вечер у меня мелькала в голове мысль о том, что следовало бы сделать портал в квартиру в Хавьере, но я быстро отбрасывал ее в сторону, просто проваливаясь в сон не всегда даже на кровати.
И вот настал день, когда я, стоя на одном колене, в маленьком зале, напоминающем ритуальный покой, произносил слова клятвы перед четырьмя другими офицерами Службы безопасности Шории.
— Я, Деймос Фолт Нейман, клянусь всегда стоять на страже интересов своей страны Шории, ставить эти интересы превыше моих собственных и делать все для того, чтобы никакой враг ни внутри страны, ни пришедший извне не смог как-то навредить ей. И если я замечу, что кто-то из выбранных правителей Шории, возжелает сделать так, чтобы моей стране как суверенному государству угрожала опасность, н