Иен объявил комендантский час, значит, все сидят по домам. Она прокрадется к батарее и станет ждать рассвета.
По мере того как смутные мысли превращались в четкий план с формой и содержанием, Маусами осознала, что планирует самоубийство. Вообще-то она занимается этим уже давно: с тех пор как Питер, Алиша и Калеб вернулись со станции, она ведет себя по-идиотски – нарушает режим, хандрит сутками, пугая родных. Душевное расстройство во всей красе – нагляднее пример нарочно не придумаешь! В поисках объяснения ее отчаянного поступка люди наверняка вспомнят мелодраматичную сцену у Главных ворот, когда Алиша в последний момент исключила ее из отряда. «Как же мы не догадались, что у Маусами на уме? – станут вопрошать они. – Почему за ее поступками не разглядели мольбу о помощи?» Утром другая Сэнди увидит пустую койку и, выждав пару часов, доложит об отсутствии Маус. Спустя какое-то время отец начнет поиски, и кто-нибудь найдет веревку, висящую над брешью в стене, а по сути – лестницу, ведущую в никуда. Подобрать объяснение не составит труда: Маусами Патал Страусс, жена Гейлина Страусса, дочь Санджея и Глории Патал, Охранник и член Первой семьи, беременная и испуганная, свела счеты с жизнью.
На смену утру пришел день, а Маус все сидела в Инкубаторе, вязала пинетки – по-прежнему без особого успеха, – слушала болтовню другой Сэнди, играла с Маленькими, рассказывала им сказки, пела песни, хотя думала совершенно о другом. Она приняла решение, и жизнь теперь казалась ей отсрочкой неминуемого, выпущенной из лука стрелой, которая рано или поздно поразит цель. Она теперь не женщина, а призрак, одной ногой на том свете. Не заглянуть ли напоследок к родителям? Только что им сказать? Как попрощаться, не называя вещи своими именами? Гейлин… Нет, после вчерашнего она видеть его не желает! Он ведь не уехал на станцию, так сказала другая Сэнди, наверняка желая подбодрить. Мол, Гейлин вместе с Иеном и Холлисом арестовал Алишу. Интересно, кому первому сообщат трагическую новость: папе с мамой или Гейлину? Он расстроится? Заплачет? Или представит, как она спускается по стене, и вздохнет с облегчением? Маус почти провязала очередную петлю, но вдруг застыла. Неужели она сходит с ума? Да, наверное. Только сумасшедшая убедила бы себя, что Тео жив. Впрочем, какая разница?
Маус шепнула другой Сэнди, что ненадолго отлучится. Та лишь рассеянно махнула рукой: нужно было как-то утихомирить Маленьких, усадить их кругом и начать первый урок. Маусами скользнула в коридор и плотно закрыла за собой дверь. После шумного класса тишина показалась абсолютной – Маус даже застыла, не решаясь сделать ни шага. Здесь легко верилось, что мир такой, каким его представляют дети, – волшебная сказка, в которой нет места вирусоносителям. Наверное, для этого и существует Инкубатор, последняя тихая гавань, за которой начинается бурное море взрослой жизни. Маус побрела длинным коридором мимо пустых классов – сандалии так и барабанили по растрескавшемуся линолеуму – и спустилась на первый этаж. В Большой комнате глаза снова заслезились от едкого запаха самогона, но Маус села в кресло-качалку и взялась за вязание. Наверное, она проведет здесь остаток дня… Да, пожалуй! Она посидит в тишине и довяжет пинетки, чтобы взять их с собой.
Если бы Майкла Фишера попросили назвать самый ужасный день в жизни, он назвал бы не день, а ночь. Ночь, когда погасли прожекторы.
Едва Майкл сбросил провод с мостков, случилось страшное – мир погрузился во мрак. Захлебываясь всепоглощающей черной пустотой, он на секунду представил, что по нелепой случайности сам упал вслед за проводом и тьма означает смерть, но тут услышал голос Кипа Даррелла: «Тревога! Вирусоносители! Черт подери, они повсюду!» Майкл мигом сообразил: во-первых, он жив, а во-вторых, прожекторы погасли. Погасли!
Впоследствии Майклу с трудом верилось, что в кромешной тьме ему удалось добежать до лестницы и спуститься вниз. Он спрыгнул с предпоследней ступеньки, согнув колени, чтобы приземлиться помягче, и во весь опор помчался к Щитовой. Быстрее молнии Майкл свернул за угол, взлетел на крыльцо и распахнул дверь. «Элтон! – истошно орал он. – Элтон, проснись!» Майкл боялся, что система вышла из строя, но, подбежав к пульту управления, увидел на ЭЛТ-мониторе дрожащие зеленые полосы и застыл, не веря своим глазам. Через другую дверь в диспетчерскую ввалился заспанный Элтон.
Из-за чего же погасли прожекторы?
Майкл бросился к щитку и тут же понял, в чем дело: главный рубильник отключился! Стоило включить его, прожекторы снова загорелись.
На рассвете Майкл представил Иену Паталу отчет о случившемся. Вариант со скачком напряжения идеально соответствовал задаче-минимум: не допустить, чтобы Иен нагрянул в Щитовую с проверкой. Теоретически скачок напряжения, действительно, мог спровоцировать отключение рубильника, но в этом случае в системном журнале появилась бы соответствующая запись, а ее не было. Другим вариантом было короткое замыкание, но тогда повторное включение рубильника не решило бы проблему – система тут же вышла бы из строя. Утром Майкл обследовал каждый контакт, вычистил выпускные клапаны и зарядил конденсаторы. Все, абсолютно все оказалось исправным.
– Сюда кто-то заглядывал? Ты что-нибудь слышал? – спросил он Элтона, но тот лишь головой покачал.
– Нет, Майкл, я же спал в подсобке, а проснулся, услышав твои крики.
Продолжить работу над передатчиком удалось только во второй половине дня. Из-за суматохи с прожекторами Майкл почти забыл о припаянном к мэйнфрейму чипе, но его содержимое заново убедило в важности эксперимента. Майкл выбрался из Щитовой и пошел искать провод, минувшей ночью сброшенный с мостков. Вон он, на том же месте лежит! Майкл соединил его с медным проводом, который уходил к антенне, вернулся в Щитовую, проверил по журналу частоту и надел наушники.
Через два часа потный, раскрасневшийся от волнения Майкл разыскал в казарме Питера. Тот сидел на койке и крутил нож. В казарме не было ни души. Питер едва взглянул на приятеля. «Да что с ним? Что стряслось? – недоумевал Майкл. – Он будто хочет кого-то зарезать, но не может решить, кого именно! Кстати, почему в Колонии такая тишина? Где все? Я опять не в курсе!»
– В чем дело? – апатично спросил Питер, продолжая крутить нож. – Очень надеюсь, новости хорошие!
– Питер… – От волнения Майкл давился словами. – Питер, ты только послушай!
– Майкл, ты хоть представляешь, что творится в Колонии?! Что еще случилось?
– Эми! Ты должен услышать про Эми!
Майкл привел Питера в Щитовую и сел за пульт управления. «Паучок», который Сара извлекла из шеи девочки, лежал разобранным на куске мягкой кожи неподалеку от монитора.
– Сейчас покажу источник питания. Умопомрачительная штука! – Майкл взял пинцет и извлек из передатчика крошечную металлическую капсулу. – В жизни таких батареек не видел. Вероятно, ядерная, учитывая срок службы.
– Так они же опасны! – Питер вздрогнул.
– Очевидно, не для Эми. Батарейка очень долго была в ее теле!
– Что значит «долго»? – Питер недоуменно взглянул на приятеля, лицо которого буквально пылало от возбуждения. Лучше бы взял себя в руки и нормально на вопросы отвечал! – Год?
Майкл таинственно улыбнулся.
– Погоди, ты еще самого интересного не знаешь! – Он снова повернулся к разобранному «паучку» и стал объяснять: – Батарейку и передатчик ты уже видел, а остальное… Сперва я решил, что это схема памяти, но портам мэйнфрейма она не соответствует – слишком маленькая. Пришлось припаивать!
Несколько ударов по клавишам, и Майкл вызвал на экран свойства схемы.
– Итак, на схеме две директории, большая и маленькая. Сейчас увидишь содержимое маленькой.
На экране появилась длинная цепочка цифр и букв.
– Ничего не понимаю! – буркнул Питер.
– Это потому что здесь пробелы опущены, а часть данных перегруппирована. Наверное, тут какой-то сбой, я же припаивал схему к материнке и, боюсь, немного повредил. В общем, кое-что пропало, но из оставшегося можно почерпнуть много любопытного.
Майкл открыл второе окно, и Питер увидел те же цифры и буквы, но в преобразованном виде.
ЭМИ БФ
СУБ 13
ПР НОЙ НИИИЗМС ЮЗО
Ж 50 ФНТ
– Эми БФ, – вслух прочел Питер. – Эми?
– Да, так зовут нашу девочку, – кивнул Майкл. – Насчет БФ не уверен, но, думаю, это значит бесфамильная. Ко второй и третьей строчкам вернусь чуть позже, а вот последняя абсолютно ясна – женский пол, вес пятьдесят фунтов. Вес соответствует параметрам пяти-шестилетнего ребенка. Думаю, именно в таком возрасте ей подсадили передатчик.
Питеру условные сокращения ничего не говорили, но Майкл рассуждал так уверенно, что приходилось верить ему на слово.
– Получается, она носила тот «паучок» лет десять?
– Не совсем… – Майкл продолжал улыбаться. – Не торопись, ты же еще почти ничего не видел! Лучше я постепенно буду объяснять. Так, с первой директорией все. Информации в ней немного, и она далеко не самая интересная. Директория номер два – настоящий склад данных, в ней около шестнадцати терабайтов или шестнадцать триллионов байтов.
Майкл нажал на клавишу, и по экрану поплыли плотные колонки цифр.
– Здорово, правда? Сперва я думал, данные закодированы, но это не так. Здесь реальные числа, только единым массивом, как в первой директории. – Майкл остановил прокрутку колонок и ткнул пальцем в экран. – Ключом для меня стало вот это число, оно идет первым и повторяется до конца колонки.
– Девятьсот восемьдесят шесть? – всмотревшись в экран, спросил Питер.
– Почти правильно! Девяносто восемь целых шесть десятых, если быть до конца точным. Никаких ассоциаций не возникает?
– Нет, – покачал головой Питер.
– Девяносто восемь целых шесть десятых – нормальная температура тела по старой шкале Фаренгейта. Теперь смотрим на соседнюю колонку: семьдесят два, по всей вероятности, частота пульса. Затем давление, частота дыхательных движений, какие-то характеристики почек, мозговой деятельности – Сара разберется. Гораздо важнее то, что данные сгрупп