Конечно, логично, только откуда о рычаге знала Эми и почему вдруг решила его поднять? Это и другие ее действия объяснению не поддавались. Тем не менее именно она в очередной раз спасла отряд.
Питер не мог оторвать от Эми глаз. Она словно плыла по морю высокой травы – широко развела руки и легонько касалась острых, как зеленые пики, верхушек. Много воды утекло со дня случившегося в Больнице Колонии, но сейчас, глядя, как девочка бредет по лугу, Питер заново вспомнил события той ночи. Что Эми говорила Бэбкоку, когда стояла перед ним? Казалось, девочка живет в двух мирах: один простые смертные видят, другой – нет, и именно со вторым, скрытым миром связана цель ее путешествия.
– Минувшей ночью погибло много людей, – напомнила Алиша.
Питер тяжело вздохнул и зябко поежился, несмотря на яркое солнце. Он по-прежнему наблюдал за Эми, но думал о Мире: как она испуганно прижалась к крыше вагона и как ее схватила когтистая лапа пикировщика. Как секунду спустя на крыше не осталось никого и как кричала несчастная девочка, падая навстречу гибели.
– Подозреваю, они умерли задолго до того, как отцепились вагоны, – проговорил Питер. – Точно знаю одно: здесь задерживаться не стоит. Давайте посмотрим, что у нас осталось.
Для простоты все снаряжение выложили перед тепловозом. Набралось немного: пять дробовиков, пара пистолетов с полупустыми магазинами, одна автоматическая винтовка, две запасные обоймы, двадцать пять патронов для дробовика, шесть ножей, восемь галлонов воды в кувшинах плюс вода в баке-накопителе тепловоза, брезент, три жестянки с серными спичками, керосиновая лампа, аптечка, Сарин дневник (когда уходили из барака, она вытащила его из рюкзака и спрятала под свитер) и ни крошки еды. Холлис заверил, что здесь наверняка водится дичь. Мол, патроны тратить не нужно, достаточно расставить ловушки. Возможно, в Кальенте удастся раздобыть что-нибудь съедобное.
Тео спал на полу моторного отделения. Он старательно собрал воедино обрывки воспоминаний и рассказал друзьям о своих злоключениях: о нападении вирусоносителей на баннингский молл, о бессчетных днях в камере, о сне с толстухой на кухне, о попытках не спать, об издевательствах мужчины в сапогах (Питер почти не сомневался, что это был Джуд). Рассказ стоил Тео последних сил, и он заснул так крепко, что Саре пришлось успокаивать Питера, мол, все в порядке, твой брат дышит. Рана Маусами оказалась серьезнее, чем утверждала сама девушка, хотя и не опасной для жизни. Пуля, точнее патрон дробовика, пробуравил в бедре жуткий багровый туннель, но, к счастью, не застрял. Накануне вечером Сара достала из аптечки все необходимое, зашила рану и продезинфицировала спиртом из бутылки, найденной под раковиной в крошечной уборной тепловоза. Боль была страшная, но Маус стоически ее перетерпела, стиснув зубы и руку Тео. Сара заверила: если держать шов в чистоте, через пару дней Маус сможет ходить.
Вопрос заключался в том, куда идти. Затронул его Холлис, застав Питера врасплох: он-то нисколько не сомневался, что нужно двигаться к намеченной ранее цели. Выяснить, что делается в Колорадо, сейчас казалось еще важнее, чем прежде, да и возвращаться в Колонию было уже поздно. Однако логика в словах Холлиса определенно присутствовала. Тео, Финна, молодую женщину, в которой Алиша узнала Лизу Чоу (теперь и Маус утверждала, что тоже видела Лизу), вирусоносители похитили из Колонии. Что бы ни творилось с пикировщиками – а с ними что-то явно происходило! – пленных они теперь оставляли живыми. Так не следует ли вернуться и предупредить колонистов? Да и сможет ли Маусами путешествовать пешком, даже если рана полностью заживет? Машин нет, боеприпасов в обрез, еду придется добывать по пути и тратить на это дополнительное время. Совсем скоро они попадут в горы, то есть в труднопроходимую местность. По силам ли беременной женщине добраться до Колорадо? Холлис ни на чем не настаивал, он лишь озвучивал вопросы, которые задавал себе. С другой стороны, они уже прошли большой путь. Бэбкок, кем бы он ни был, остался в Гавани, и его Легион тоже. То есть возвращение представляло определенный риск.
Семь членов отряда – Тео по-прежнему спал в моторном отделении – сидели на земле рядом с тепловозом и решали, что делать дальше. Впервые со дня побега из Колонии Питер почувствовал неуверенность друзей. Бункер и его сокровища – а как еще назвать найденное там разнообразное снаряжение? – внушили чувство безопасности, вероятно, ложное, но достаточное, чтобы продолжить путь. Сейчас не осталось ни машин, ни оружия, ни съестного. Поезд увез отряд на двести пятьдесят миль в сторону от намеченного маршрута, в совершенно дикие места. Неудивительно, что перспектива добраться до Колорадо стала почти нереальной! Последняя ночь в Гавани потрясла всех без исключения: кто предполагал, что уцелевшие люди окажутся не союзниками, а чуть ли не врагами или что на свете существует Бэбкок – опасный, невероятно сильный вирусоноситель, которому подчиняются остальные.
Алиша, вполне предсказуемо, высказалась за Колорадо, Маусами тоже (в основном для того, чтобы показать: она ни в чем не уступает Алише); Калеб заявил, что отправится туда, куда весь отряд, но при этом смотрел на Алишу: если бы дошло до голосования, он поддержал бы ее. Присоединился к Алише и Майкл, напомнив друзьям о разрушающихся аккумуляторах. Мол, без них Колония обречена, а радиосигнал из Колорадо – единственный шанс на спасение, особенно с учетом увиденного в Гавани.
Оставались Холлис и Сара. Холлис считал, что нужно вернуться, а вслух об этом не говорил лишь потому, что вслед за Питером считал: решение должно быть единогласным. Сара сидела рядом с ним в тени тепловоза, сложив ноги по-турецки, и смотрела на одинокую фигурку Эми, плывущую по зеленому морю луга. Питер вдруг понял, что очень давно не слышал Сарин голос.
– Теперь кое-что вспоминаю, – наконец проговорила Сара. – Ну, о том, как меня унес пикировщик… Не все, конечно, отрывками… – Она передернула плечами. – Холлис дело говорит, а ты, Маус, зря хорохоришься: в твоем состоянии путешествовать нельзя. Так что я полностью согласна с Майклом.
– То есть идем дальше?
Сара посмотрела на Холлиса, и тот кивнул.
– Да, идем дальше.
А что делать с Ольсоном? Питер ему не доверял, и, хотя вслух об этом не говорили, он был опасен, по крайней мере, как потенциальный самоубийца. С тех пор как тепловоз остановился, Ольсон неподвижно сидел и апатично вглядывался туда, откуда они приехали. Время от времени он зачерпывал горсть сухой земли и наблюдал, как она сыплется сквозь пальцы. Судя по всему, он взвешивал имеющиеся варианты и ни один до конца его не устраивал. Питер подозревал, какие именно варианты обдумывает Ольсон.
Пока собирали снаряжение, Холлис отвел Питера в сторону. Все дробовики и винтовки сложили под брезентом около горки боеприпасов. Ночевать решили в тепловозе – безопаснее места не придумаешь, – а на заре отправиться в путь.
– А его куда? – тихо спросил Холлис, незаметно кивнув в сторону Ольсона. – Не бросать же здесь!
Холлис сжимал в руках один из уцелевших пистолетов, Питер – другой.
– Наверное, он с нами пойдет.
– А если не захочет?
Питер на секунду задумался, а потом ответил:
– Сам решит, мы все равно не можем на него повлиять.
Под вечер Калеб с Майклом взяли шланг, найденный в туалете за задней кабиной, и решили откачать воду из накопительных баков. Калеб нагнулся осмотреть навесную панель площадью около десяти квадратных футов, прикрепленную к днищу тепловоза.
– Что это? – спросил он Майкла.
– Съемная панель, со вспомогательным отсеком сообщается.
– Там может быть что-нибудь нужное?
– Не знаю… – Майкл уже разматывал шланг. – Посмотри!
Калеб опустился на колени и повернул ручку.
– Заклинило!
У Питера, наблюдавшего за ними с небольшого расстояния, засосало под ложечкой. Внутри что-то сжалось. Начеку… Нужно быть начеку!
– Сапог…
Раз – панель отскочила, сбив Калеба с ног. Из шахты появилась темная фигура.
Джуд!
Все как по команде бросились за оружием, а Джуд, пошатываясь, шагнул им навстречу и поднял револьвер. Выстрел Холлиса снес ему почти половину лица, обнажив блестящую кость и багровую плоть, от левого глаза осталась лишь темная глазница. Полуживой, полумертвый, в тот бесконечно долгий момент Джуд казался чьей-то жуткой фантазией.
– У-у, сучье отродье! – прорычал он и выстрелил в тот самый момент, когда Калеб загородил ему дорогу и потянулся к его револьверу.
Калеб получил пулю в грудь. Питер с Холлисом одновременно нажали на пусковые крючки, и тело Джуда задергалось, словно в безумном танце.
Бедняга Калеб навзничь лежал на земле, прижав ладонь к месту, где вошла пуля. Грудь судорожно поднималась и опускалась.
– Калеб! – закричала Алиша, бросаясь к нему.
Сквозь тонкие пальцы паренька текла кровь, а из устремленных в пустое небо глаз – слезы.
– О, черт! – часто-часто моргая, пролепетал он.
– Сара, сделай что-нибудь!
Лицо паренька медленно превращалось в маску: наступала смерть.
– О-о! – простонал Калеб, а потом в его груди что-то оборвалось и он затих.
У всех, даже у Питера с Холлисом, на глаза навернулись слезы. Сара присела рядом с Алишей и коснулась ее локтя.
– Он умер, Лиш…
– Не смей так говорить! – Алиша яростно стряхнула ее руку и прижала к груди безвольное тело паренька. – Калеб, слышишь меня? Открой глаза! Немедленно открой глаза!
Питер опустился рядом с ней на колени.
– Я обещала ему! – шептала Алиша, прижимая к себе Калеба. – Я обещала…
– Знаю, Лиш, знаю, – кивал Питер, не представляя, что еще сказать. – Мы все знаем. Ну, отпусти его!
Питер осторожно разомкнул ее объятия и положил неподвижного Калеба на землю. Глаза закрыты, на ногах любимые желтые кроссовки, на левой развязался шнурок, – за считаные минуты живой энергичный парень превратился в бездыханное тело. Калеб умер. Воцарилась тишина, которую нарушало лишь птичье пение, шелест травы и хриплое дыхание Алиши.