– А что собираешься делать ты? – спросил Холлис.
Ответ был очевиден, тем не менее пришлось его озвучить.
– То, ради чего мы проделали такой путь.
К грусти Питера теперь примешивалось какое-то странное чувство. Неужели облегчение? Да, именно облегчение: неопределенность кончилась, он все решил. Может, в последнюю ночь дома отец испытывал то же самое? Глядя на дрожащий от ветра потолок, Питер вспомнил, что говорил Тео, когда они сидели в диспетчерской энергостанции и пили самогон: «Наш отец не умирать поехал. Те, кто так думает, совершенно его не понимали. Он уехал, потому что больше ни секунды не мог мучиться неизвестностью». «Это правда принесла облегчение!» – подумал Питер и очень обрадовался.
С улицы доносился гул генераторов и перекличка часовых. Еще одна ночь, и в гарнизоне воцарится тишина.
– Тебя ведь не отговорить от этой затеи?
Питер покачал головой:
– Лучше окажи мне услугу.
– Все, что угодно!
– Дай мне уйти одному.
Питер разыскал Грира в палатке Ворхиса. С тех пор как вернулась Алиша, они почти не разговаривали. Майор тяжело переживал неудавшийся рейд, и Питер благоразумно держал дистанцию, понимая, что Грира гнетет не только бремя ответственности за батальон. За долгие часы, проведенные в этой самой палатке, он почувствовал: Грир и Ворхис больше чем приятели. Сейчас майор горевал по погибшему другу.
В палатке горела лампа.
– Майор Грир!
– Да, войдите!
От натопленной печи было тепло и уютно. Майор в камуфляжных штанах и футболке сидел за столом Ворхиса и разбирал бумаги. Рядом на полу стоял большой ящик, наполовину полный личных вещей.
– Джексон, а я все думал, когда вы появитесь?! – Грир откинулся на спинку стула и протер покрасневшие глаза. – Вот, взгляните!
Он протянул верхний лист из лежавшей на столе стопки: портрет женщины и двух маленьких девочек, настолько четкий, что Питер сперва принял его за фотографию, которые делали в Старое время, но потом догадался – это рисунок углем. Портрет был поясной: женщина сидела, держа на коленях младшую девочку с нежными пухлыми щечками, а старшая стояла за ними, слева от женщины. Малышке Питер дал бы года три, а ее сестре – лет пять, не больше. Грир протянул еще несколько листов – на них изображалась та же троица в той же позе.
– Это Ворхис нарисовал?
Грир кивнул.
– В отличие от большинства, Кертис поступил на службу довольно поздно. Хотите верьте, хотите нет, но до батальона у него была жена, две дочери и своя ферма.
– Что с ними произошло?
– То, что неизменно происходит в таких случаях, – пожал плечами майор.
Питер снова вгляделся в рисунки. Сколько старания в каждом штрихе, в каждой детали: в лукавой улыбке женщины, в огромных, как у матери, глазах младшей девочки, и пышных, словно взъерошенных ветерком, кудрях старшей. Что кружится над портретами: серая пыль или пепел воспоминаний?
– Наверное, он нарисовал их, чтобы не забыть, – проговорил Грир.
Питеру вдруг стало неловко: что бы ни значили эти портреты, для чужих глаз они не предназначались.
– Майор, могу я спросить, зачем вы их мне показываете?
Грир аккуратно сложил рисунки в картонную папку и вернул в ящик.
– Говорят, человек жив до тех пор, пока его помнят. Теперь семью Кертиса будете помнить и вы. – Майор снял с шеи цепочку, на которой висел ключ, и запер ящик. – Но вы явились по другой причине. Вы решение приняли.
– Да, сэр. Завтра утром ухожу.
– Понятно, – задумчиво протянул майор, очевидно ожидавший чего-то подобного. – Все пятеро, надо полагать?
– Нет, Сара с Холлисом поедут с колонной. И Майкл тоже, хотя он еще об этом не знает.
– Получается, уходите вдвоем – вы и ваша загадочная девочка.
– Да, мы с Эми.
– Эми… – кивнул Грир. Питер думал, майор начнет его отговаривать, но тот лишь предложил: – Возьмите моего коня. Он надежный, не подведет. Я распоряжусь, чтобы часовые вас пропустили. Оружие понадобится?
– Да, если позволите забрать…
– Хорошо, об этом тоже распоряжусь.
– Спасибо, сэр! Большое спасибо за все.
– Бросьте, это мелочи! – Грир задумчиво смотрел на свои руки. – Понимаете ведь, что это самоубийство? Иначе и не скажешь, раз в одиночку на гору едете!
– Возможно. Но это самый оптимальный вариант.
Оба замолчали, без слов отдавая друг другу должное. Питер думал о том, как сильно ему будет не хватать мужественного, сдержанного Грира.
– Ну, тогда до свидания! – Грир поднялся и пожал Питеру руку. – Если попадете в Кервилл, обязательно разыщите меня. Хочу знать, чем он закончится.
– Чем что закончится?
По-прежнему сжимая руку Питера, майор улыбнулся:
– Сон, Питер, сон.
В казарме горел свет. За брезентовыми стенами гудели голоса. Питер машинально отметил: нормальной двери нет, постучать некуда. Однако стоило приблизиться, как из-за откидного полотнища выглянул закутавшийся в куртку солдат. Это же Уилко, он к гаражу прикреплен.
– Джексон! – окликнул Уилко, опасливо глядя на Питера. – Шпинделя здесь нет, он с ребятами цистерну заправляет. Я сам как раз туда собираюсь.
– Я ищу Лиш. – Перехватив недоуменный взгляд, Питер уточнил. – Лейтенанта Донадио.
– Не…
– Просто передайте, что я здесь.
Уилко пожал плечами и исчез в палатке. Питер обратился в слух, но за брезентовыми стенами повисла тишина. Ждать пришлось долго. Питер уже подумал, что Алиша не хочет его видеть, как она появилась.
Сказать, что Алиша выглядела по-другому, было бы неправильно: она просто стала другой. Вроде бы та же девушка, но, стоит присмотреться, замечаешь разительные перемены. Холодной ночью она была в штанах и тонкой футболке. На голове появился золотистый ежик: волосы немного отросли. Однако Питера смутила не мужская одежда и не бритый череп, а Алишина отстраненность: она стояла в двух шагах от него, а казалось, их разделяет пропасть.
– Слышал, тебе звание присвоили, – начал Питер. – Поздравляю!
Девушка молчала.
– Лиш…
– Питер, тебе нельзя сюда приходить. Мне нельзя с тобой разговаривать!
– Я хотел сказать, что все понял. Не сразу, но понял.
– Ясно… – Алиша зябко поежилась. – Что же тебя надоумило?
Ответил Питер не сразу. Все заготовленные фразы внезапно вылетели из головы. Причина крылась и в смерти Манси, и в отце, и в Эми, но главным образом в чем-то, не объяснимом словами. Поэтому Питер сказал то, что первым пришло в голову.
– Гитара Холлиса.
– У Холлиса есть гитара? – удивилась Алиша.
– Угу, кто-то из солдат подарил. – Питер покачал головой: нет смысла объяснять необъяснимое. – Прости, несу всякую чепуху!
Сердце заболело: Питер тосковал по человеку, которого еще не потерял.
– Спасибо, что сообщил. Все, мне пора!
– Лиш, подожди!
Девушка обернулась и изумленно вскинула брови.
– Почему ты мне раньше не говорила? Ну, про Полковника?
– Так ты за этим пришел? Чтобы про Полковника спросить? – Алиша вздохнула и отвела глаза, словно тут и обсуждать было нечего. – Потому что он не хотел, чтобы в Колонии знали, кто он.
– Почему?
– А что он мог рассказать? Питер, он всех людей растерял и, уверена, многое бы отдал, чтобы умереть вместе с ними! – Алиша вздохнула. – А в остальном… Он вырастил меня так, как умел. Поначалу слушать про приключения храбрецов в Темных землях, сражения с пикировщиками и смерть в бою было интересно. В слова клятвы я даже не вдумывалась, так, оттараторила, и все. Потом веселье кончилось: восьмилетней Полковник туннелем вывел меня за территорию Колонии и оставил в лесу. Представь себе, на целую ночь, без ножа, без арбалета!
– Черт подери! И что случилось?
– Ничего. Иначе я бы здесь не стояла! Я всю ночь сидела под деревом и рыдала в три ручья. До сих пор не понимаю, что именно проверял Полковник: мою смелость или мое везение.
«Лиш что-то недоговаривает», – подумал Питер, а вслух сказал:
– Он наверняка был неподалеку и следил за тобой.
– Не уверена. – Алиша посмотрела на зимнее небо. – Иногда думаю, что да, иногда, что нет. Ты не знал его так, как я. После той ночи я его возненавидела всем сердцем! Только со временем проходит и ненависть… – с горечью и безысходностью проговорила Алиша. – Очень надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь! – Она всхлипнула и вытерла глаза. – Ну, хватит, и так слишком много наговорила! Спасибо, что все это время был моим другом.
Питер заглянул в ее покрасневшие от слез глаза и догадался: настоящей тайной Лиш был не Полковник, а он сам. Они оба прятали свои тайны не только друг от друга, но и от себя.
– Алиша, подожди… – потянулся к ней Питер.
– Не надо! – пробормотала она, но не отстранилась.
– Целых три дня я думал, что ты погибла, а меня рядом не было. – В горле Питера образовался огромный комок. – Я всегда думал, что буду рядом…
– Черт подери, Питер! – Алишу колотило, Питер физически чувствовал, как ей плохо. – Только не сейчас! Умоляю, только не сейчас. Уже поздно!
– Знаю…
– Не говори так, пожалуйста! Сам же сказал, что понял.
Он, действительно, понял. В этом простом факте заключался истинный смысл их отношений. Питер почувствовал глубокую благодарность, а вместе с ней порывом свежего зимнего воздуха душу наполнила определенность. Решение принято: он не станет бороться за Алишу.
Питер прижал девушку к себе. Он обнимал ее так же, как недавно в палатке Ворхиса она обнимала его – получилось прощание наоборот. Алиша замерла, потом снова расслабилась – казалось, она тает от его прикосновений.
– Ты уходишь, – шепнула она.
– Пообещай мне кое-что. Пообещай заботиться об остальных и доставить их в Розуэлл.
Питер не увидел, а скорее почувствовал: она кивнула.
– А кто о тебе позаботится?
Боже, как сильно он ее любит! Любит, а вслух сказать не может. Питер еще крепче прижал девушку к себе и закрыл глаза, чтобы сохранить это волшебное ощущение в памяти и унести с собой.