– Я не боюсь. Если хочешь, пойдем обратно к машине, – ответила крошка и не по-детски внимательно взглянула на Брэда. Уши Уолгаста привыкли к тишине, и он понял, что слышит не колокольный звон, а искаженную расстоянием музыку. На этой самой дороге играла музыка!
– Меня зовут Брэд, – представился Уолгаст, и собственное имя показалось тяжелым и безвкусным. Девочка кивнула. – А другого парня – Фил.
– Я знаю, как вас зовут. Из ваших разговоров поняла. – Эми переступила с ноги на ногу. – Вы думали, я не слушаю, а я слушала.
Вот так девочка! Мягко выражаясь, странная и очень, очень умненькая. Брэд чувствовал это и по ее голосу, и по глазам: Эми смотрела не по-детски оценивающе и, не говоря ни слова, выворачивала его наизнанку. Казалось, он общается не с шестилеткой, а со взрослым человеком. Впрочем, дело было даже не в этом. В чем именно, Уолгаст пока не понимал.
– Зачем мы едем в Колорадо? Ведь мы едем туда, ты сам сказал.
Ну что тут ответишь?
– Там живет доктор, он тебя посмотрит.
– У меня ничего не болит.
– Ну, он убедиться хочет. Я… я точно не знаю. – Уолгаст едва сдержался, чтобы не поморщиться от собственной лжи. – Ничего не бойся!
– Зачем ты это повторяешь?
Прямота девочки застала Брэда врасплох, и ответил он не сразу.
– Ладно, не буду. Рад, что ты не боишься!
– Я-то не боюсь, а вот ты боишься, – заявила Эми и зашагала к «тахо».
Через пару миль впереди забрезжило пульсирующее неоновое зарево, которое, стоило им приблизиться, распалось на отдельные кружащиеся точки. Казалось, низко над горизонтом горят созвездия, и не просто горят, а пульсируют. Пока Уолгаст соображал, грунтовая дорога уперлась в перекресток. Он включил верхний свет и сверился с навигатором. Легковые машины и пикапы сплошным потоком неслись по шоссе, причем все в одном направлении. Столько они с Дойлом за последние несколько часов не видели! Уолгаст открыл окно: теперь музыка слышалась отчетливо.
– Что за черт? – вырвалось у Дойла.
Уолгаст молча свернул на запад и влился в поток транспорта. Впереди ехал пикап, в кузове которого на брикетах сена сидели подростки. Справа мелькнул указатель: «Хомер, штат Оклахома. Население 1232 человека».
– Вплотную не подъезжай, – Дойл кивнул в сторону пикапа. – Не нравятся мне они.
Только Уолгаст его не слушал. Эми увидела отражение его лица в лобовом стекле и помахала рукой. Ночной ветер развевал ее длинные темные волосы. Огни ярмарки приблизились, вдоль шоссе появились признаки цивилизации: водяной бак на сваях, закрытый на ночь магазин сельхозтехники, а чуть в отдалении стояло невысокое современное здание, больница или дом престарелых. Пикап свернул к универмагу «Кейси», на стоянке которого бурлила жизнь, и еще не остановился, а дети уже выскочили из кузова, чтобы скорее встретиться с друзьями. В черте городка транспорт поехал медленнее. Эми сидела неподвижно и с интересом смотрела в окно.
– Эми, ляг на сиденье! – скомандовал Дойл.
– Да ладно тебе, пусть смотрит! – громко сказал Уолгаст, надеясь, что Эми его услышит. – Солнышко, не обращай внимания на Фила! Смотри куда хочешь.
Дойл повернулся к Уолгасту и зашипел:
– Что… Что ты несешь?
– Успокойся! – Брэд как ни в чем не бывало глядел на дорогу.
Солнышко… С каких пор «Эми БФ» для него «солнышко»?
Казалось, на улицу высыпал весь городок. Люди шли в одну сторону, несли одеяла, бутылки с водой, раскладные стулья. Многие вели детей, самых маленьких везли в колясках. Кого здесь только не было: фермеры, скотоводы, кто в джинсах, кто в комбинезоне, многие в ковбойских шляпах и почти все в сапогах. То и дело мелькали лужи, больше напоминающие мини-озера со стоячей водой, но в свежем ночном воздухе влаги практически не чувствовалось. Ливень прошел, ярмарка продолжалась!
Вместе с другими машинами «тахо» обогнул здание школы с козырьком, украшенным вывеской: «Средняя школа округа Бранч. 20–22 марта весенняя ярмарка. Вперед, дикари!» Мужчина в светоотражающем оранжевом жилете махнул Брэду в сторону парковки, а оттуда его направили на дополнительную стоянку посреди заболоченного поля. Уолгаст заглушил мотор и в зеркало заднего обзора взглянул на Эми. Девочка, не отрываясь, смотрела на огни ярмарки.
– Надеюсь, ты шутишь? – откашлявшись, спросил Дойл.
Уолгаст обернулся к девочке.
– Эми, нам с Филом нужно поговорить. Мы выйдем на секунду, ладно?
Девочка кивнула: между ней и Уолгастом точно возник тайный сговор, в котором Дойл не участвовал.
– Мы недолго, – пообещал Брэд.
Дойл поджидал его за машиной.
– Никакой ярмарки! – заявил он.
– А что в этом плохого?
– Хорошо хоть на копов пока не напарывались! – прошипел Дойл. – Сам подумай: двое мужчин в костюмах и девочка – разве мы не будем выделяться из толпы?
– Можно, во-первых, переодеться, во-вторых, разделиться. Я поведу Эми, а ты выпей пива, отдохни!
– Босс, у тебя наваждение какое-то. Она же пленница!
– Не говори так!
– Ты понимаешь, о чем я! – вздохнул Дойл.
– Нет, не понимаю. Это ребенок, Фил. Шестилетняя девочка!
Они стояли лицом к лицу, и Уолгаст почувствовал, что от Дойла пахнет потом. Разумеется, целый день в машине, какая уж тут свежесть! Мимо прошмыгнула стайка подростков, и на секунду оба агента замолчали. Импровизированная стоянка быстро заполнялась машинами.
– Слушай, у меня тоже сердце не каменное, – тихо начал Дойл. – Думаешь, не понимаю, в какое дерьмо мы вляпались? Да меня буквально тошнит!
– И тем не менее тошнота не мешает тебе расслабляться. Ты от самого Литл-Рока спал, как невинный младенец!
– Что мне теперь, стреляться?! – бросился в контратаку Дойл. – Да, я устал! Но на качели-карусели мы девчонку не поведем. Они в задании не обозначены.
– Дай мне час! – попросил Брэд. – Нельзя же ребенка сутками взаперти держать! Пусть забудет обо всем, повеселится. Сайксу об это знать не обязательно. Всего час, и снова в дорогу. После прогулки она проспит до самого Колорадо.
– А если сбежит?
– Не сбежит.
– С чего ты так уверен?
– А ты на что? Попробует сбежать от меня, ты поймаешь!
Дойл нахмурился.
– Ладно, шеф, ты главный, тебе и командовать. Только мне затея очень не нравится.
– Всего час! – взмолился Уолгаст. – Потом снова в путь!
Они вернулись в салон и, велев Эми отвернуться, натянули джинсы и рубашки-поло. Уолгаст объяснил девочке, чем они займутся.
– Не отходи от меня ни на шаг и ни с кем не разговаривай. Поняла?
– Почему нельзя разговаривать?
– Таковы правила. Если не пообещаешь слушаться, мы останемся в машине.
Эми на секунду задумалась, потом кивнула:
– Обещаю!
Дойл задержался у «тахо», а Уолгаст с Эми зашагали к входу на ярмарку. В воздухе витали соблазнительные запахи попкорна и хот-догов. Из громкоговорителя раздавался унылый, как оклахомский пейзаж, голос диктора, который выкликал номера в бинго: «Бэ-семь! Гэ-тридцать! О-шестнадцать!»
– Эми, – начал Уолгаст, едва Дойл оказался вне пределов слышимости, – знаешь, я попрошу тебя кое-что изобразить. Ну, притвориться, как в кино. Согласна?
Они стояли на дорожке, и Уолгаст, заметив, что волосы Эми совсем растрепались, старательно их пригладил и убрал с глаз. На ее футболке красовалась крупная надпись «Шпилька», обведенная блестками. Брэд застегнул девочке молнию толстовки: вечер как-никак, замерзнет еще.
– Давай изобразим, что я твой папа. Не настоящий, а понарошку, в общем, как в кино. Если кто спросит, так и отвечай, лады?
– Но ты же сам не велел ни с кем разговаривать!
– Да, но если спросят, ответишь, как я сказал. – Уолгаст оглянулся на «тахо»: поверх рубашки Дойл натянул ветровку и спрятал руки в карманы. Брэд не сомневался: молодой напарник вооружен, в незаметной плечевой кобуре притаился пистолет. А вот он свой в бардачке оставил. – Ну, давай порепетируем: «Малышка, кто это с тобой?»
– Папа, – неуверенно ответила девочка.
– Эми, надо как в кино! Притворись!
– Мой папочка!
«Вполне убедительно, – подумал Уолгаст. – По крошке театр плачет!»
– На кружилке покатаемся?
– На кружилке? Солнышко, на какой еще кружилке?
«Деточка», «солнышко» – Брэд не мог сдержаться, у него так само собой получалось.
– Вон на той!
Эми показывала на аттракцион за билетным киоском – от центральной оси изгибались рукава, на каждом из которых вращались разноцветные машинки. «Осьминог»!
– Конечно, покатаемся! – пообещал Брэд и почувствовал, что улыбается. – Везде, где захочешь!
Уолгаст заплатил за вход и встал в очередь ко второй кассе, где продавались билеты на аттракционы. Он уже собрался купить чего-нибудь вкусного, но подумал, что на каруселях девочку может затошнить. Ему нравилось представлять ее волнение и радость оттого, что попала на ярмарку. Черт возьми, да он сам радовался и переживал. Аттракционы примитивные, а большинство из них наверняка опасны для жизни. Ну и что? Эх, почему он лишь час у Дойла выторговал?!
– Эми, ты готова?
К «Осьминогу» тянулась длинная очередь, но, к счастью, двигалась она быстро. Когда дошла до Уолгаста и Эми, их задержал поднявший руку контролер.
– Сколько лет девочке? – недоверчиво прищурившись, спросил он. По обнаженным плечам мужчины змеились синие татуировки, толстые пальцы сжимали сигарету.
– Восемь! – выпалила Эми, прежде чем Уолгаст собрался с мыслями. Лишь тут Брэд увидел объявление, прикрепленное к спинке складного стула: «Дети младше восьми лет не допускаются».
– На восемь она не тянет! – хмыкнул контролер.
– Но девочке правда восемь, – возразил Брэд. – Тем более она со мной.
Мужчина оглядел Эми с головы до ног и пожал плечами.
– Дело ваше!
Уолгаст с Эми влезли в шаткую машинку, и контролер заблокировал их защитной дугой. Машинка резко поднялась в воздух и застыла – в другую, опустившуюся вниз, садились люди.
– Страшно? – спросил Уолгаст.