Таковых не обнаружилось.
Нет, сигналов было множество, от УНЧ до СВЧ. Сигналы вышек-ретрансляторов, работающих на солнечных батареях, сигналы геотермальных станций, до сих пор подпитывающих энергосистему, и даже сигналы спутников, исправно передающих приветы из космоса и наверняка гадающих, куда делись земляне. Целый мир электронного шума, но ни единого сигнала от живых людей!
Элтон надевал наушники, закатывал незрячие глаза и дни напролет просиживал у радио. Майкл отделял сигнал, отфильтровав шум, посылал его в усилители, а оттуда после вторичной фильтрации – в наушники. Элтон абстрагировался от всего происходящего, кивал или трепал клокастую бородку и негромко объявлял: «Что-то слабое, прерывистое, вроде старого аварийного радиомаяка»; или: «Сигнал из-под земли, наверное, шахта какая-то»; или «Здесь ничего нет, давай дальше».
Так они и проводили целые сутки – Майкл у ЭЛТ-монитора, Элтон с наушниками, погруженный в сигналы почти вымершей цивилизации. Каждый пойманный сигнал Майкл фиксировал в журнале – отмечал дату, время, частоту и вносил комментарии. Затем процедура повторялась снова.
Элтон родился слепым, но Майкл не слишком его жалел, вернее, жалел, но не из-за этого. Слепоту пожилого напарника он считал скорее чертой характера, чем неполноценностью. Слепоту вызвала радиация. Родители Элтона были Приблудшими Второй волны, которые появились в Колонии пятьдесят с лишним лет назад, когда пали поселения Баха. Уцелевшие жители двинулись на север и угодили прямо в зараженные радиацией руины Сан-Диего. До Колонии добрались двадцать восемь человек: те, кто мог стоять, несли на руках ослабевших. Беременная мать Элтона металась в горячечном бреду и умерла сразу после родов, а отцом мог быть любой: имен Приблудших Второй волны никто спросить не успел.
В принципе, Элтон неплохо приспособился. За пределами Щитовой ходил с тростью, но «в люди» выбирался крайне редко – день-деньской просиживал за пультом управления и занимался одному ему известными делами. После Майкла Элтон считался лучшим в Колонии экспертом по аккумуляторам – колоссальное достижение, с учетом того, что он ни разу их не видел. Впрочем, Элтон серьезно утверждал, что слепота – настоящее благо, незрячего, мол, обманчивой внешностью не проведешь.
– Майкл, аккумуляторы – как женщины, – то и дело повторял он. – Их надо слушать.
Вечером пятьдесят четвертого дня лета – через четыре дня после того, как Охранник Арло Уилсон убил пикировщицу у заградительной сети, – незадолго до Первого вечернего колокола Майкл запустил систему контроля аккумуляторов, и на экране задрожали шесть зеленых индикаторных полос. Итак, второй и третий аккумулятор зарядились на пятьдесят четыре процента, четвертый и пятый – чуть меньше чем на шестьдесят, а первый и шестой – ровно на пятьдесят. Зеленая цифра температуры совпадала на всех шести – тридцать один градус Цельсия. Средняя скорость ветра на турбинном поле составляла восемь миль в час с порывами до двенадцати. Майкл пробежал глазами контрольную таблицу, зарядил конденсаторы, проверил все реле. Как выразилась Алиша? «Нажимаешь на кнопку – свет загорается»? Надо же, как мало понимают колонисты!
– Еще раз проверь второй аккумулятор, – посоветовал Элтон, отправляя в рот ложку овечьего творога.
– Со вторым полный порядок.
– Проверь-проверь, сам увидишь!
Майкл вздохнул и снова запустил систему контроля. В самом деле, заряд номера два падал: пятьдесят три процента, пятьдесят два, а температура помаленьку росла. Так и подмывало спросить Элтона: «Как догадался?», только ответ Майкл знал заранее: «Услышал».
– Отключи реле, – продолжал Элтон, – потом подключи снова и проверь, стабилизируется ли заряд.
До Второго вечернего колокола оставались считаные секунды. «В крайнем случае поначалу можно ограничиться пятью аккумуляторами и быстренько выяснить, в чем проблема», – подумал Майкл, отключил реле, подождал минутку, чтобы линия очистилась, и снова подключил. Индикаторная полоска застыла на отметке пятьдесят пять процентов.
– Все дело в статическом электричестве, – под аккомпанемент Второго колокола проговорил Элтон и покачал ложкой. – Хотя реле тоже глючит, пора его заменить.
Дверь Щитовой открылась, и Элтон мгновенно отодвинул миску с творогом.
– Сара, это ты?
Вошла старшая сестра Майкла, только что пригнавшая стадо: ее одежду покрывал толстый слой пыли.
– Добрый вечер, Элтон!
В блестящих от света прожекторов глазах читалась тревога.
– Сара, Сара, чем же ты пахнешь? – широко улыбнулся Элтон. – Горной сиренью?
– Элтон, я пахну овцами, но все равно спасибо! – Девушка поправила влажную от пота прядь и повернулась к брату. – Ты дома сегодня ночуешь? Я готовить собиралась.
Майкл понимал: раз аккумулятор барахлит, следует остаться в Щитовой, тем более что ночь – лучшее время для радио. Но он не ел целый день, и при мысли о горячем ужине пустой желудок возмущенно заурчал.
– Элтон, ты не против?
Старик пожал плечами.
– Если что, я знаю, где тебя искать. Хочешь – иди.
– Элтон, давай принесу тебе что-нибудь горячее! – предложила Сара, когда Майкл поднялся. – Еды у нас предостаточно.
– Нет, спасибо, в другой раз, – покачал головой старик и взял с пульта наушники. – Сегодня меня будет развлекать целый мир!
Брат с сестрой вышли на залитое светом прожекторов крыльцо. После целых суток в полумраке Щитовой Майкл замер, ослепленный, и часто-часто заморгал. Вдоль складских помещений они зашагали к загонам, где сильно пахло навозом. В загонах блеяли овцы, в конюшне ржали лошади. С узкой тропки, которая огибала поле прямо под южной стеной, Майкл видел Младших охранников, сновавших по мосткам. На проплешинах мелькали тени их силуэтов. Сара тоже наблюдала за Охранниками, ее глаза бестели в отраженном свете.
– Не волнуйся, – проговорил Майкл. – Ничего с ним не случится.
Сара не ответила. Интересно, она вообще его слышала? До самого дома оба молчали. Сара прошла на кухню и быстро вымыла грязную посуду. Пока Майкл зажигал свечи, она принесла с заднего крыльца крупного кролика.
– Чума вампирья! – восторженно пролепетал Майкл. – Где ты его взяла?
Настроение у Сары сразу исправилось, на лице расцвела улыбка. Она держала кролика за уши, и Майкл заметил ранку на его шее – туда угодила стрела.
– На Верхнем поле, рядом с тренировочными окопами. Я гнала туда стадо, а потом смотрю: кролик, сидит и даже не прячется!
Господи, когда в последний раз Майкл ел кроликов? Когда в последний раз колонисты видели кроликов? Все дикие звери и птицы давно вымерли, за исключением белок, которые размножались быстрее, чем их поедали пикировщики, и мелких птах вроде воробьев и крапивников, которых пикировщики ловить не могли или не хотели.
– Освежуешь? – спросила Сара.
– Да я уже забыл как! – признался Майкл.
Сара скорчила недовольную гримасу и вытащила из-за пояса нож.
– Ладно, тогда хоть огонь разведи!
Из кролика сделали рагу: в ход пошли картофель и морковь из чулана и кукурузная мука, чтобы загустить подливу. Готовила Сара якобы по отцовскому рецепту, но Майкл видел: импровизирует. Впрочем, какая разница? Главное, что пикантный аромат тушеного мяса наполнил дом уютом, который Майкл давно не чувствовал. Сара вышла во двор скоблить шкурку, а Майкл остался следить за рагу. К возвращению сестры он как раз успел накрыть на стол.
– Ты меня вряд ли послушаешь, – вытирая руки, начала Сара, – но вам с Элтоном нужно смотреть в оба.
Про приемник Сара знала. Как утаить, если она то и дело появляется в Щитовой? Но в главную тайну Майкл ее не посвятил.
– Сара, это ведь только приемник, а не передатчик!
– Что же вы слушаете?
Майкл пожал плечами, отчаянно желая, чтобы разговор поскорее закончился. Как выкручиваться? Соврать, что они с Элтоном ищут армию? Армия вымерла, все вымерли, а аккумуляторы изнашивались.
– В основном шум.
Сара стояла у раковины и ждала продолжения, но брат молчал.
– Ладно, главное, смотрите в оба, – со вздохом сказала она.
Ужинали за кухонным столом в полном молчании. Мясо получилось жестковатым, но таким вкусным, что Майкл чуть не стонал от наслаждения. Он редко ложился до рассвета, но сейчас больше всего хотел опустить голову на сложенные руки и уснуть. Ситуация знакомая: они с Сарой едят рагу за кухонным столом. Знакомая и грустная: они с сестрой – и больше никого.
Майкл поднял голову и перехватил пристальный взгляд Сары.
– Знаю, – негромко проговорила она. – Я тоже по ним скучаю.
Страшно захотелось рассказать ей все – и об аккумуляторах, и о прапрапрадедушкином журнале, и о секрете, который хранил отец. Захотелось поделиться тайнами, но Майкл понимал: желание эгоистичное, он никогда себе этого не позволит.
Сара перемыла грязную посуду в раковине, затем переложила остатки рагу в глиняный горшок и, чтобы не остыло, укутала в толстую ткань.
– Уолту отнесешь? – полюбопытствовал Майкл.
Уолтом звали старшего брата их отца. Он заведовал Лавкой, отвечал за распределение имущества и, как старший из живых Фишеров, являлся членом Семейного совета и Комитета по деятельности. Гора полномочий делала его третьим по значимости – после Санджея Патала и Су Рамирес – человеком в Колонии. Его жена Джин погибла Страшной ночью. С тех пор овдовевший Уолт жил один и выпивку жаловал куда больше, чем еду. Когда отсутствовал в Лавке, он возился с дистиллятором, который хранил в подсобке за домом, или валялся где-то без чувств.
– Нет, – покачала головой Сара, – с Уолтом мне сейчас лучше не встречаться. Элтону отнесу.
Майкл вгляделся в лицо сестры: вне всяких сомнений, она снова думала о Питере.
– Лучше отдохни. Я уверен, с ними все в порядке.
– Они задерживаются.
– Ну, только на день. Ничего особенного.
Сара молчала. «Надо же, что с человеком делает любовь! – подумал Майкл. – Ерунда какая-то!»
– Слушай, с ними же Лиш, значит, можно не беспокоиться!