– Я… я не знаю.
– Разве вас нигде не ждут? Дома, например? – спросил обескураженный Майкл.
Вместо ответа Санджей поднял правую руку и медленно повертел перед собой, точно не мог определить, чья она.
– Бэб-кок?
С улицы послышались шаги, и в Щитовую влетела Глория. Майкл глазам своим не верил: Глория Патал в ночной сорочке и не с аккуратнейшей прической, а растрепанная! Похоже, бедняжка бежала за мужем от самого дома и запыхалась. Она надменно проигнорировала Майка – тот смутился, решив, что стал невольным свидетелем супружеской ссоры, – бросилась к Санджею и схватила его за локоть:
– Пойдем, пойдем спать!
– Это моя рука?
– Да, да, твоя! – раздраженно ответила Глория и, глянув на Майкла, шепнула: – Лунатизм!
– В самом деле моя!
– Хватит, Санджей! – вздохнула Глория. – Пойдем.
На лице ее мужа появилось осознанное выражение. Он обвел Щитовую взглядом и заметил молодого инженера.
– Привет, Майкл!
– Здравствуйте, Санджей! – отозвался Майкл, успевший спрятать наушники под конторку.
– Похоже… похоже, я тут малость прогулялся.
«Умора! – подумал Майкл. – Только что Санджей делал у рубильника?»
– К счастью, Глория вовремя спохватилась и сейчас отведет меня домой.
– Конечно, Санджей!
– Спасибо, Майкл! Прости, что оторвал от важной работы.
– Ничего страшного!
На этом Глория Патал увела мужа из Щитовой – наверное, уложила в постель, заставила забыть о беспокойном сне.
Вот так случай! Следующим утром Майкл рассказал о нем Элтону, а в ответ услышал лишь: «Видимо, на Санджея это действует не меньше, чем на остальных». «Что – это»? – уточнил Майкл, но Элтон промолчал, вероятно не подобрав нужных слов.
Ну сколько можно обо всем этом размышлять?! Сара права: вредно круглые сутки о проблемах думать! До очередного появления сигнала оставалось сорок минут, и Майкл, не зная, чем себя занять, запустил систему контроля аккумуляторов. Увы, ничего утешительного он не увидел: в долине целый день дул сильный ветер, а аккумуляторы зарядились лишь на пятьдесят процентов.
Оставив в Щитовой Элтона, Майкл отправился на прогулку: нужно же хоть изредка перерывы устраивать! Сигнал на частоте 1432 мегагерца явно что-то обозначал, но что именно? Нет, очевидные факты Майкл видел: например, повторяющуюся последовательность первых четырех цифр ряда натуральных целых чисел в обратном порядке –1432143214321432… Первая цифра последовательности – 4, последняя – 1. Занятно, но, вероятно, лишь совпадение, хотя в том, что касалось призраков сигнала или сигналов-призраков, для Майкла совпадений не существовало.
В Солнечном центре даже по ночам бывало людно. Майкл прищурился на ярком свету прожекторов и у Камня увидел одинокую женскую фигурку. Девушка сидела, положив скрещенные руки на колени; длинные темные волосы скрывали ее лицо от посторонних глаз. Маусами!
Майкл откашлялся, чтобы ненароком не испугать девушку, но та едва посмотрела в его сторону. Не составляло труда понять: Маус компания не нужна. Однако Майкл явно пересидел в Щитовой и, насытившись одиночеством, – ворчун Элтон не в счет! – решил рискнуть: отошьет так отошьет.
– Привет! – начал он. – Не возражаешь, если я присяду?
Маусами подняла голову, и Майкл увидел мокрые от слез щеки.
– Извини! – пролепетал он. – Я лучше пойду!
– Нет, что ты, – покачала головой Маус. – Если хочешь, садись.
Майкл сел и тут же почувствовал себя неловко: он прижался плечом к Маус, а спиной – к Камню, других вариантов просто не было. Повисла тягостная тишина, и Майкл горько пожалел о своей затее. Сидя рядом с Маус, следовало не молчать, а расспросить о тревогах, как-то утешить. Общеизвестно, что беременные подвержены депрессии и резким перепадам настроения. Впрочем, кажется, это характерно для всех женщин вообще, хотя Сарино поведение в большинстве случаев казалось Майклу логичным – но ведь куда от сестры денешься?
– Я слышал чудесную новость, поздравляю!
Маус вытерла глаза. Из носа у нее так и бежало, а платок Майкл, увы, не взял.
– Спасибо!
– Гейлин знает, что ты здесь?
– Нет, не знает! – невесело рассмеялась девушка.
«Дело не в беременности! – догадался Майкл. – Она пришла к Камню из-за Тео и плачет по нему!»
– Я… – Он не смог подобрать слов и пожал плечами. – Мне очень жаль Тео. Мы ведь дружили!
Тут Маусами сделала нечто удивительное: накрыла ладонь Майкла своей и переплела пальцы.
– Спасибо, Майкл! Тебя редко хвалят, а ведь ты не только умный, но и чуткий, сказал именно то, что нужно!
Снова воцарилась тишина, но ладонь Маусами не убрала. Поразительно, но лишь в тот момент Майкл полностью осознал, что больше не увидит Тео, и помимо грусти ощутил страшное одиночество. Захотелось что-то сказать, облечь свои чувства в словесную форму, но не успел он и рта раскрыть, как в дальнем конце Солнечного центра показались двое: Гейлин, а за ним Санджей. Оба быстро шагали к ним с Маус.
– Хочешь дружеский совет? – спросила девушка. – Не принимай выкрутасы Лиш близко к сердцу. Она такая, ни дня без шпилек и фокусов! Вот увидишь, перебесится, шелковая станет!
Лиш? Почему Маусами вдруг вспомнила Лиш? Увы, обдумать это Майкл не успел: подоспели Гейлин с Санджеем. Гейлин тяжело дышал и обливался потом, словно только что намотал десять кругов вокруг Колонии. А что касается Санджея… Сбитый с толку лунатик, который забрел в Щитовую два дня назад, превратился в строгого отца, недовольного поведением любимой дочери.
– Чем ты здесь занимаешься? – Гейлин щурился, словно от гнева не мог разглядеть жену. – Маус, тебе нельзя покидать Инкубатор. Нель-зя!
– Гейлин, я в полном порядке, – отмахнулась Маус. – Иди домой!
Санджей оттеснил зятя, выступил вперед и застыл под светом прожекторов. Казалось, даже его кожа источает отеческий укор. На Майкла он едва взглянул: вскинув густые брови, дал понять, что напрочь игнорирует его присутствие, а ночная встреча в Щитовой – еще не повод для фамильярности.
– Маусами, я терпел, сколько мог, но сегодняшний поступок не вписывается ни в какие рамки. Зачем создавать столько проблем? Ты же знаешь, где должна находиться!
– Я нахожусь здесь под присмотром Майкла, можете у него спросить!
У Майкла сердце захолонуло.
– Послушайте…
– Не лезь не в свои дела, Штепсель! – рявкнул Гейлин. – Кстати, чем ты здесь занимался с моей женой?
– Чем я занимался?
– Да, чем?! Ты выманил ее из Инкубатора?
– Ради бога, Гейлин, видел бы ты себя со стороны! – вздохнула Маус. – Никуда меня Майкл не выманивал.
Майкл почувствовал, что все на него сморят. Надо же, вышел развеяться, свежим воздухом подышать, а угодил в центр семейного конфликта! Судя по выражению лица, Гейлин умирал от унижения. Вечно вялый, заторможенный… Неужели он драться умеет? Нет, бдительность терять не следовало: Гейлин был фунтов на тридцать тяжелее, но, главное, чувствовал себя правым. Как же, он защищает свою честь и достоинство! Все драки Майкла относились к инкубаторской поре, но их вполне хватило, чтобы понять: пыл – огромное подспорье даже для слабака и рохли. В таком пылу, как сейчас, Гейлин вполне мог калекой оставить, конечно, если бы изловчился нанести точный удар.
– Слушай, Гейлин, – примирительно начал Майкл, – я просто вышел погулять…
– Не беспокойся, Майкл, – перебила Маусами, – Гейлин сам это прекрасно понимает! – Девушка подняла голову, и Майкл увидел, что глаза у нее по-прежнему на мокром месте. Маусами снова пожала ему руку, точно скрепляя договор печатью. – Кажется, у всех нас есть дела. Мое заключается в том, чтобы поступать как скажут и не создавать никому проблем. Этим сейчас и займусь.
Гейлин протянул руку, чтобы помочь ей подняться, но Маусами руку не заметила и встала сама. По-прежнему хмурый Санджей отступил в сторону.
– Маус, зачем ты все так усложняешь? Ради чего? – вопрошал Гейлин.
Маусами его проигнорировала и повернулась к Майклу. В ее взгляде читались стыд и унижение: мол, я не выдержала натиска, сдалась, уступила.
– Спасибо, что посидел со мной, Майкл, – грустно улыбнулась Маус. – И за добрые слова спасибо!
Сара сидела в Больнице у смертного одра Гейба Кертиса.
Не успела она вернуться домой, как в дверях возникла Мар. «Он умирает, умирает! – причитала она. – Стонет, бьется, едва дышит! Сэнди в полной растерянности. Может, придешь? Пожалуйста, ради Гейба!» Сара тут же достала медицинский саквояж и поспешила вслед за Мар в Больницу. Первым, кого она увидела в палате, был Джейкоб. Паренек сидел на краешке отцовской кровати и неловко прижимал к его губам чашку с отваром. Гейб кашлял и давился кровью. Не теряя ни минуты, Сара забрала чашку у Джейкоба, перевернула Гейба на бок – кожа да кости, бедняга казался легче ягненка! – свободной рукой взяла со столика кювету и подложила умирающему под подбородок. Гейб хрипло кашлянул, и Сара увидела в кювете густую алую кровь с темными сгустками мертвой ткани.
Другая Сэнди все это время стояла у двери и лишь сейчас приблизилась к койке.
– Прости, Сара! – ломая руки, пролепетала она. – Он закашлялся, и я решила, что отвар…
– Ты попросила Джейкоба напоить отца? Ты в своем уме?
– Почему папа кашляет? – прошептал Джейкоб, с перекошенным от страха лицом застывший у отцовской кровати.
– Твой папа очень болен, – сказала Сара. – Но ты сделал все правильно, ты молодец, помог ему. На тебя никто не сердится!
Сбитый с толку паренек принялся чесать и без того исцарапанную в кровь руку.
– Не беспокойся, Джейк, я о нем позабочусь, слово даю!
Сомнений не возникало: у Гейба внутреннее кровотечение – опухоль разорвала какой-то сосуд. Сара провела рукой по животу несчастного и нащупала вздутие – там собралась кровь. Достав из саквояжа стетоскоп, она подняла свитер Гейба и послушала его легкие: хрипы влажные, точно вода в лейке плещется… Сара посмотрела на Мар, и та кивнула. Девушка догадалась, о чем просит женщина и что любимицей Гейба она назвала ее неспроста.