– Тебя размер не устраивает? По-моему, как раз вполне подходящий. – А, теперь господин Исайтари изволили юмором баловаться? – Но если ты хочешь настоящую карликовую собачку, то только скажи какую.
– Черт возьми! – шарахнула Маша бокалом об столешницу, и он взорвался сотней мельчайших осколков. – Ты знаешь, чего я хочу!
– Этого не будет! НИ-КО-ГДА! – с не меньшей интенсивностью чувств отрезал Двоедушный, и будто кто-то пнул меня в живот, к тому же лопнула бутылка, уцелевшие бокалы и даже стекла в окне. И судя по вздохам и стонам, произошло подобное со всеми посетителями и посудой в заведении.
– Тогда этот разговор бесполезен! – поднялась Маша. – До тех пор, пока ты не будешь готов уважать мои желания…
– Всего лишь глупая блажь! Я готов дать тебе все что угодно, кроме этого! Почему ты не можешь хотеть чего-то другого?
Его эмоции продолжали хлестать по мне и окружающим, Витрис так вообще уже, наверное, и не дышал. Вот ну что за извечное «везение» у меня? Очутиться в эпицентре разборок личностей подобного масштаба – это же еще суметь так надо!
– Потому что не могу – и все! – Девушка стиснула кулаки, позволяя боли прорваться в голосе. – И пора тебе научиться уважать хоть кого-то, кроме себя любимого!
– Ты несправедлива!
– Разве? Это, видимо, именно я только что говорила о девушке, присутствующей тут, как о некой вещи, судьбой которой ты вправе распорядиться как угодно? – указала она на меня, и я подумала, не пора ли просто дать стрекоча, пока не испепелили между делом.
– Какое она имеет значение?
– Все имеют значение, Сай! Все! Каждый! Жизнь каждого уникальна, и каждый вправе ей распоряжаться по своему усмотрению! Начни хотя бы пытаться понимать это с малого, по капле, и тогда есть шанс, что лет через сто мы придем к согласию!
Маша вышла из-за стола и посмотрела на меня.
– Аврора, готова пойти оттянуться со мной? – Как будто у меня был выбор или хоть малейшее желание оставаться в одном помещении с явно взбешенным и неизвестно на что способным полудемоном.
– Раньше тебя ничего из этого не волновало, Эль, – с завидным терпением возразил Исайтари. – Мы же прекрасно жили, и все устраивало обоих!
Маша запрокинула голову, словно у нее не осталось сил на этот разговор, и тяжело вздохнула.
– Я изменилась. И это нормальный процесс, – тихо и почти бесцветно сказала она. – А вот то, как ты сопротивляешься этим изменениям во мне и пришедшим с ними желаниям, не нормально.
– Разве наши чувства не стоят того, чтобы уступать друг другу? – Ой, мужик, а вот это ты зря. Попытка манипулирования женщиной в таком состоянии тебе боком выйдет.
– А что я на хрен делала последние лет двадцать? – моментально оскалилась девушка. – Когда наступит твоя очередь? Где хоть одна гребаная уступка с твоей стороны?
– В чем угодно, но не с ребенком, Эль, – покачал головой Двоедушный, выглядя скорее печальным, нежели злым.
– Ну и иди ты! – огрызнулась Маша, хватая меня за руку так, что там, должно быть, не осталось целых костей.
– Что это значит, Эль? – Исайтари шагнул за ней следом, но к его чести не стал пытаться схватить или остановить подругу.
– Не хочу тебя видеть! Просто не попадайся мне на глаза, пока не остыну. Вернусь, когда смогу!
Маша поволокла меня вперед, но тут Двоедушный ухватился за мою вторую руку. Боже, вот это жесть! Мало того, что от его прикосновения шарахнуло, словно разрядом мощного электричества, так еще и девушка не сразу остановилась, и в какой-то момент мне показалось, что они меня пополам порвут.
– Да вы охренели вообще! – вырвался у меня отчаянный крик, а во рту стало солоно и противно из-за прокушенного языка.
Маша отдернула свою ладонь, будто обожглась об меня, и ее лицо скривилось, а глаза заблестели.
– Прости ради бога, Аврора! – дрогнувшим голосом пробормотала она и резким движением утерла сорвавшуюся из уголка глаза слезу.
– Не смертельно, но потише, пожалуйста! Боюсь, прочности во мне недостаточно для ваших парных игр, – покачала я головой, осторожно пытаясь высвободиться из захвата Исайтари. Какой там! Он не собирался отпускать добровольно, а пальцы, меня удерживавшие, были больше похожи на камень, а не на живую плоть с костями.
Резко развернувшись, Маша рванула к выходу, и я, уже обнаглев, дернула свою конечность, неизвестно почему испытывая потребность не оставлять ее одну в таком состоянии.
– Слушай меня внимательно, девчонка! – процедил Двоедушный у самого моего уха. – Я знаю, чего ты хочешь и в чем нуждаешься! Вижу тебя и твои жалкие проблемы насквозь! И если ты сумеешь стать сейчас голосом разума для моей возлюбленной, то я дам тебе такую защиту, что никто и никогда не посмеет посягнуть на тебя или твою свободу! Даже я! Это будет мой тебе дар.
– Не такой уж и дар, если не за просто так и на условиях! – ляпнула первое, что пришло в голову.
– Такова жизнь! И прежде чем подумать о том, чтобы не справиться, запомни: мстить я умею так же щедро, как и одаривать!
– Да как же меня уже достало, что мне угрожают все кому не лень! – не сдержавшись, прошипела я и рванулась сильнее. Полудемон на мгновение еще удержал меня, заглядывая в лицо с вымораживающим душу подобием любопытства, а потом внезапно отпустил, и, потеряв равновесие, я сильно врезалась бедром в соседний пустой стол. Прихрамывая и матеря себе под нос всех мужиков на свете, что прямо стало уже лейтмотивом моей жизни, я погналась за Машей, легко следуя по мощнейшему шлейфу аромата боли и отчаяния, который не могло перебить даже обилие собственных запахов множества прохожих.
– Ну что, Рори, получила ты сраную демонскую защиту? – бубнила я под нос, проталкиваясь в толпе. – Нигде, мля, не жмет? Мало мне было угроз от всяких кобелей мохнатых, так нате, получите еще и от долбаного Двоедушного самодура! А че мелочиться-то? Гулять – так по полной!
На Машу я буквально налетела, не рассчитав скорость. Стремительно развернувшись, она сначала жутко оскалилась, но, поняв, кто перед ней, вдруг кинулась ко мне, стискивая так, что мои бедные кости взвыли, и разрыдалась. Я обняла ее в ответ, совершенно не способная сказать хоть что-то, и только окончательно осознавая, что не видать уже мне, судя по всему, печати Исайтари ни при каких условиях. Потому что черта с два я стану убеждать женщину, от которой пахло таким концентрированным горем и разочарованием, что это именно она не права. Дура ты, Рори, как есть дура круглющая! Прохожие озирались на нас, но плевать, что они там себе думали. Через пару минут неподалеку появился Витрис и встал, будто на страже, или просто опасаясь слишком приближаться к двум бабам на эмоциях. Спустя некоторое время Маша успокоилась, каким-то до кома в горле нежным движением огладила мои плечи и вымученно улыбнулась сквозь слезы.
– Пойдем и правда напьемся? – шмыгнув носом, попросила она.
И в этот раз я согласилась без тени сомнения. Ну а что? Чего бы не оторваться… уже, наверное, напоследок.
Глава 36. Прорыв
– Надо же, как все миленько тут у вас! – почудился мне сквозь сон наполненный язвительностью голос гадкого альфы, и матрас подо мной пришел в движение. Кое-кто даже в мире моих грез не может быть няшкой.
– Это… – испуганно замямлил где-то рядом Витрис.
– Не то, что я думаю, естественно, – оборвал его Риэр, повышая концентрацию яда и угрозы каждым словом и вынуждая таки меня разлепить глаза и убедиться, что ничего мне не чудилось. В предрассветном полумраке моей спальни действительно виднелась здоровенная фигура альфы. Голова склонена набок, плечи напряжены, ноги широко расставлены – такое ощущение, что он едва удерживает себя на месте.
– Мне казалось, я велел тебе присматривать за этой… проблемой, а не спать с ней, – процедил он. – Или я выразился как-то недостаточно внятно?
– Слушай, Риэр, я ничего такого… – отступил рыжий к окну, поднимая руки. – Просто эти чертовы бабы вымотали меня вчера своими выкрутасами, и сам не пойму, как так вышло, что я тут уснул…
– Заткнись! – глухо рыкнул незваный гость. – Я нюх еще не потерял! Свали, или я тебе башку откручу!
Прежде чем я успела сесть, Витрис стремительно покинул комнату, протиснувшись мимо и не подумавшего посторониться Риэра.
– Ну и как спалось, пупс, со стояком-то у твоей выпрашивающей неприятностей задницы? – едко спросил альфа у меня, впрочем, пока не двигаясь с места, хотя вышеупомянутая часть моего тела прекрасно чуяла неотвратимое приближение этих самых неприятностей.
– Нормально спалось, – пробурчала я, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Похоже, никакого похмелья, но еще несколько часов сна не помешали бы. Кажется, мне начинает нравиться быть оборотнем. – А тебя каким ветром занесло? Опять кровь замывать некому?
– И у тебя еще совести хватает спрашивать? После вчерашних выкрутасов?
– Кто бы вообще совесть упоминал, – вяло огрызнулась я, начиная теперь рыться в памяти. – И что такого случилось-то?
Последним четким воспоминанием был разговор с Машей-Элегер о причинах поголовного козлизма у мужиков в целом и ее Сая в частности. И каким-то известным только коньяку в моей крови образом я оказалась в этом разговоре все же на стороне Двоедушного. Рискуя, между прочим, схлопотать от его обозленной подруги. Точнее будет сказать, что я попыталась просто беспристрастно взглянуть на их ситуацию, а, как известно, чем пьянее ты, тем больше вселенских откровений тебя посещает.
– Любое дитя от Двоедушного тоже будет таким же! – перекрикивая музыку, вещала мне Маша. – И такой ребенок при рождении всегда убивает свою смертную мать, вот почему он мне отказывает! А это несправедливо!
– Погоди, ты что, дура? Или тебе жизнь обрыдла? – шокированно захлопала я глазами. – Дети – цветы жизни, но не ценой же самой жизни эти цветы оплачивать!
– Ты ни хрена не понимаешь, Аврора! – Еще одна рюмка закончила свое бренное существование, когда Маша эмоционально «поставила» ее на стол. Уже третья. – Речь идет об обычных женщинах, людях! А я уже почти шестьдесят лет как чертов оборотень! И почти столько же живу, покрытая печатями Сая с ног до головы, а значит, часть силы его демона уже стала моей.